Политологи Иван Преображенский, Екатерина Глод и военный эксперт Александр Коваленко обсуждают переговоры Александра Лукашенко и Владимира Путина и последствия российской ракетной бомбардировки Одессы.

^{Видеоверсия программы}

Михаил Соколов: С нами сегодня в эфире будут политологи Иван Преображенский и Екатерина Глод и военный эксперт Александр Коваленко. Нас интересуют переговоры Владимира Путина и Александра Лукашенко. Начать мы должны с российской ракетной бомбардировки Одессы, ответа на нее. В результате четырех ночных атак в Одессе есть жертвы и разрушения. В ночь на воскресенье сильно пострадал Спасо-Преображенский собор. А к утру понедельника два беспилотника прилетели в Москву.

Михаил Соколов: Александр, какова сейчас в Одессе обстановка, что происходит или не происходит?

Александр Коваленко: В настоящее время обстановка спокойная, все начинается именно в ночное время суток. Зачастую именно ночью начинаются либо налеты дронов-камикадзе, либо удары ракетами. Это обусловлено тем, что снижается, например, если мы говорим о противодействии дронам-камикадзе, то снижается уровень визуальной фиксации сопровождения дрона, используется исключительно сопутствующее оборудование для их определения в ночное время суток. Аналогично и с ракетами.

Михаил Соколов: В эту ночь было спокойно?

Александр Коваленко: В самой Одессе да, хотя звучала тревога. Поскольку в ночь на 24 июля российское командование направило иранские дроны-камикадзе не столько на сам город, сколько на область. Одной из целей были порты речные и там, где имеется определенная портовая инфраструктура, а также нефтебазы.

Михаил Соколов: Вы связываете эти действия с разрывом Россией зерновой сделки?

Александр Коваленко: Безусловно, они между собой напрямую связаны. Первый удар по Одессе и области как раз произошел накануне разрыва зерновой сделки. К тому же по характеру тех ударов, начиная с ночи на 18 июля и по сей день – это все спланированная акция, поскольку спонтанно взять такое количество разношерстного боекомплекта, его нужно, во-первых, собрать, сформировать соответствующий боекомплект, задать координаты по целям, провести разведку по объектам, на которые они будут направлены, которые должны поразить, проложить маршруты, обеспечить пусковые и подготовить стартовые площадки. Это все достаточно серьезный объем работы, который не делается за один день. Разрыв зерновой сделки и нынешняя череда ракетных ударов, ракетный террор, они между собой взаимосвязаны тем, что заранее все планировалось.

Михаил Соколов: Иван, на ваш взгляд, зачем ведется эта ракетная атака на Одессу? Действительно, здесь связь с разрывом зерновой сделки видна. Возможно, что Путиным просто овладело чувство мести?

Иван Преображенский: Я думаю, что эти вещи тоже связанные. Другой вопрос, что я абсолютно согласен с коллегой, очевидно, что эти удары планировались до того, как были нанесены удары по Крымскому мосту. Очевидно совершенно, что Кремль планировал вначале объявить о выходе из зерновой сделки, потом наносить эти удары активно, соответственно, после этого, возможно, если пойдут на уступки, вернуться к зерновой сделке. Точнее говоря, если быть откровенным, если ему придется пойти на уступки Реджепу Эрдогану, который активно добивается встречи с Путиным, у которого достаточно аргументов, чтобы принудить российского лидера к возвращению в зерновую сделку. Путин пока как школьник бегает от Эрдогана и бьет по Одессе, Николаеву, по украинским портам. Я думаю, он это планировал изначально, но после того, как произошли взрывы на Крымском мосту, было решено, поскольку у Кремля нет никаких на самом деле инструментов для того, чтобы провести "акцию возмездия", о которой они так любят рассуждать, было решено ранее запланированную атаку на Одессу и соседние города назвать этой "акцией возмездия". В первый день это прозвучало, потом это выпукло не звучало. Все, в принципе, и так понятно. Россияне не в курсе, уверен, того, что эта атака готовилась заранее. Для этого надо включить некое логическое мышление и получить желание некоторое обратиться к независимым источникам информации. А мы знаем, что большинство россиян этого сейчас не делает.

Михаил Соколов: Екатерина, как вы видите сложившуюся ситуацию, каков политический эффект, на ваш взгляд, этих атак?

Екатерина Глод: Политический эффект тот, о котором говорили мои коллеги. Сейчас идут дискуссии в западной экспертной среде, что это попытка нарушить коммерческую составляющую зерновой сделки. Путин пытается это представить как гуманитарную миссию, о которой он говорит на саммите в Африке, а на самом деле эти попытки подрывов складов, то, что находится на границе с Румынией, там действительно большие перевозки ведутся румынскими кораблями, коммерческие перевозки украинского зерна. Евросоюз сделал большие инвестиции в перевоз этого зерна, поэтому Путин теперь пытается нарушить эту коммерческую составляющую. То есть это еще одно направление гибридной войны.

Михаил Соколов: Украина может найти какие-то другие пути для экспорта зерна, чтобы не быть связанной с этой портовой инфраструктурой, которая подвергается сознательному разрушению?

Иван Преображенский: Тут, конечно, надо быть логистиком, я не логистик, а политолог, мне сложно ответить на этот вопрос. Из того, что я видел из источников, заслуживающих доверия, из того, что сегодня заявлял президент Зеленский, понятно, что единственная альтернатива – это так или иначе поставки по суше. Есть, конечно, дунайский маршрут, но он не так велик. Поставки по суше нужно до определенного масштаба расширять, но все равно они не будут полноценными по количеству перевозимого зерна с поставками по морю, будут значительно дороже, потому что нельзя будет отправлять грузы напрямую в точки назначения, а придется делать перегрузку в европейских портах, что значительно дороже. Вдобавок к этому существует так называемая сделка с Европейским союзом, где страны Центральной и Восточной Европы некоторое время назад потребовали запретить некоторые поставки украинского зерна, а кто-то выступал и против транзита даже украинского зерна через свою территорию, поскольку оно значительно дешевле того, что выращивается на территории этих государств. Соответственно, эту проблему тоже Украине необходимо решать. Это политическая проблема с соседними государствами, которую, боюсь, невозможно решить с двумя ключевыми здесь странами – это Польша и Словакия. Потому что и Польша, и Словакия вошли в предвыборную кампанию, в Словакии она, к счастью, закончится в сентябре, в Польше заметно позже. Власти этих стран будут исходить из популистских аргументов в принятии этих решений. Про позицию Венгрии мы и так знаем. Действительно остается одна Румыния для того, чтобы осуществлять эти поставки, а емкость румынских железных дорог абсолютно не позволяет заместить поставки по морю.

Михаил Соколов: Получается, что в каком-то смысле Путин одерживает тактическую победу?

Иван Преображенский: Да, я думаю, что он в этом смысле достаточно четко все рассчитал, у него есть серьезные аргументы в руках. Другой вопрос, что, на мой взгляд, главный разговор будет идти не между Путиным и Европейским союзом, в конце концов, интересы Европейского союза в реальности экономические более сложные, надо учитывать интересы стран Центральной и Восточной Европы, которые вообще не заинтересованы в поставках украинского зерна, к сожалению, а вот Турция остро заинтересована в том, чтобы оставаться оператором этой сделки и зарабатывать на этом. У Турции, в отличие от Европейского союза, аргументы для Путина найдутся, тут шантажист на шантажиста попадает.

Михаил Соколов: Александр, как вы видите сейчас, будет продолжаться разрушение портов Одессе и других городах юга Украины? Может ли ваша ПВО защитить от использования Россией ракет?

Александр Коваленко: Нет, к сожалению, не от всей номенклатуры ракет есть защита. Если мы говорим, например, о крылатых ракетах морского базирования "Калибр", то да, там практически 100% иногда сбитие происходит. В ночь на 23 июля были сбиты практически все КРМБ "Калибр", были сбиты абсолютно все аэробаллистические "Искандер-К". С другой стороны, в Одессе и Одесской области отсутствует ПВО, которая могла бы перехватывать такие сложные цели, как баллистические ракеты "Искандер-М" и ракеты противоракетного берегового комплекса "Бастион". Международные партнеры нам не успевают передавать необходимое количество для того покрытия, кое-где имеются и бюрократические загвоздки, которые этому препятствуют. К сожалению, удары по территории Одесской области и Одессы будут продолжаться, подобного рода террор не завершится. До тех пор, пока мы не получим необходимые средства противодействия, эти удары будут, как бы кому ни хотелось, с определенной долей успеха.

Михаил Соколов: Возможно ли, что, например, будет созыв Совета Украины и НАТО, будет увеличена помощь Украине, какие-то поставки противовоздушной обороны?

Екатерина Глод: Пока у меня нет такой информации, пока это не обсуждается. На сегодняшний момент основное внимание идет на украинское контрнаступление, которое идет не так успешно, как ожидалось. Я думаю, новая информация будет появляться в ближайшие недели.

Михаил Соколов: Есть ли какие-то сигналы о том, что созыв Совета Украины и НАТО изменит какую-то формулу поставок? Говорилось о том, что Ф-16 могут быть ускорены поставки. Путин в каком-то смысле этими акциями провоцирует более активную позицию, возможно, европейскую и американскую?

Иван Преображенский: Давайте скажем честно: когда зимой российская армия наносила удары по объектам энергетической инфраструктуры – это создало психологические, политические условия для резкого усиления помощи Украине, в том числе передачи средств ПВО более современных, наконец, которые давно обещали. Вполне не исключаю, что эта ситуация может привести постепенно к тому, что политически западные лидеры не смогут больше отказывать Украине в передаче ей Ф-6. Другой вопрос, что Ф-16 имеет очень ограниченное применение с учетом того, что нужны будут современные аэродромы, им нужно соответствующее оборудование, помимо летчиков, достать их, если они будут базироваться на территории Украины, будет достаточно несложно на самом деле, судя по тому, что говорят военные аналитики. Политически, я думаю, здесь сталкиваются две тенденции: Украине удалось к саммиту НАТО с учетом того, что Украину не готовы были, очевидно, принимать в НАТО в этот момент, выбирать достаточно большое количество уступок и поддержки, которые изначально не все страны готовы были давать. Действительно есть бюрократического рода очень серьезные проблемы по некоторым странам. Соответственно, сейчас у многих западных политиков ощущение, что лимит помощи и так был некоторым образом превышен, и они не рвутся это повторять. Но если такие удары будут повторяться, к сожалению, я вынужден с коллегой согласиться, удары будут наноситься, Путин явно их запланировал, будут наноситься до тех пор, пока не будет какой-то ясности с зерновой сделкой, пока не пройдет африканский саммит в России, пока он не встретится с Эрдоганом, соответственно, возможно, благодаря общественному мнению, медиа и активно проукраински настроенных политиков в западном мире удастся снова переломить тенденцию, добиться ускорения поставок и ПВО, и, возможно, Ф-16.

Михаил Соколов: Как вы видите роль Эрдогана, Турции? Может быть, какая-то активность с этой стороны и какие-то рычаги есть воздействия на Кремль у турецкого автократа?

Екатерина Глод: Мы видели, что и риторика, и политика Эрдогана изменилась после проведения выборов в Турции, после его победы. Мы видели, как Эрдоган согласился вернуть украинских пленных, что с российской стороны было нарушением его договоренностей с Россией. Мы видели, что Эрдоган согласился на вступление Швеции в НАТО. В связи с таким резким разворотом Эрдогана на Запад вряд ли на сегодняшний день у Эрдогана есть большие рычаги влияния на российского президента. Турция сохраняет свой статус как страна-посредник. Но будут ли у Эрдогана дополнительные рычаги воздействия, которые мы видели до этого, сейчас это под большим вопросом. Я бы не ставила ставки на то, что Турция может как-то изменить ситуацию.

Михаил Соколов: Владимир Зеленский обещал за удары по Одессе ответные меры. Два беспилотника долетели до Москвы, может быть, третий нарисовался, добрался один до объектов Минобороны в Хамовниках. Это демонстрация возможностей Украины? Какой-то эффект это может дать?

Александр Коваленко: Официально подобный налет не был признан организованным украинской стороной. Если в целом рассматривать данную акцию, то первый вопрос, который возникает, когда видишь все происходящее в Москве: где российская ПВО? Речь идет не о том, какой объект поразил тот или иной дрон, тот или иной беспилотник, а вопрос в репутации, репутационной потере, даже какая-то форма определенная дискредитации российской ПВО. Заявление Владимира Зеленского стоит распространять исключительно на временно оккупированные территории. В ответ на удары по Одессе мы видим то, что продолжается рутинная работа по уничтожению складов с боеприпасами российских оккупационных войск, размещенных на временно оккупированном полуострове Крым. Проходит процесс уничтожения баз с горюче-смазочными материалами, транзитных узлов, логистики и так далее. Это полностью подпадает под ответ, который должен быть. Он, безусловно, будет продолжаться ровно столько, сколько будет продолжаться сама война.

Михаил Соколов: Давайте мы посмотрим опрос, который провели в Москве в связи с прилетом беспилотников, чтобы понять, какой будет политический эффект.

Опрос в Москве

Михаил Соколов: Иван, что вы скажете? Пролетают эти самолеты беспилотные, что-то достают, люди одни испуганы, другие нет. Какой политический эффект может быть от этих акций?

Иван Преображенский: Я думаю, что политический эффект достаточно серьезный с учетом того, что во внимание в российском по сути дела тоталитарном государстве надо принимать исключительно мнение правящего класса в первую очередь, мнение так называемых рядовых россиян большой роли не играет, используется в качестве бутафории, подсветки, декорации, в качестве социологических опросов, при большом желании их результатами манипулируют. Соответственно, правящий класс очень напрягся после того, как удары были нанесены по его закуткам в прошлую атаку дронов, по тем районам, где он живут. Соответственно, сейчас любой следующий удар, любое приближение к центру Москвы должно вызывать у этих людей серьезное напряжение, должно вызывать требование о защите. В отличие от тех, кто не имеет миллиарда, те, кто имеет миллиард в России, имеет минимальное хотя бы право голоса, могут требовать, чтобы государство, как молодой человек в конце сказал, его реально защитило. Большинство защищено не будет, у большинства будет формироваться постепенно, давайте скажем честно, скорее всего, такая же картина нормализации войны, как это происходит в приграничных регионах, прифронтовых регионах, коренных регионах России, а не временно оккупированных территориях Украины. К этому привыкают, к сожалению, и люди в Украине, привыкнут и москвичи. Для некоторых, безусловно, будет стимулом, для кого-то, может быть, уехать, для кого-то пытаться куда-то перебраться, но в целом это 10–15% активного населения, кто всерьез эти угрозы воспринимает. Мы знаем, что чувство безопасности в Москве было утрачено еще в 1990-е годы во время терактов в городе. Старшее поколение москвичей в принципе давно уже смотрит фатально на такие ситуации, а правящий класс будет давить на коллективного Путина. Вопрос, чего может добиться? Недовольства, очевидно, будет больше.

Михаил Соколов: Давайте мы перейдем теперь к сюжету переговоров двух диктаторов Путина и Лукашенко.

Михаил Соколов: По этой ситуации с Беларусью, как вы считаете, является ли этот режим прямым союзником Владимира Путина в войне с Украиной, оттягивает ли он какие-то значительные силы украинские? В общем, какова роль в войне?

Александр Коваленко: Да, безусловно, режим Лукашенко именно как союзный. Лукашенко такой же военный преступник, как и Путин, они союзники российских оккупационных войск. 24 февраля именно с территории Беларуси на северный плацдарм в Черниговскую, Киевскую, Сумскую области вторглось практически 40 батальонов тактических групп российских войск. Беларусь это никак не остановила, она этому не воспрепятствовала. Она пособник оккупантов. Что же до сковывания ресурсов – это тоже правда. После того, как российские войска бежали с северного плацдарма в конце марта 2022 года, понеся серьезные потери в личном составе и технике, они еще некоторое время находились на территории Беларуси. Затем они стали переводить свои подразделения на южный плацдарм, Херсонщина, Запорожская область, частично Донецкая область. Но при этом была оставлена достаточно серьезная группировка по белорусским полигонам, которая играла роль сковывающего элемента. Некоторое время спустя, когда началась в России так называемая частичная мобилизация, туда стали прибывать и мобилизованные для прохождения подготовки. Фактически после бегства российской армии с северного плацдарма на территории Беларуси на временной основе, но с постоянной целью присутствовали подразделения Первой танковой армии, подразделения Третьего армейского корпуса, которые играли роль сковывающую. Именно с этой целью на сегодняшний день в Черниговской, Сумской областях вдоль границы с Беларусью находится серьезный потенциал сил обороны Украины, которые не могут его использовать, например, для наступления в Запорожской области или в районе Донецкой области, в районе Бахмута. Эти силы предназначены для того, чтобы предупреждать угрозы с территории Беларуси. Это довольно серьезный потенциал, который, к сожалению, на сегодняшний день сковывается уже полтора года.

Михаил Соколов: Екатерина, про политическую роль белорусского диктатора в этой войне что вы скажете?

Екатерина Глод: Безусловно, я абсолютно согласна с Александром, что Александр Лукашенко играет пособническую роль. Можно говорить о том, что роль Беларуси с сентября прошлого года уменьшилась. По подсчетам независимых белорусских исследователей с белорусской территории около 780 ракет запущено в Украину. Помогала белорусская система здравоохранения обслуживать российских солдат. Было большое перемещение техники законсервированной белорусской, 50 тысяч боеприпасов за несколько месяцев было доставлено из Беларуси в Россию. С сентября эта роль уменьшилась, но, тем не менее, абсолютно верно, что психологическое давление на Украину сохраняется, были вынуждены достаточно большое количество военных сил Украины концентрировать на границе с Беларусью. Безусловно, различные гибридные формы атаки, формы войны, которые проводит российский режим, он это делает с использованием белорусского режима. В частности, перенесение тактического ядерного оружия в Беларусь, так называемое приближение тактического ядерного оружия к Украине. И второй момент – это появление "вагнеровской" группы войск на территории Беларуси, что, безусловно, может угрожать и Украине потенциально, и той же Польше и Литве. Присутствие так или иначе какой-то неподконтрольной наемнической группы – это, естественно, угроза. На политической международной арене Александр Лукашенко полностью поддерживал действия России, то есть и голосование ООН полностью всегда в поддержку России во время войны.

Михаил Соколов: Иван, что вы скажете по поводу этого появления отрядов "вагнеровцев" как бы на службе у Лукашенко? Зачем они ему понадобились и какую роль они будут играть? Такое впечатление, если смотреть на эти слова про Польшу, то это не шуточки диктатора, а какой-то намек, возможно, на будущие провокации?

Иван Преображенский: Я думаю, что это сама провокация. В данном случае Александр Лукашенко приехал и поддакивает российским пропагандистам и Владимиру Путину. Первый, как мы помним, генерал Картаполов, который оказался не в состоянии выговорить словосочетание "Сувалкский коридор", тем не менее, заявил в одном из эфиров российских телеканалов, что именно по нему будет нанесен удар вагнеровцами, для этого они якобы туда и переброшены. Дальше Владимир Путин заговорил об исторических границах, о возможности по сути пересмотра границ в регионе в очередной раз, в том числе попадая своими заявлениями в тот нарратив, который сама Польша использует, когда она добивается сейчас от Германии выплаты репараций за Вторую мировую войну. Соответственно, он явно к этому готовился, это был не только маразматический бред человека, зачитывающегося сомнительными книжками по истории, но это была и сознательная провокация. Теперь к этому добавился Лукашенко. Соответственно, у меня такое ощущение, что они пытаются создать напряжение, не применяя никакой силы реально военной, сковывая польские войска, сковывая некоторые подразделения вооруженных сил Украины, пугая Литву, соответственно, добиваясь к тому, что Литва и Польша обращаются к своим союзникам по НАТО и требуют ускорить оказание поддержки. Сегодня Польша заявила о том, что в 30 километрах от границы в Густове, который в свое время был территорией безвизового проезда по Густовскому каналу из Беларуси в Польшу и обратно, будет стоять к концу года новая саперная часть, то есть оборонительная часть, батальон польской армии, абсолютно с нуля сформированный. Так что эффект эти заявления уже имеют, притом что ничего всерьез Россия не делает. Я тут склонен доверять тем военным экспертам, которые говорят, что, во-первых, украинская пограничная служба фиксирует, кто пересекает границу с Беларусью, сколько там этих вагнеровцев. У них нет тяжелого вооружения, их максимум вместе с обслуживающим персоналом до 5 тысяч, то есть приблизительно столько, сколько на пике участвовало в марше на Москву. Это люди в основном инструкторы, а не собственно наемники и боевики. С большой долей вероятности они будут заниматься действительно тем, о чем изначально говорил Лукашенко, отчасти подготовкой белорусской армии и в большей степени подготовкой разнообразных боевиков для стран третьего мира. Тут Беларусь продолжает выступать таким оператором российской коммерческой агрессивной активности и повышает здесь свою роль.

Михаил Соколов: То есть Кремль создает не реальную угрозу, а некое ощущение угрозы у соседних стран?

Иван Преображенский: И смотрит, как они на это отреагируют, чтобы еще попытаться что-нибудь заявить. Соответственно, главная задача, по моим ощущениям, с учетом того, что мы знаем, что существуют противоречия между Германией и Польшей довольно серьезные по многим вопросам – это столкнуть Польшу и Германию. А если еще получится создать хотя бы какое-то напряжение в отношениях между Польшей и Украиной – это будет вообще идеально. Кремль явно рассчитывает на польскую предвыборную кампанию и популистские заявления отдельных лидеров.

Михаил Соколов: Влияет ли эта вся бурная деятельность вагнеровцев и Лукашенко, все эти заявления о якобы готовящемся захвате западной Украины Польшей, вы сказали о ядерном оружии, на создание какой-то, с одной стороны, угрозы, а с другой стороны, накачивание страха в Европе и поддержки "партии перемирия" в украинской войне?

Екатерина Глод: Да, я думаю, что это считается, оказывает значение особенно сейчас. Так же рассматривают многие предстоящие выборы в Америке и настроения сейчас такие в Европе, что надо максимально успеть сделать Украине контрнаступление, продвинуться вперед. Максимально, как Запад может помочь Украине – это надо делать сейчас. Как только начнется американская кампания предвыборная, будут обсуждаться взгляды Дональда Трампа, который, скорее всего, станет кандидатом от Республиканской партии, тогда этот дискурс Трампа о том, что надо войну заканчивать, войдет в общественное мнение и это может оказать влияние на то, что может сделать администрация Байдена. Поэтому, безусловно, это оказывает значение на Европу. Я бы добавила местный аспект для Беларуси, почему Александр Лукашенко пошел на это, для него это очень удобная карта разыгрывания Польши, поскольку у Александра Лукашенко с Польшей, это длится с 2005 года, серьезные политические противостояния, особенно в последнее время они усилились. Это связано и с политическими заключенными в Беларуси, в частности, с представителями альтернативного или настоящего Союза поляков, который есть в Беларуси. До сих пор находится белорусский журналист польского происхождения в тюрьме в Беларуси. На основании его заключения в тюрьму польские власти вводили ограничения на проезд белорусского грузового транспорта через польскую границу. На сегодняшний момент открыт только один пропускной пункт для белорусского и российского грузового транспорта через границу с Польшей. Безусловно, большая часть белорусской оппозиции находится на сегодняшний день в Польше. Подготовка так называемых "калиновцев" – это полк белорусских волонтеров, который воюет на сегодняшний день в Украине, который заявляет о том, что после освобождения Украины он придет освобождать Беларусь, политическая составляющая этого полка также находится сегодня в Польше. В Польше белорусская оппозиция проводит другие меры подготовки, как они это называют, пока все это, конечно, звучит нереально, но, тем не менее, они проводят военную подготовку среди волонтеров, которые были бы готовы в случае необходимости прийти и уже насильственным способом попытаться свергнуть режим Лукашенко. Поэтому у Лукашенко к Польше много больших претензий. Здесь, я думаю, не только желание российского руководства проводить такое давление, создавать психологическое напряжение и на Украину, и на Польшу, но и интерес самого Лукашенко имеется в виду. На сегодняшний день России приходится это учитывать, настроения и пожелания Лукашенко в какой-то степени. Конечно, он находится под контролем Путина, но, тем не менее, принятие "Вагнера" и помощь в войне России требует свою плату. Поэтому пожелания Александра Лукашенко тоже играют свою роль.

Михаил Соколов: Желания вы имеете в виду экономического плана?

Екатерина Глод: Это и экономический план, и, в частности, мы говорим про Польшу. Александр Лукашенко искал давно пути, как бы он мог "отомстить" Польше на закрытие границы, на поддержку белорусской оппозиции, на другие сильные действия, которые выдвигала Польша начиная с 2005 года по отношению к Беларуси.

Михаил Соколов: Зачем Лукашенко понадобилось российское тактическое ядерное оружие размещать? Это фактор шантажа соседей или в том числе фактор внутренней политики?

Иван Преображенский: Во-первых, это просто его давняя мечта быть диктатором с ядерным оружием. Давайте понимать, что мы говорим именно о персоналистском диктаторском режиме, где персональный фактор играет существенную роль. Во-вторых, это дает ему гарантии безопасности со стороны России. Территории, на которых находятся российские стратегические военные объекты, если в Беларуси появляется постоянное хранилище ядерного оружия, они, безусловно, Россией не могут быть оставлены. Российские военные когда-то очень давно объясняли мне, что на территории Абхазии, например, остаются стратегические объекты, которые они оставить не могут, поэтому они оттуда не готовы уходить ни при каких обстоятельствах, и этот фактор играет роль во всех политических переговорах. Так рассчитывает Александр Лукашенко и здесь. С учетом того, что он узурпатор, и это всем очевидно, в том числе и большинству белорусов, соответственно, он всегда опасается за то, что снова возникнут какие-то протесты и он может в результате их потерять власть. Теперь у него есть стопроцентная гарантия того, что Россия не просто будет оказывать поддержку, а введет войска на территорию Беларуси.

Возможно, это на самом деле приведет к обратным последствиям и реакция белорусов будет прямо противоположной, но Александр Лукашенко явно считает, что это для него выгодно. Что касается стратегического, то получается, что Беларусь занимает еще более важное место в стратегических планах российского военного командования. Действительно, ключевой вопрос – это Сувалкский коридор, но здесь ядерное оружие не играет никакой роли, на несколько километров им никто не бьет. Соответственно, ядерное оружие явно расположено для сдерживания более далеких, за Польшей находящихся стран НАТО, обладающих своим ядерным оружием, либо которым США передают так называемые ядерные боеголовки в пользование. Соответственно, это аргумент для них. Стратегическая история с Калининградом все равно рано или поздно снова приведет к кризису и к конфликту. Финляндия и Швеция вошли в НАТО, Россия больше не может пользоваться Балтикой свободно по нейтральным водам. Либо морской, либо воздушный сценарий попытки организации транзитного моста в Калининград через чужое воздушное или водное пространство – это очень вероятная по-прежнему история. В захват по суше я не верю, а вот такая очередная акция гибридной войны, которая вроде бы и не совсем война, она вполне себе возможна. И здесь аргументы дополнительные, как наличие ядерного оружия, которое должно сдерживать любых противников из НАТО, они снова играют роль.

Михаил Соколов: Видите ли вы в этом появлении Путина с Лукашенко в одном соборе, в другом соборе, Кронштадт, Валаам, часть, может быть, даже старт избирательной кампании Путина?

Екатерина Глод: Вполне можно говорить и об этом. Это в принципе встреча не первая, белорусские аналитики называют это сеансом взаимным психотерапии. Встречи между Путиным и Лукашенко происходят чуть ли не каждый месяц на протяжении по крайней мере двух последних лет. Начиная с августа 2020 года, с президентских выборов Беларуси, наверное, каждые два месяца проходили такие встречи. Такие встречи у каждого лидера попросить, выторговывать то, что им нужно, Лукашенко нужны кредиты прямые, нужна поддержка белорусской экономики, либо прямые финансовые кредиты, либо покупка белорусской продукции в России, поскольку санкции ударили по продаже белорусских калийных удобрений, молочной продукции, нефтепродуктов. Это, естественно, взаимный интерес в оборонной сфере. Для России это то, о чем говорил Иван, для Беларуси, естественно, очень важна оборона со стороны России.

Иван Преображенский: Честно говоря, я думаю, что стартом был поход на Москву Евгения Пригожина и все, что за этим последовало, – резко возросшая публичная активность Владимира Путина в целом, в том числе и поездки с Александром Лукашенко. Потому что у Путина теперь нет другого варианта. Его главная стратегия по общению с российским правящим классом посредством соцопросов и поддержки его со стороны населения и армии разрушилась буквально за один день этим действием Евгения Пригожина.