Минное поле кросс-культурных различий украинцев и русских эксперты обходят стороной, можно нарваться на гнев и обвинения в расизме с той или другой стороны, а может, и с обеих. Одни остановились на аксиоме "Украина – не Россия", и баста, нечего и сравнивать. Другие до сих пор достают из рукава лозунги о братстве, мире, распугивая последних друзей из-за слабой кросс-культурной сензитивности, отсутствия продуктивного (когда надо что-то менять) интереса к украинцам. Как правило, тут же признаются, извиняясь: "Я не слежу за событиями в Украине". Нулевая видимость.
Одна из важных черт и отличий национального характера украинцев – это чувство юмора, не просто, "чтобы поржать", а поддержать уровень оптимизма часто в безнадежных обстоятельствах. Даже Главком ВСУ Валерий Залужный широко улыбается при любой диспозиции на фронте, форвардный пропагандист Алексей Арестович шутит в ежедневном режиме. Не заметно, чтобы российские военачальники скалились и допускали вольности в высказываниях не по ранжиру. Это старшему по званию решать, смеяться тебе или плакать, сидеть дома или мобилизоваться. Я даже допускаю, что субъективной, страстной причиной вероломной российской экспансии оказалась с виду безобидная акция, которая поставила под сомнение всю российскую систему доминирования, властную вертикаль. Мюнхенская речь Владимира Зеленского была воспринята как возмутительная пародия на мюнхенскую речь Владимира Путина, Зеленский оспорил привилегию избранных определять геополитику: что позволено Юпитеру, не позволено быку. То, что и у Путина был исторический предшественник-диктатор, вынесли за скобки.
"Всё новое у нас, как правило, заимствовано. Искусству имитации учат с детских лет, в детском саду нужно изображать послушание ("Да, мамочка!"), в школе – прилежание (старательно списывать домашнее задание), в университете – сообразительность (на шпаргалках), на работе – рвение (когда начальник входит в кабинет). Главное, врать и не колоться, носить маску суровой сосредоточенности и безусловной честности на лице. Из-за этого у некоторых людей лица буквально каменеют, примерно как ступни после бинтования у китаянок. Мимика не позволяет широко улыбаться, а только рычать, издавать первородные звуки вроде отсутствующего в других языках "Ы!". Гайдай что-то знал". Монолог стендапера. Его уже посадили, всё по плану.
Cмех объединяет украинцев там, где русских сковывает страх
Юмор – метод оставаться живым и пытливым, форма креативности и объединения людей – иногда другого ресурса-то и нет… А запорожские казаки всё смеются и пишут письмо турецкому султану, в то время как бурлаки из последних сил угрюмо и надрывно тянут баржи по Волге. Илья Репин был отличным кросс-культурным психологом. Славист Жорж Нива считает, что "надрыв" и есть ключевое слово для тех, кто хотел бы Россию умом понять. Надрыв – запредельное, бессмысленное, бесцельное напряжение; политическое, экономическое, военное или психологическое. Это похоже на достижение целей военной кампании, о которых знает только один человек, хоть бы намекнул, а то победа выглядит как мираж, ускользающий за горизонтом. Юмор, в отличие от надрыва, хоть и может вызывать напряжение, заканчивается разрядкой, катарсисом и сопровождается гормональным всплеском, физиологическим обновлением организма. Cмех объединяет украинцев там, где русских сковывает страх. Смех мотивирует к совместному действию, страх заставляет сбиваться в толпу. Положительная объединяющая, спасительная солидарность против отрицательной, подлой, губительной, когда враг – это бывший товарищ, и он у тебя за спиной. Солидарность разного культурного уровня.
Типичный украинский юмор – у Николая Гоголя, которого в истории русской литературы преподносят как угрюмого инфернального гота, весь в черном, мрачный, взять хотя бы недавний телесериал "Гоголь", который вместе с кинопродукцией последних двух десятилетий можно смело рассматривать как идеологическую подводку к текущей спецоперации. Подводка, как мы знаем, оказалась ложной, недооценили не только вооружение, но и людей. С прогнозом их поведения ошиблись. У Гоголя, талант которого сформировался, конечно, в украинском детстве, сюжет начинает двигаться, как только у героя включается воображение, возникают фантазии. Кому черевички, кому мёртвые души, а кто и с носом. Гоголь сам визуал, провидец с мощным интеллектом и лукавым украинским юмором, где-то между европейской интеллектуальной иронией и чёрным, со следами насилия, суицидальным юмором обреченных. Воображение – это национальная форма абстрагирования от суровых исторических событий. Нужно представить счастливое будущее, поиграть в мыслях с реальностью, попробовать варианты, и паруса снова наполнит ветер. В Украине верят в будущее, как в коммунизм или царствие небесное, пока в России уныло ждут конца света.
Все трудности временны, победы навсегда, учит нас украинская культура. На вопрос, как дела, украинцы отвечают сегодня, в трудную годину, примерно: "Да это ж временно!" Право смеяться и воображать тут есть у любого члена громады, а не только у старшего по званию. Если умение шутить рассматривается в русской традиции как склонность к насмешкам, вольностям, готовность нарушать правила, то для украинцев юмор – это свобода. О том, что президент Украины – бывший кавээнщик, напоминают в России почему-то как об очень плохой истории. Комика Максима Галкина постигла участь диссидента и "иноагента", а ведь он по типажу мог оказаться где-то между Зеленским и Эммануэлем Макроном. В Украине за хорошую шутку, креативность могут выбрать в верховную власть, в России – посадить.
Тем не менее главный начальник в России считает именно юмор своей "коронкой", фишкой и, напомню, своей привилегией. Из раза в раз он демонстрирует чудеса "сортирного" юмора, что на языке психоанализа означает анальную фиксацию, склонность к мысленным манипуляциям с физиологическим процессом "дефекации". Даже "денацификация" и "демилитаризация" звучат сходно, кажется, из этого ряда слов и низших физиологических процессов. Анальная фиксация формируется у детей, чьи матери и отцы ярко реагировали на все, что связано с гигиеной, сопровождая громкими возгласами неодобрения. Беда, если ни на что другое родители не реагировали. Ребенок в такой системе воспитания рассматривается как источник нечистоты, грязи, его могут прямо называть ***ном. Граждане с низкой самооценкой, привыкшие к тому, что их с ***ом смешивают, проходят через такой опыт десенсибилизации, что даже юмор их уже не оживит. Анальный же юмор из уст начальника – это напоминание простакам, что порядок вещей с тех пор, как их гнобили в детстве, не изменился и не изменится никогда, они навсегда останутся грязью.
Он один – мерило и образец чистоты – чистоты рядов, чистоты идей, чистоты нации. Если кто-то ещё спрашивает, стыдятся ли россияне своего поведения сегодня, забудьте. Остались только неудобства: "Неудобно перед пацанами!", "Жена убьёт, если не привезу!", а сам в окопе. Не случайно же в качестве трофея они тащат унитазы, стиральные машины. Стыд нравственный – регулятор поведения людей с нормальной или высокой самооценкой. Неудачники ничего не стыдятся, никому не сочувствуют, никому и ни во что не верят, право чувствовать и сочувствовать у них давно отобрали, репрессировали. Потому что ещё до политических репрессий люди могут попасть под психологические репрессии в собственной семье и родном коллективе.
Так что, судя по типу юмора, у украинцев гораздо выше уровень витальности и жизнеспособности, они не застревают на таком уровне социализации, когда другой человек воспринимается как источник заразы. Этот комплекс пандемия только усугубила. Украинский юмор просоциальный, для пущей связности, а не для пущей важности.
Одним баблом народ не оживить. Есть культурные практики, которые позволяют людям выдерживать длительные испытания, не откладывая жизнь на потом. Юмор – это ресурс очеловечивания, если ставить задачу не просто выжить, но и остаться людьми.
Ольга Маховская – психолог
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
