После ареста бывшего координатора штаба Навального в Уфе Лилии Чанышевой экс-координатор штаба Навального в Липецке Илья Данилов покинул Россию. У оппозиционера в недавнем прошлом четыре года руководства штабом, преследование сотрудниками Центра "Э", наказания по административным делам и тридцать суток ареста в спецприемнике. В комментариях СМИ Илья Данилов, один из самых известных руководителей региональных штабов Навального, говорил, что никогда ни при каких обстоятельствах не покинет Россию. В интервью Радио Свобода политик рассказал, что и сейчас отказывается называть свой отъезд эмиграцией.
– Почему вы все-таки уехали?
– Потому что, как я думаю, мой арест – это вопрос времени. Помещение Лилии Чанышевой в СИЗО и уголовное уголовное дело против нее показало, что активистов Навального собираются судить за прошлую деятельность. Целый закон придумали, чтобы иметь возможность отомстить сторонникам Навального. Лилия Чанышева после закрытия штабов не продолжала политическую деятельность, она не создала свой политический или медийный проект, но все равно ее захватили. Видимо, в качестве угрозы остальным активистам. Я эмигрировал, потому что из-за рубежа я буду своей стране более полезным, чем за решеткой.
– Зачем таким образом поступать с активистами организации, которая уже давно перестала существовать?
Возможно, Путин уже боится региональных активистов. Но, черт возьми, режим и шамана боится, он всех боится
– Путин, на мой взгляд, очень мстительный человек. Уже не первый раз в момент, когда протестная активность стихает, начинаются репрессии. Поэтому те, кто сейчас остаются в России и продолжают политическую деятельность, это атланты из греческих мифов. Давно пришли за нами, за сторонниками Навального, за журналистами приходят каждую пятницу, уже пришли за коммунистами. И на этом, уверяю вас, репрессии не закончатся. Через два месяца, возможно, еще кого-нибудь схватят. Схватят и будут наблюдать общественную реакцию, не получат общественной реакции, опасной для них, и схватят следующего. В том числе и поэтому сейчас очень важно общественное внимание к делу против Лилии Чанышевой.
– Вы думаете арест Лилии – это личная месть Путина?
– Это, конечно, месть, и это путинское решение. Всем сейчас управляет Путин – у меня в этом нет никаких сомнений. Режим сделан так, что решение принимает один человек. Возможно, Путин уже боится региональных активистов. Но, черт возьми, режим и шамана боится, он всех боится. До такой степени он боится бесстрашных региональных активистов, что готов принимать людоедские, жестокие решения.
– Куда и как вы эмигрировали?
– Я принял решение минут за 15 и купил билет на ближайший рейс. Я пока не буду называть страну, куда я эмигрировал, сделаю это чуть позже. Я не хочу рассказывать подробности, как я добирался, чтобы не закрыть такой путь отъезда из России для эмигрантов.
– Силовики вас преследовали после закрытия штабов Навального в Липецке?
– После закрытия штабов я некоторое время жил в Москве, и там все было спокойно. Но как только я вернулся в Липецк, мне позвонили "эшники" и предложили прийти к ним в отдел, я отказался.
– В каких условиях вы живете в эмиграции?
– Я вселился к знакомым ребятам, и в бытовом плане у меня все есть, даже личное пространство. Я уверен, что смогу быстро найти работу, если не получится работать на удаленке, пойду торговать арбузами. Я к любой работе отношусь с уважением. В психологическом плане я чувствую себя сложно. Все это напряжение копилось и собиралось годами. В какой-то момент я начал засыпать только после 6 утра, так как до этого времени могли прийти с обыском. Первые два дня в эмиграции я чувствовал легкую эйфорию и выдыхал, тем более в этой стране очень хороший воздух. В понедельник я начну обдумывать, как продолжить политическую активность.
– Вам не кажется странным заниматься российской политикой, находясь в другой стране?
В России уже пришли даже за коммунистами, за действующими системными оппозиционерами
– Я уехал, как и Леонид Волков, как и многие сотрудники структур Навального, потому что у нас не было другого выхода. Я нахожусь в вынужденной эмиграции, и я имею полное право комментировать события, происходящие в России. Если я могу из-за рубежа рассказывать о коррупции в моем родном городе, то почему бы мне этого не делать? Кто это будет делать, если не я? Мы же видим, что в России уже пришли даже за коммунистами, за действующими системными оппозиционерами. Независимых политиков в России почти не осталось.
– У вас нет желания попробовать себя в другой сфере?
– Я никогда не собирался становиться политиком, я кино хотел снимать. На момент создания штаба не было в Липецке человека, кроме меня, способного возглавить команду Навального в этом регионе. Я стал координатором штаба, потому что я относился с уважением к Навальному и хотел быть ему полезным. Я пришел на первый антикоррупционный митинг в качестве участника, а второй – уже организовывал сам. Как-то все завертелось. Потом я видел, как вокруг меня страдают люди, и не смог бросить свою работу. После того как штаб в Липецке открылся, на меня стали давить "эшники", я в том числе из-за этого не смог отказаться от борьбы, напротив, я должен был утроить свои усилия. Я не могу переключиться на другую сферу, пока мою страну грабит банда жуликов и воров, которая посадила Алексея Навального в тюрьму и держит в СИЗО беременную Лилию Чанышеву. И они – не единственные: политзаключенных в России же сотни. Если я вижу зло и не борюсь с ним, то я соучастник этого зла.
– У вас нет разочарования в жителях России, ваших избирателях?
– В России живут самые прекрасные люди. И за четыре года работы координатором штаба Навального в Липецке я понял, что они еще лучше, чем я думал. Тот, кто считает иначе, не должен заниматься политикой.
– Вы довольны тем, как жители России поддержали структуры Навального?
Если в Москве выйти на улицу в футболке с надписью "за Путина", то можно и в морду получить
– Люди в своем большинстве не разбираются в политике и не обязаны этого делать. Хотя, например, жители Москвы очень политизированы, там такие настроения, что если выйти на улицу в футболке с надписью "за Путина", то можно и в морду получить. Я как политик за 4 года почти не видел агрессии со стороны людей в свой адрес. Даже когда я в спецприемнике сидел, ко мне все хорошо относились. У нас правда хорошие люди, я вам точно говорю. Большинство жителей России, на мой взгляд, видит воровство власти, но не верит, что у нас, у оппозиции, что-то может получиться. Вот эта выученная беспомощность, иначе и не скажешь. Но люди все видят и выводы делают: четыре года назад рейтинг Путина был выше, чем сейчас. Я не верю, что сейчас у Путина есть хотя бы 10%.
– На митинг в поддержку Навального 23 января вышли, по вашим словам, 3 тысячи человек, а население Липецка – около 500 тысяч.
Навальный уже год находится за решеткой, он не выходит в эфиры каждую неделю, не собирает митинги, но продолжает быть политиком № 1 в России
– Но эти 3 тысячи вышли под дубинки! На улицы вышли не просто несогласные с режимом, а люди, готовые рисковать здоровьем и свободой ради справедливости. Я продолжаю верить в людей. Они достойны лучшего и хотят лучшего. И они обязаны это лучшее получить. Я в 2017 году был оптимистом, в 2020 году был оптимистом, а сейчас я оптимист еще больше, просто надо еще больше работать. Когда я начинал работать, основная часть моего города не знала, кто такой Навальный. Если сейчас сесть на лошадь и приехать в самую глухую деревню под Липецком, то там будет сложно найти человека, который не слышал о Навальном. Лидер остается лидером, и он не теряет присутствия духа. Ничего плохого с Навальным не произойдет, ему еще президентом работать. Навальный уже год находится за решеткой, он не выходит в эфиры каждую неделю, не собирает митинги, но продолжает быть политиком №1 в России. И с этим власть ничего сделать не сможет.
– С какими иллюзиями вам пришлось расстаться за 4 года работы координатором в штабе Навального?
– С представлением, что политика – это грязное дело. Я понял, что это неправда. И люди там могут быть вполне себе хорошие. Во многом это произошло благодаря команде Навального. В структуры Навального приходили люди, которые не абстрактной политикой хотели заниматься, а делать полезные вещи. Волонтеры Навального приходили к нам со своими проектами, мыслями и идеями. Мой помощник, например, был зооактивистом, он пытался помогать животным. Из-за того, что все были заняты делом, у нас не было грызни, подковерных интриг и прочей "игры престолов". Конечно, мы не во всем были согласны друг с другом, мы ссорились и спорили, но быстро договаривались.
– Чувствуете себя проигравшим?
– Я еще в 2017 году понял, что в исторической перспективе Путин уже проиграл, а Навальный уже победил, – и для меня это самое важное.
– Вы хотите вернуться в Россию?
– Я очень хочу вернуться в Россию. Меня нет на родине семь дней, но каждый день я думаю о своей стране. Я жизнь свою не представляю без России. Я не хочу быть финном, норвежцем, американцем. У меня сердце болит за мой родной город, за мою родину. И я не смогу жить нигде, кроме России. Поэтому я не в эмиграции в классическом смысле, как ее описывал Сергей Довлатов, нахожусь. Я лишь временно отступил. Чем хуже сейчас, тем лучше будет потом. Будет лучше.
