Иван Толстой: В Испании в этом году проходят различные конференции, посвященные Эрнесту Хемингуэю. 85 лет назад он приехал в Мадрид в качестве военного корреспондента испанской гражданской войны. В Испании Хемингуэй – самый почитаемый иностранный писатель. Там многие вообще его считают ''своим'' и называют на испанский манер ''Доном Эрнесто''. Ну а по количеству памятников и мест, отмеченных мемориальными досками в Мадриде, Памплоне и других городах, писатель превзошел всех не только иностранных, но и местных деятелей истории и культуры.
Рассказывает наш мадридский автор Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: В 1937-м году, когда в Испании уже бушевала гражданская война, Хемингуэй, к тому времени известный журналист и писатель, отправился в Мадрид в качестве военного корреспондента. Он работал на Североамериканскую газетную ассоциацию, а также выступал в качестве сценариста документального фильма ''Земля Испании'', который снимал голландский режиссер Йорис Ивенс. Дон Эрнесто был хорошо знаком с Испанией. Он посещал ее неоднократно с начала 1920-х годов, бывал в разных уголках страны, имел много друзей-испанцев. Так что гражданская война воспринималась им почти как личная трагедия, симпатии были всецело на стороне республиканского правительства Народного фронта, а восставшие военные генерала Франко оценивались как фашисты – враги свободы. Позиция писателя отражалась и в его корреспонденциях, и в комментариях к кадрам обороны Мадрида в фильме Ивенса, который он озвучивал сам.
Смерть приходит к жителям этого города каждое утро
Эрнест Хемингуэй: Смерть приходит к жителям этого города каждое утро. Ее посылают мятежники, расположившиеся на холмах в двух милях от города. Смертью пахнут взрывающиеся снаряды и разбитый гранит зданий. Почему же жители Мадрида не покидают город? Потому что это их город. Здесь их дом, здесь их работа. Это их борьба. Борьба за возможность жить по-человечески достойно. Жительницы Мадрида проводят весь день в очередях, чтобы что-то купить на ужин. Но часто продовольствие заканчивается до того, как подходит их очередь. Иногда возле очереди падает снаряд. И тогда ожидания домашних оказываются бесполезными. Им больше некому принести еду. Враг, не способный захватить город, пытается его разрушить бомбардировками.
Виктор Черецкий: В Мадриде Хемингуэй живет в гостинице "Флорида" – в центре города, на площади Кальао. В номере слышна бесконечная канонада – пушки франкистов бьют из столичного лесопарка Каса-де-Кампо. В этой же гостинице обитают коллеги-журналисты из разных стран, в том числе корреспондент ''Правды'' и одновременно негласный политический представитель Сталина Моисей Фридлянд, более известный по своему псевдониму – Михаил Кольцов. Хемингуэй и Кольцов поддерживают дружеские отношения. При этом со стороны Дона Эрнесто дружба, похоже, носит несколько корыстный характер. Дело в том, что Хемингуэй, как известно, был большим любителем поесть и выпить. А с этим делом в осажденном Мадриде были проблемы. Зато еда и выпивка были в избытке у россиян-советников Народного фронта и Кольцов часто приглашал своего американского друга пообедать вместе. Ну а Хемингуэй проявил не меньшую щедрость – увековечил коллегу в своем главном романе о войне в Испании – ''По ком звонит колокол''. Изменена лишь фамилия: Кольцов на Карков. О работе Дона Эрнесто в осажденном Мадриде рассказывает знавший его лично испанский журналист Ману Легинече.
Враг не должен получать из новостей, отправляемых иностранным корреспондентом, какую-либо полезную для себя информацию
Ману Легинече: Это была гостиница, где царили свободные нравы и полный хаос, где обитали самые разные люди. Сейчас отеля "Флорида" уже нет, а на его месте находится здание универмага ''Корте Инглес''. Хемингуэй пишет свои хроники в гостиничном номере. Затем направляется в здание телефонной компании – "Телефоника", где сидел цензор Артуро Бареа, наш известный новеллист. И они вынуждены спорить друг с другом, находить взаимоприемлемое решение, поскольку враг не должен получать из новостей, отправляемых иностранным корреспондентом, какую-либо полезную для себя информацию. Но вот споры окончены, и Хемингуэй может перейти улицу и оказаться в ресторане гостиницы ''Гран-Виа''. В подвале заведения можно найти все, чего не было в Мадриде. Так что писатель, любитель хорошо выпить и закусить, отводит там душу. Ведь советские комиссары располагали здесь большими запасами всего, что можно было есть и пить. Так что Хемингуэй ни в чем не нуждался и говорил, что жил и творил в этот период в Мадриде с огромной энергией, на большом эмоциональном и духовном подъеме и особенно с огромной верой в дело республиканской Испании.
Виктор Черецкий: В ходе поездки в Испанию Хемингуэй заводит множество знакомств среди бойцов интернациональных бригад, в первую очередь, в бригаде Линкольна, в котором сражались американцы, приехавших помочь Народному фронту. Дружеские отношения связывают его также с венгром Мате Залка, писателем и военачальником – ''генералом Лукачем''. Впоследствии Хемингуэй тяжело переживал гибель этого человека. Диаметрально противоположное отношение писателя к лидеру интернациональных бригад французскому сталинисту Андре Марти. В романе ''По ком звонит колокол'' Хемингуэй выставил Марти в крайне негативном свете. Чутье писателя не подвело: именно Марти настрочил Сталину донос на Кольцова, обвинив его в троцкизме, и фактически явился виновником трагической гибели друга Хемингуэя. Любопытно, что в романе есть описание деяний республиканских партизан-подрывников, которыми руководил россиянин Илья Григорьевич Старинов, ставший позднее – в годы Отечественной войны – одним из главных организатором минной войны в тылу немцев.
В начале 80-х годов я беседовал на эту тему с самим Ильей Григорьевичем. Он вспоминал, что в его отряд Хемингуэй действительно приезжал, но поскольку советским военным специалистам встречаться с иностранными журналистами запрещалось, то с писателем общался один из бойцов отряда – американец по имени Алекс. Он и поведал своему земляку о делах подрывников. Кстати, по словам Старинова, Алекс, человек небывалой храбрости, мог вполне послужить Хемингуэю прототипом Джордана, главного героя романа ''По ком звонит колокол''.
Поездка на войну в Испанию изменила и личную жизнь Хемингуэя. Здесь раскручивается его роман с журналисткой Мартой Геллхорн, которая тоже жила в гостинице "Флорида", а впоследствии стала женой писателя. Ману Легинече отмечает, что Марта, одна из самых известных женщин-военных корреспондентов 20-го столетия, была подлинной боевой подругой, которая бросалась с Хемингуэем в самое пекло, а в минуты отдыха не уступала ему по количеству выпитых крепких напитков.
Он сходит от нее с ума: какая смелость, какое хладнокровие у этой женщины!
Ману Легинече: Марта Геллхорн и Хемингуэй вместе отправляются в места боев. И он сходит от нее с ума: какая смелость, какое хладнокровие у этой женщины! Правда, у этих влюбленных, у этих любовников, очень разные понятия о войне. У Марты на первом месте гуманизм, идеология, вера в правое дело республиканцев. Хемингуэя больше интересует кровь, натуралистические сцены войны, ее самые жестокие моменты. Он описывает происходящие события во всей их неприглядности. Ведь писателя всегда влекла идея смерти. Эта были его темы: смерть, трусость, человек, оказавшийся на грани жизни и смерти, отвага, мужество, подвиг... Все это составляло его мир.
Виктор Черецкий: В 1938 году Хемингуэй совершил еще две поездки в Испанию, стал свидетелем агонии правительства Народного фронта, хотя его журналистские сообщения по-прежнему были полны оптимизма и веры в поражение франкистов. И лишь спустя годы после войны он напишет: ''Период борьбы – 37 год – когда мы думали, что республика может победить, был самым счастливым в нашей жизни. Война была проиграна заранее, но в ходе борьбы нельзя признаваться в возможном поражении даже самому себе. Если признаешься, значит, заранее окажешься разгромленным. Ведь известно, что тот, кто не признает свое поражение и продолжает бороться, в конце концов, побеждает, разумеется, если не гибнет в борьбе''. Многие литературоведы полагают, что в рассуждениях о гражданской войне звучит та же мысль Хемингуэя, что впоследствии была сформулирована в рассказе ''Старик и море'': ''Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение. Человека можно уничтожить, но нельзя победить''. Между тем, некоторые исследователи отмечают, что в годы гражданской войны в Испании Хемингуэй ''политизировался'', чем изменил самому себе. Писатель, всегда стоявший вне политики, воспевавший индивидуализм, героев-одиночек, не связанных с какой-либо идеологией, вдруг занял вполне конкретные позиции в поддержку испанских республиканцев, то есть ''красных''. Известный американский литературовед Эдмунд Вильсон даже назвал его ''сталинистом''. С такой трактовкой не согласна исследовательница творчества Хемингуэя профессор Мария Сальседо.
Разумеется, он не был коммунистом. Он был приверженцем свободы, как и многие из его соотечественников
Мария Сальседо: Он был либералом, он был бунтарем, он дорожил свободой. Конечно, он не был политиком, сторонником какой-либо партии, но он был идеалистом, как и многие люди того времени, сторонники испанской республики. Ему не нравился фашизм. Разумеется, он не был коммунистом. Он был приверженцем свободы, как и многие из его соотечественников – тех, кто приехал в Испанию вместе с интернациональными бригадами, чтобы бороться за свободу. Это легко понять, если знаешь менталитет американцев. Там индивидуальная свобода человека превыше всего. Кроме того, война в Испании оценивалась многими интеллектуалами как первое столкновение с фашизмом в грядущей битве с этим злом, которой стала Вторая мировая война.
Виктор Черецкий: Критиков Хемингуэя, обвинявших его в левых политических пристрастиях, опровергает последующее творчество писателя, в первую очередь, уже упомянутый роман ''По ком звонит колокол''. В нем автор поднимается над конфликтом и представляет войну лишь как трагедию, постигающую человечество. Отсюда и самая знаменитая цитата из его романа: ''Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе''. После публикации романа тот же Эдмунд Вильсон говорит о ''кончине сталиниста из отеля "Флорида"', которым Хемингуэй был в 1937 году, и возвращении ''Хемингуэя-художника… Это сродни возвращению старого друга'', отмечал критик.
Отношение Хемингуэя к Франко и к установленному им после войны авторитарному режиму не изменилось
Однако это же произведение стоило Хемингуэю резкой критики со стороны испанских, французских и других леваков. Особенно им не нравилось описание злодеяний сторонников Народного фронта, хотя автор лишь слегка коснулся этой темы и не описал, к примеру, такую трагедию, как расстрел без суда и следствия осенью 1936 года тысяч представителей мадридской интеллигенции, заподозренных в симпатиях к генералу Франко. Впрочем, отношение Хемингуэя к Франко, к его мятежу и к установленному им после войны авторитарному режиму вовсе не изменилось. Он даже говорил, что ни за что не поедет в Испанию, пока там правят франкисты и в тюрьмах томятся политзаключенные. Однако писатель изменяет своему слову и едет в эту страну в 1953 году. Почему? Оказывается, его мучила ностальгия, ведь он считал Испанию своей второй родиной, искренне любил эту страну и мечтал вернуться. Почему именно Испанию? Ведь Хемингуэй, как известно, побывал во многих странах. О его особом отношении к Испании рассказывает Мария Сальседо.
Мария Сальседо: Испания для Хемингуэя – это страна ярких красок, бурного веселья и страстей, острых ощущений и гостеприимных жизнерадостных людей. Это страна полная разнообразия и контрастов. Иностранцев, приезжающих сюда, обычно поражает ярчайший солнечный свет. Хемингуэю, как неоднократно отмечали его биографы, нравился этот свет, это тепло, эти цвета. Испания была олицетворением жизненных сил, радости жизни, веселого застолья с прекрасными винами и едой. Он побывал практически во всех уголках страны: на зеленом севере, на засушливом юге, но больше всего ему нравился Мадрид, который он считал олицетворением всей страны. Ему нравился национальный характер испанцев: он особо выделял их открытость, гостеприимство и жизнерадостность.
Виктор Черецкий: Говорят, что перед поездкой в Испанию после 15-летнего перерыва Хемингуэй колебался: не припомнит ли франкистский режим его симпатии к Народному фронту? Не удивительно, ведь испанские эмигранты, наводнившие после гражданской войны и Европу, и Америку только и занимались, что рассказывали ужастики про свою страну: там де все запрещено, читать из иностранной литературы можно разве что ''Майн Кампф'' Гитлера, а Франко по утрам лично пытает пойманных демократов, выкалывая им глаза и вырывая ногти.
Ману Легинече: Он очень хочет вернуться в Испанию, но боится Франко. Поэтому в попытках прощупать обстановку, заводит знакомства с испанцами – живущими на Кубе фалангистами, сторонниками франкизма, и они уверяют его, что никаких преград для поездки нет, поскольку в Испании – либеральный режим... Хемингуэй усмехается, не верит. Тем не менее, через некоторое время писатель уже пересекает франко-испанскую границу. Он едет на итальянской машине с шофером-итальянцем и вот к ним подходит испанский пограничник – гражданский гвардеец. ''Вы Хемингуэй?'' – спрашивает офицер, даже не попросив предъявить паспорт. ''Ну все, сейчас арестует'', подумал писатель и на всякий случай спросил, знает ли его испанец лично? ''Нет, ответил пограничник, но вы у нас очень популярный писатель и я читал ваши книги. Добро пожаловать в Испанию!'' Хемингуэй ушам своим не верил, услышав подобное от офицера Гражданской гвардии, считавшейся опорой фашистского режима. Правда, будучи любителем прихвастнуть, он впоследствии рассказывал друзьям, что бросил личный вызов Франко и пробрался в Испанию нелегально с огромным риском для жизни.
Испанский режим был рад приезду Хемингуэя. Газеты ежедневно описывали испанские будни ''гениального писателя и американского друга Испании''
Виктор Черецкий: На самом деле испанский режим был рад приезду Хемингуэя. Газеты ежедневно описывали испанские будни ''гениального писателя и американского друга Испании'', буквально каждый его шаг. И, разумеется, делалось это не потому, что Франко стал либералом, хотя уже и не прибегал к массовым репрессиям, как в первые годы своего правления. В начале 1950-х режим всеми правдами и неправдами пытался преодолеть международную изоляцию, в которой оказался после Второй мировой войны. Франко даже выучил английский язык и лично записал обращение к мировой общественности, чтобы доказать, что он не такой плохой, как его описывают недруги. В пропагандистских целях была использована и поездка Хемингуэя: мол, видите, нас уже признает мировая интеллектуальная элита! Ну а писатель в это время наслаждался своим пребыванием в Испании и, в первую очередь, боем быков. С этой испанской традицией он познакомился еще в 1923 году, когда впервые приехал в Испанию. Познакомился и был буквально ошеломлен увиденным. О первой встрече Хемингуэя с корридой в столице Наварры – Памплоне на ежегодном празднике в честь святого Фермина рассказывает его биограф Альфонсо Паломарес:
Альфонсо Паломарес: Памплона оставила у него ярчайшее впечатление. Он видел десятки молодых людей, по традиции бегущих наперегонки c быками, рога которых буквально упирались в спины участников забега. Эти опасные сцены, которые ставили людей на сантиметр между жизнью и смертью, повторялись каждое утро. Они завораживали Хемингуэя, как и представлявшийся ему крайне опасным поединок тореадора с быком. На первых порах, когда он еще мало разбирался в корриде, ему нравились игры с плащом-капоте, а потом, по его признанию, и работа матадора с мулетой и шпагой перед завершающей стадией поединка. Хемингуэй погрузился в мир Памплоны, корриды и навсегда остался в этом увлекательном мире.
Виктор Черецкий: Из биографии Хемингуэя, из воспоминаний знавших его людей, известно, что писатель, главным образом в силу своего беспокойного характера и жизненной философии, постоянно жаждал острых ощущений и рискованных авантюр. Мнение Марии Сальседо о том, чем объяснить интерес Хемингуэя к корриде:
Мария Сальседо: Хемингуэй был человеком жизнелюбивым, эмоциональным, с сильными страстями. Он всю жизнь был таким. Игру страстей он увидел и в бое быков. Искусство, поединок почти на равных между двумя живыми существами – человеком и быком, единоборство на грани жизни и смерти. Борьба, основанная на правилах. Интерес к бою быков и эмоции, которые он вызывает, бывает трудно понять людям, далеким от Испании. Ну а Хемингуэй смог разделить нашу любовь и нашу страсть к этой борьбе – к искусству корриды.
Виктор Черецкий: ''Я отправился в Испанию, отмечал Хемингуэй после своей первой поездки, чтобы посмотреть на бой быков и написать о нем. Я думал, что обнаружу примитивный, варварский и жестокий спектакль, который мне не понравится. Но нашел я нечто более сложное, великолепное, впечатляющее – действо, способное наградить меня тем чувством жизни и смерти, которое я страстно искал''... И еще одна цитата из Хемингуэя: ''Коррида в какой-то степени заставляет думать, что не только человек в индивидуальном порядке, но и все человечество противостоит смерти, подобно тореадору, стоящему перед быком. Весь мир для меня как арена для корриды, где единственный способ выжить – это бороться'', заключает автор.
Виктор Черецкий: Подобные высказывания заставляют другого исследователя жизни Хемингуэя – профессора университета Кордобы Карлоса Клементсона – сделать вывод, что коррида имела для писателя философский смысл или даже свое древнее, утраченное с веками, религиозное значение.
Карлос Клементсон: Ритуал боя быков имел для Хемингуэя особый, глубокий смысл. Этот смысл сами испанцы давно не замечают. Ведь здесь корриду большинство считает лишь красочным представлением. И такой взгляд свидетельствует, что мы утратили ее первозданное значение, как религиозного ритуала, неразрывно связанного с борьбой, жизнью и смертью живых существ. Именно таково значение этого древнего спектакля, крайне драматичного характера.
Виктор Черецкий: Хемингуэй воспел корриду в своих произведениях и сделал знаменитым на весь мир праздник святого Фермина в Памплоне. На этом празднике писатель побывал 9 раз. Он представил бой быков в многочисленных журналистских работах, а также в романах ''И восходит солнце'' и ''Смерть после полудня''. Сегодня Памплона буквально увешана мемориальными табличками, посвященными Хемингуэю, а у арены для боя быков стоит его бюст, на который мэр города каждый год в июле подвязывает красный шейный платок, отличительный знак участника праздника. В пробежке с быками под влиянием произведений Хемингуэя участвуют, помимо жителей Памплоны и других испанцев, десятки американцев и западноевропейцев. Рассказывает литературовед Карлос Рейхоса:
Карлос Рейхоса: Не секрет, что праздник Святого Фермина обязан своей мировой известностью Хемингуэю. Он не был популярен до появления романа ''И восходит солнце''. Ведь Хемингуэй обладал огромной способностью делать популярным то или иное явление, событие или даже миф. Его влечение к этому празднику было настолько велико, что он намеревался посетить его, несмотря на болезнь, даже в последнее лето своей жизни – в 1961-м году. Тогда впервые должны были выступить быки с фермы-ганадерии тореадора Антонио Ордоньеса, друга Хемингуэя. Писатель обещал посетить это событие, но в конце концов понял, что у него не было сил для поездки. Между тем, его испанские друзья были уверены, что он приедет. Это были тореадоры Ордоньес и Луис Мигель Домингин, кстати, лучшие в то время, предприниматель и знаток корриды Хуанито Кинтана и другие. У писателя уже была заказана гостиница, зарезервированы билеты на бои быков. Впрочем, его жена с самого начала сомневалась в возможности такой поездки, но у нее, как и у Хеменгуэя, была надежда, что путешествие поможет ему выйти из депрессии, которой он страдал в последние годы жизни. Ведь в поездке двухлетней давности – в 1959-м году – он был неимоверно счастлив в Испании. Так что все надеялись, что поездка поможет писателю вновь почувствовать радость жизни.
Виктор Черецкий: Свой последний репортаж о корриде Хемингуэй делал в 1959 году. Он приехал тогда в Испанию со своей четвертой и последней супругой – Мэри Уэлш – и обосновался на юге страны – в провинции Малага – в поместье ''Консула'', принадлежавшем его американскому другу Биллу Дэвису. Здесь же он бурно отпраздновал свое 60-летие в присутствии многочисленных гостей. Шампанское пили в бассейне, а виновник торжества демонстрировал меткость стрельбы, сбивая выстрелом пепел с сигареты тореадора Ордоньеса. Последний восстанавливал в поместье здоровье после ранения, полученного на одной из схваток с быком. Отсюда Хемингуэй ездил и в Памплону – на праздник Святого Фермина, и в Мадрид – на праздник Святого Исидора, в честь которого коррида на арене в Вентас, также как и в Памплоне, продолжается целую неделю. Писателя сопровождали Ордоньес и Домингин, которые стали героями его репортажа для журнала "Лайф", а затем и книги "Опасное лето". Кстати, с Антонио Ордоньесом, отца которого, тоже тореадора Каэтано Ордоньеса, Хемингуэй знал еще с 1920-х годов, его связывали особые отношения. После некоторых боев писатель даже лично перевязывал раны Антонио, нанесенные быком. Карлос Рейхоса.
Карлос Рейхоса: Для Хемингуэя Ордоньес – великий тореадор. Он им восхищается. Ордоньес отвечает ему аналогичным образом и называет его "папа Хемингуэй". Я думаю, что все поездки писателя в 1950-е годы в Испанию объяснялись в большой степени его желанием общаться с Ордоньесом и смотреть его выступления. А когда во время корриды в Аранхуэсе, под Мадридом, тореадор был ранен, Хемингуэй по-отечески заботится о нем, постоянно навещает в больнице.
Виктор Черецкий: Известно, что Хемингуэй, помимо корриды, был любителем и испанского вина, и испанской кухни. В Мадриде памятной табличкой в честь писателя отмечен коктейль-бар "Чикоте" на центральном проспекте Гран-Виа, где писатель, по словам местной администрации, предпочитал коктейль под названием "Двойной папа": с двумя частями рома, с вишневым ликером-мараскино и соком грейпфрута. В баре его порой сопровождала переехавшая жить в Испанию голливудская звезда Ава Гарднер, которую связывали с писателем дружеские отношения. Столик Хемингуэя есть в Немецкой пивной на площади Святой Анны и в ресторане "Кальехон", расположенном в одном из переулков исторической части города. Там писатель обедал во времена гражданской войны. На площади Святой Анны есть и ресторан Вилья-Роса, где по вечерам исполняется фламенко – с пением и танцами. Хемингуэй посещал это заведение, поскольку был почитателем фламенко. Памятная доска висит и на гостинице "Гран-Виа". Но любимым местом посещения писателя в Мадриде был все же ресторан "Ботин", что расположен недалеко от Пласа-Майор, главной исторической площади столицы. Здесь на ужин он обычно заказывал себе фирменное блюдо – жареного поросенка, которого сопровождал розовым наваррским вином. Этот ресторан, один из самых знаменитых в Мадриде, является сейчас местом паломничества туристов, особенно из США. Рассказывает Карлос Гонсалес, нынешний совладелец заведения.
Карлос Гонсалес: Эмилио Гонсалес, мой дед, был владельцем и шеф-поваром "Ботина". Он подружился с Хемингуэем, когда тот приезжал в Мадрид в 1950-е годы. Писатель приходил сюда с друзьями – Домингином, Ордоньесом и другими. Однажды Хемингуэй пошел на кухню и попытался самостоятельно приготовить плов-паэлью. У него ничего не получилось, и дед сказал ему: "Паэлью буду готовить я, а тебе, Дон Эрнесто, лучше заниматься литературой!"
Виктор Черецкий: Хемингуэй – Дон Эрнесто – был похоронен 7 июля 1961 года в американском городе Кетчум после того, как покончил жизнь самоубийством. 7 июля – День Святого Фермина, когда по традиции начинается ежегодный праздник в Памплоне. Совпадение? Испанцы верят в провидение и в то, что великого американца можно вполне считать своим, испанским писателем.
