Сегодня у нас в гостях город Донецк, который представляет Дмитрий Дурнев, журналист издания "Спектр.Пресс". Мы говорим не только о Донецке (Дмитрий там долго жил, но родился в другом городе неподалеку), а в целом о Донбассе, о его прошлом, настоящем и будущем.
Процветающий город
Донецк был зеленым городом, городом роз, как у нас говорили. В 1979 году Донецк был признан самым зеленым промышленным городом мира. У нас очень гордились этой цифрой: миллион алых роз высаживался в Донецке! Предполагалось, что был и миллион жителей, но до миллиона город все время не дотягивал. Было где-то 800 тысяч, а особое бюджетное финансирование начиналось с миллиона, вот все время и натягивали этот миллион.
Я работал в Донецке до 2020 года. Кстати, местные довольно редко произносят слово "Донбасс". Донбасс – это Донецкий каменноугольный бассейн, который включает в себя часть Днепропетровской области и часть Ростовской, город Шахты, город Донецк Ростовской области. В Ростовской области оставалась пара шахт, позакрывали все шахты, которые принадлежали украинцам, структурам Рината Ахметова, поставляли уголь на ТЭС "Счастье" под Луганском. Соответственно, Мариуполь, Бахмут – это были города, где угольных шахт не было, которые не считали себя частью Донбасса.
Донецк был крайне успешным городом, со второй в Украине зарплатой после Киева, а иногда и первой, с самым лучшим стадионом в Восточной Европе. Был великолепный аэропорт, откуда летала куча лоукостеров за 20–30 евро в Стамбул, Франкфурт, Париж, куда угодно. Моя мама с братом за какие-то небольшие деньги ездили на каждый матч "Шахтера". Был фан-клуб "Шахтера", немыслимый стадион, где были прекрасные рестораны, музеи, именные сиденья, куча активностей, детский сектор.
Сейчас стадион зарастает, возле поля живут лисы. Иногда кто-то в очередной раз публикует, как вокруг "Донбасс Арены" растут какие-то немыслимые кусты; кто-то дает команду – их скашивают, а потом там снова все зарастает.
Донецк был крайне успешным городом, со второй в Украине зарплатой после Киева
Одно время они пытались открыть кафе для болельщиков при "Донбасс Арене". Его открыли перед 2018 годом, перед Чемпионатом мира в России. Но в Донецке с 2014 года существовал жесткий комендантский час с 11 вечера, и в 9 уже транспорт не ходил, и в этой ситуации делать спортбары, смотреть футбол было невозможно.
В Донецк время от времени вкладывались какие-то безумные деньги на какие-то безумные проекты. Нищала "Донбасс Арена", нищал, опускался город, его стали все хуже и хуже убирать, развалилась коммунальная сфера. Потом выделили какой-то русский грант, и во всем городе устанавливают светофоры, которые особым образом зажигаются: "зеленая улица" и тому подобное. Или начинают устанавливать лифты или ремонтировать цирк. Отремонтировали Южный автовокзал. Теперь у нас нет железнодорожного вокзала, он зарос деревьями, разбит аэропорт, автобус – главный транспорт в Донецке.
Ахметов
– Насколько определял украинскую политику донецкий клан? Понятно, что это и Янукович, и Ахметов. Насколько сейчас Ахметов по-прежнему силен в Украине?
– Уже нет, конечно. Сейчас все олигархи в Украине не очень сильны: другое время, другие ценности, другие показатели силы. Люди, которые сначала могли отбить свои регионы, то есть те, у кого хватило мозгов, структур и сил на то, чтобы сохранить Харьков, Одессу, Днепр под собой, какое-то время держались. А Донецк, который толком не мог защищаться, был потерян, и все эти люди, которые представляли собой элиту, пропали.
– Ахметов все-таки постоянно делает какие-то заявления в поддержку Украины, спонсирует какие-то вещи.
Сейчас стадион зарастает, возле поля живут лисы
– Он на правильной стороне. Но политическое влияние все-таки утратил. Нет Партии регионов, нет десятков и сотен депутатов, которые ориентировались на Ахметова. Нет главного показателя олигарха – медиахолдинга: он был показательно распущен.
Любимые места в Донецке. Паямтники
Это бульвары: бульвар Пушкина, бульвар Шевченко. Если бы мы шли вниз от памятника Шевченко, слева от нас была бы элитная 2-я школа, рядом – очень вкусный пивной ресторан, а перед ним – памятники. Перед войной Донецк обрастал памятниками. Мой друг – художник, скульптор Равиль Акмаев – сделал несколько небольших памятников, они понравились мэру Донецка Лукьянченко.
В 2014 году успели поставить памятник "Друг": идет такой мужичок вверх по бульвару и держит зонтик над своей собакой. Это один из маркеров Донецка, который был задуман 21 ноября 2013 года, в момент начала Майдана. Несмотря ни на что, его отливали в Харькове, везли через блокпосты и в середине июня 2014 года муниципальные власти установили этот памятник. Он стоит до сих пор.
Мало того, смогли поставить еще один памятник! Предполагалось, что встанут три: "Друг", "Бэби-бум" (беременная женщина катит коляску) и Чехова: сидит Чехов, и со столика взлетают чайки, – его поставили точно на площади Конституции. В остальном там уже другие памятники. Есть непонятная подделка – памятник погибшим энергетикам, сделанный в 2015 году. В остальном это московские скульпторы, были большие вложения: лепили Аллею героев, аллею еще чего-то…
Шахтерский город
Донецк жил поселками вокруг шахт, вокруг металлургического завода. В город Донецк эти поселки слились в середине 20-х, в 1927 году запустили трамваи, и с этого времени он начал становиться городом. Двинулся к миллионному населению уже после Второй мировой войны, когда все восстанавливали. В 70-х годах запустили канал Северный Донец – Донбасс, появилась большая вода для большой промышленности.
Донецк стал миллионником, успешным городом, который кормил всех по первой, второй советской категории. В советские годы для меня приехать к родне в Донецк всегда означало наличие колбасы в магазинах: один-два сорта – это же много! В 1982 году мы ездили в Донецк покупать первый магнитофон, "Сонату-206". Это был великий город, который прекрасно снабжался, магнитофоны в магазинах продавались просто так, без очереди!
Русские уничтожили этот мир, просто смели его, как веником
В то время шахтеры – это была действительно гвардия труда, по той простой причине, что молодые ребята могли получать зарплату, достигавшую тысячи рублей. В пятницу они могли сесть в самолет и слетать в Таллин. Мой друг, редактор газеты "Спорт Арена" Эдуард Киселев работал когда-то шахтером. Он рассказывал, как они туда летали, снимали отель в Таллине, гуляли, пили пиво и в понедельник возвращались на работу.
– Это гигантские деньги по советским меркам! Скажем, зарплата инженера была 120 рублей.
– Это формировало особый климат. Шахтерские жены не работали, особым образом одевались, закупались на рынках, на них ориентировался и рынок, и предложение. Я еще застал эту жизнь, поступив в 1985 году в Донецкий медицинский институт, видел этих шахтеров, как они выкупали центральные сектора на стадионе. Они выходили из шахт, не успевали полностью вымыться, вокруг глаз оставалась угольная пыль, и было ощущение, что вокруг все мужчины с подведенными глазами. Но они чувствовали себя хозяевами, был особый ритуал прихода на футбол.
Русские уничтожили этот мир, просто смели его, как веником. В Донецке было две больших шахты – с 2020 года их больше не существует. Еще выкачивают воду, но не более того.
"Копанки"
– Сейчас это черный бизнес – все эти копанки, как они называются? Что-то подкапывают в остатках шахт?
Они превращают в щебень город за городом
– Это не остатки шахт – это места в районе Снежного, в районе села Грабово, где упал "Боинг". Там находятся так называемые "стратегические запасы". Ходит легенда, что месторождения угля, который выходит к поверхности, не разрабатывали на случай большой войны. Есть места, где можно прорыть два-три метра, и начинается угольный пласт. Ты едешь по полю и можешь увидеть алюминиевое сиденье от "Боинга" и такой сарайчик под столбом: к этому сарайчику спускают времянку, там стоит лебедка, человека два-три спускаются в угольную нору с ванной, бьют уголь, заполняют эту ванну углем, лебедка тащит ее наверх. Какие-то деньги на этом зарабатываются, этот уголь где-то складируется. Сейчас тонна угля стоит десять тысяч рублей. Я разговаривал со своей теткой в Макеевке, у нее есть постоянные люди, которые возят уголь: 30 тысяч рублей на всю зиму. "Денег нет". – "Ничего, потом отдадите".
Донбасс сегодня
Они превращают в щебень город за городом. До 2022 года было три периода в жизни оккупированного Донбасса, а после 2022-го все закончилось. До 2022 года в Донецке, например, был театральный бум. Кинотеатры толком не работают, потому что не заезжали новые фильмы, вечером комендантский час, темнота, патрули. И одновременно резкий, неадекватный, своеобразный рост донецкого драматического театра. Автобусы развозили людей по дальним местам, билеты покупали за три месяца.
В довоенном Донецке театром номер один был Оперный театр, а в Донецке захваченном театром номер один стал драматический театр. Люди ехали туда и в филармонию – для них это была отдушина. Оркестр филармонии играл мелодии из мультфильмов Диснея, люди шли на концерт один за другим. В оркестре оставались люди, и актеры оставались, а в 2022 году всех этих людей собрали и бросили в атаку на Мариуполь. Погибли и солисты, и музыканты, и журналисты.
– Постоянно доводится читать рассказы об облавах на людей, о том, что людей просто, как уголь, выгребают из старых шахт и бросают в народные милиции. Там даже потери невозможно подсчитать!
– Нет уже народных милиций. Много лет у России была проработанная политика: они давили всех, но при этом оставляли свободный выезд. Если тебе не нравится, ты оттуда уедешь. Не создавали кипящий котел, чтобы развивалось партизанское движение и так далее. Оно было первые года полтора, но сколько можно их там убивать, отслеживать коллаборантов, еще кого-то? Объявлено перемирие, семьи в Киеве, им надо обживаться, все вывезли.
Со временем остались только те, кто привык тупо подчиняться. Причем в последние годы выстроился водораздел между людьми, которые не поехали в Украину, а поехали на заработки (множество мужчин уехало в Мурманск работать в шахтах, в Липецк на металлургический комбинат и так далее, кормили семьи в Донецке), и теми, кто остался: на шахтах они могли получать зарплату раз в три месяца, 15 тысяч рублей (учитель получал 35).
Погибли и солисты, и музыканты, и журналисты
Была куча примеров, когда муж-шахтер уходил в декретный отпуск, потому что жена-учительница получала в два раза больше и, что важно, действительно получала эти деньги. Все бюджетники, работавшие с детьми, финансировались в первую очередь. Был даже водораздел между теми, кто уехал в Россию зарабатывать, и местными, было непонимание, чего они там сидят, бедствуют.
Людей, которые остались и были воспитаны восемью годами оккупации, просто в три дня собрали и отправили куда-то копать окопы, а потом им вручили оружие и бросили куда-то. Всем было ясно, что это небоеспособные подразделения, что они плохо одеты. Даже Z-авторы называют их железноголовыми: им выдали железные каски, массово выделили трехлинейки, нацепили старые снайперские прицелы и называют это "особым оружием". Предполагалось, что их бросят на оккупированные территории, на оборонпосты – и они будут их контролировать. Мне рассказывали, что эти несчастные, забитые люди, получив власть, больше грабили, чем русские. Но не получилось, и эти полки бросили атаковать Мариуполь.
Потери. Оставшиеся
Я слышал цифру: 20 тысяч убитых мужчин только в одной Горловке – это нечто невероятное! Я разговаривал с людьми, которые отсидели по пять-шесть лет в СИЗО, выпали из жизни. Когда пришли русские следователи, в СИЗО обнаружили сотню людей, сидящих уже шестой год без всякого суда: начали разбираться, и 60 человек выпустили.
Один вышел из тюрьмы и жутко боялся куда-то двигаться, чтобы его не обнаружили. Он говорил: "Я не понимаю этих людей. У хозяйки квартиры, где я жил, мужа забрали с предприятия, потом привезли в госпиталь, там он умер. Ну, ничего, получила какие-то деньги, ремонтирует дом. Сына отправила на войну уже по контракту, потому что сейчас хорошо платят".
200 тысяч рублей – это запредельные, невероятные деньги для Макеевки, Донецка, Енакиево! Этот человек рассказывал: "Вокруг все время говорят короткие фразы с точкой в конце. Кум погиб. Свата убили. Брата убили". Никто не говорит, где убили, почему убили: все понимают, где убили, у всех убитые. Дальше не особо распространяются: не стоит об этом говорить.
– Этим оставшимся людям все равно, где быть: под Россией, под Украиной?
Россия не сможет переварить такое страшное преступление и с этим жить
– Да. Им важно было одно время быть хоть под кем-то, лишь бы не было аббревиатуры "ДНР", которая воспринималась как бандитская республика, где совершенное безвластье и с тобой могут сделать все что угодно. Все хотели, чтобы или Россия забрала, или Украина. Оставшихся там примерно треть от довоенного населения. Это очень муштрованные люди; сегодня им говорят одно, завтра – другое.
Я знаю такое село Софиевка (это объединенная территориальная громада, несколько сел): там было 4800 человек, а сейчас осталось 2400. Они знают, что 200 человек умерли, где-то 17 родилось, четко знают, сколько убито предпринимателей, у кого какой бизнес отжали. Ты сразу видишь, что половины населения не стало.
– Сейчас есть выход с оккупированных территорий?
– Он был, выезжали через Васильевку, но сейчас там перекрыто. После сентября 2022 года, когда Россия объявила эти территории своими, они перекрыли все выходы. Сейчас поездка из Донецка в Киев занимает трое-четверо суток: это две-три пересадки через Польшу, Украину.
Сейчас уничтожают поселок Нью-Йорк, в котором был крупнейший химический концерн, как уничтожен крупнейший в Европе коксохимический гигант в Авдеевке, как уничтожены все предприятия в Бахмуте, как полностью, до щебня уничтожена Попасная. Эта власть, так называемая "ЛНР", вычеркнула город Попасную из списка городов "Луганской народной республики", там даже нечего восстанавливать. Этот ужас надвигается!
Донецк не разрушен, потому что захвачен российской армий нетронутым. Там есть побитые окраины в Киевском районе, а центр в полном порядке. В центр сейчас прилетает, Донецк лишился зонтика перемирия, когда по нему нельзя было стрелять. За эти годы разведка уже знает адрес буквально каждого коллаборанта, а все эти склады, казармы методично выбивают уже третий год. Сейчас в центре Донецка стараются не жить, живут в Пролетарском районе. Раньше он был неблагополучной окраиной, а теперь, поскольку он не обстреливается, там самые дорогие квартиры, работают школы, ледовый дворец, хоккейные секции, есть пивной ресторан: там жизнь.
– Как вы видите будущее Донецка, скажем, через десять лет? Украина сможет его отвоевать?
– Конечно. Россия не сможет проглотить эту войну, переварить ее и остаться какой-либо страной. Она накапливает ненависть, смерти, горе, проклятья… Я не верю, что она сможет переварить такое страшное преступление и с этим жить.
