Разминирование территории ряда районов и областей Украины после отступления оттуда российских войск в прошлом году идёт крайне медленно. Не хватает машин, техники для разминирования и людей.
10 августа сапёры в Харьковской области полностью зачистили от взрывоопасных предметов село Циркуны. Оно находится примерно в 20 километрах к северо-востоку от Харькова. Разминирование населённого пункта началось в мае. Ежедневно над зачисткой территории работали до 20 расчётов взрывотехников. В каждом расчёте – от четырёх до семи человек. В общей сложности они освободили от мин семь с половиной квадратных километров. Погибли двое сапёров.
Главврач Днепропетровской областной клинической больницы им. И. Мечникова Сергей Рыженко рассказал в интервью газете The Guardian 13 августа, что он принимает на лечение от 50 до 100 раненых в день, а подрыв на противопехотных минах – вторая наиболее частая причина ранений после артиллерийских обстрелов.
О ситуации для Радио Свобода рассказывает глава департамента гражданской защиты Харьковской областной военной администрации Иван Сокол.
– Когда начался основной процесс разминирования области – непосредственно после отхода российский войск, или вы ещё во время оккупации занимались очисткой территории?
Есть множество фактов, доказывающих, что это прямой террор
– Процесс разминирования идёт с самого начала военной агрессии. У нас на территории области находилось подразделение сапёров Государственной службы по чрезвычайным ситуациям. Руководитель этого подразделения достоин очень высоких наград. Он принял решение вместе со своими людьми остаться в Харькове. С первых дней они начали разминировать территорию, потому что войска страны-агрессора (таковой Украина официально признала Россию. – Прим. РС) наносили удары по жилым кварталам Харькова и применяли дистанционное заминирование территории как противотанковыми, так и противопехотными минами.
– Непосредственно в городе были противопехотные мины?
– Конечно, и противопехотные, и противотанковые, и дистанционное минирование было, с помощью реактивных систем залпового огня дистанционно вели заминирование непосредственно городских кварталов.
– У вас было впечатление, что это минирование было специально направлено против гражданских лиц?
– Оно было направлено исключительно против гражданского населения. Например, рынок Барабашево. Это один из самых знаменитых рынков в Украине, на который ездили покупать себе вещи со всей страны. Там применяли дистанционное минирование. В Индустриальном районе мины рассыпали по дворам двухэтажек и по частным дворам. Это же явно не против военных объектов. Мне кажется, что этот вопрос должен перестать быть вопросом, применяют ли россияне мины против гражданского населения. Есть множество фактов, доказывающих, что это прямой террор.
– Как дальше развивался процесс разминирования? Где была самая большая концентрация противопехотных мин?
– В населенных пунктах Изюмского и Чугуевского районов. Может быть, Купянскому району чуть больше повезло, хотя мы ещё не понимаем, что будет после полного освобождения Купянского района (сейчас и Россия, и Украина сообщают об активизации боевых действий на купянском направлении. – Прим. РС).
– Основной вред гражданскому населению всё-таки приносят противопехотные мины, на них чаще подрываются. Если взять противотанковые мины, то они чаще детонируют, когда на них наезжает колесо автомобиля: на проселочных дорогах или где-то в лесах, куда выезжает местное население. А так большая часть населения подрывается именно на противопехотных минах.
– Сколько территории области заминировано? И есть ли какие-то предварительные оценки?
Когда едешь, ты видишь, что коза на трёх ногах гуляет
– Примерно 12,5 тысяч квадратных километров, это одна треть Харьковской области. Но на самом деле нет ни одного населенного пункта, где бы не были найдены взрывоопасные предметы. Если взять, к примеру, Изюмский район, то там в селе Гусаровка в частных дворах, на улицах очень много мин. Там, когда едешь, ты видишь, что коза на трёх ногах гуляет, задаешь вопрос: "Что случилось?" – "Наступили на "лепесток" (лепестковая противопехотная мина. – Прим. РС), одна коза погибла, а одна выжила". Это вызывает, конечно, мрачные ощущения.
– Какими темпами, на ваш взгляд, идет процесс разминирования?
– Очень медленными. Сейчас мы пытаемся восстановить критическую инфраструктуру, объекты жизнеобеспечения, разрушенные российскими войсками. Для этого проводим оперативное разминирование объектов, в том числе линий электропередач. Основная задача – пустить электричество по всем населенным пунктам, которые мы деоккупировали, чтобы люди поняли, что мы заботимся о них.
– А вы ведете какую-то информационную кампанию среди населения о том, что в их домах теперь небезопасно?
– На самом деле такие кампании происходят ежедневно. Их ведут и волонтёры, и профессионалы, имеющие сертификаты для информирования населения об опасных предметах. Я сам себе взял за правило: раздаю на улицах каждый день минимум десять листовок с информацией о минной опасности. Не знаю, много это или мало, но я и своих сотрудников прошу – каждый рабочий день так делать.
И операторы противоминной деятельности, и сотрудники службы чрезвычайных ситуаций, и сотрудники национальной полиции, и обладминистрации, и районной администрации, и главы местного самоуправления каждый день проводят большое количество работы, связанной с информированием населения.
– Сколько в общей сложности пострадавших и погибших гражданских лиц непосредственно от мин?
– 30 человек погибли. Около 200 получили травмы.
"Дети – самый проблемный контингент"
– В Херсонской области недавно сошла вода после прорыва плотины Каховской ГЭС, и дети подняли блестящий предмет, который им показался интересным. Это оказалась мина. Дети выжили, но получили травмы. Были ли у вас подобные случаи, связанные с детским любопытством?
– Таких случаев очень много. На самом деле дети – самый проблемный контингент, с ними сложнее всего работать. И мало того, что у самих детей, как правило, интерес превышает чувство опасности, так еще и родители, по моему мнению, уделяют очень мало внимания информированию. То есть родители – это самые заинтересованные люди, и они должны каждый день проводить работу с детьми: туда не ходить, там не брать, то не подбирать. Потому что три основных кита, на которых держится информирование с нашей стороны, – не подходить, не брать и сразу звонить 101 (телефон пожарной охраны, она оценивает уровень опасности при происшествиях. – Прим. РС).
В Изюмском районе вообще был случай, когда дети нашли мину-лепесток и ходили с ней, играли. В конечном итоге пострадали шесть человек, никто не тяжело, но сам факт – мина взорвалась. И таких случаев очень много, когда дети находят взрывоопасные предметы и начинают ими играть.
У нас есть мобильные группы волонтёров, у нас работают сотрудники службы чрезвычайных ситуаций именно в этом направлении, мы проводим тренинги, онлайн-уроки во время учебного процесса по противоминной безопасности. В этом направлении мы движемся и стараемся работать каждый день. У нашего департамента девиз: если мы спасём жизнь хотя бы одному человеку, то мы уже работаем не зря.
– Когда в сентябре начнется учебный год, будут ли специальные уроки, посвященные непосредственно безопасности?
– Да, конечно!
– Речь идет о программе обучения во всех украинских школах или только для Харьковской области?
– Не готов сказать по поводу всеукраинской программы, но в Харьковской области мы работаем над этим вопросом. И уже во время онлайн-занятий мы учим противоминной безопасности. Мы начали проводить такие занятия с этого учебного года, будем проводить их и в следующем году. Не готов сказать относительно всей Украины, но в Харьковской области предусмотрены занятия с детьми онлайн и офлайн. Мы хотим разработать и новые методики обучения детей.
Нехватка техники и оборудования
– Если вернуться непосредственно к процессу разминирования, недавно сообщалось о том, что Южная Корея передала оборудование для очистки территории от мин. США выделили определенные средства. Дошла ли какая-то помощь непосредственно до Харьковской области?
– Сейчас я вынужден констатировать тот факт, что техники, которая у нас есть для гуманитарного разминирования, катастрофически мало. Возможно, есть эта помощь на уровне государства, но я не готов комментировать сейчас, куда и каким образом она была распределена.
Что касается Харьковской области, мы можем говорить максимум о шести машинах для механического разминирования. Но это в том числе те, которые мы позаимствовали у Вооруженных сил Украины. Скорость разминирования катастрофически низка. Международные стандарты не позволяют быстро проводить очистку территории от мин. За день сапёр может обработать не больше десяти квадратных метров.
Но прошлой зимой руководитель областной администрации Олег Синегубов поставил задачу: создать группу, целью которой будет создание машины для разминирования территории Харьковской области. Мы её создали благодаря местным производителям, сотрудникам областной администрации, сотрудникам службы чрезвычайных ситуаций, Минобороны и Минэкономики. То есть все вместе мы создали механический трал (он может работать дистанционно, под управлением оператора. – Прим. РС), который, в принципе, можно применять сейчас в тех условиях, в которых оказалась Харьковская область в результате заминирования. Он будет достаточно эффективным и менее дорогостоящим, нежели зарубежные аналоги. Мы надеемся, что после получения всех сертификатов производителями такие тралы приступят к разминированию и процесс очистки территории пойдёт быстрее. А так прогнозы мрачные. Теми темпами, которыми сейчас идёт разминирование, территория будет очищена через 760 лет. Все видели эти оценки.
– Насколько хорошо экипированы люди, которые занимаются разминированием?
– К сожалению, на мой взгляд, и в этом направлении тоже есть сложные моменты, и качество экипировки подразделений, которые занимаются пиротехническими работами, оставляет желать лучшего.
– Минный ландшафт в Харьковской области как-то меняется, например, в силу природных причин?
Российская армия продолжает дистанционно минировать Харьковскую область
– Единственное явление, которое сейчас влияет на минный ландшафт Харьковской области, – это российская армия. Она продолжает дистанционно минировать регион. Особенно в приграничных районах. Там появляется очень много мин.
Кроме того, мы пока не отработали водные акватории, за исключением тех, где нужно проводить инженерные работы. Вот недавно мы уничтожили ФАБ-500, это авиабомба, которая находилась в воде и была обнаружена при отработке водной акватории. Но массово разминированием таких объектов мы ещё не занимались. А у нас были и обстрелы дамбы, были прорывы воды, хотя и не такие, как в Херсонской области после разрушения Каховской ГЭС.
– То есть вы допускаете, что сложности еще могут быть в тех местах, куда вы пока не дошли, в частности в воде?
– Конечно. Да, сложности есть везде, сложности есть в каждом населенном пункте. Люди ходят по заранее натоптанным тропинкам, а всё равно подрываются.
– Насколько вы привыкли к тому, что теперь ваша жизнь постоянно связана с опасностью и с безопасностью других людей?
– Мы надеемся на то, что все это как можно быстрее закончится нашей победой, что благоразумие посетит ту сторону и они всё-таки поймут, что это абсолютно бессмысленная война. И уберутся с нашей территории. Мы кинем все возможные силы и приложим максимальные усилия, чтобы как можно быстрее разминировать территорию. Тем более, я думаю, в ближайшее время у нас появятся свои хорошее наработки и технологии, благодаря которым мы сможем сделать процесс разминирования намного быстрее и эффективнее.
Будни сапёра
Начальник части гуманитарного разминирования в структуре Госслужбы Украины по чрезвычайным ситуациям Игорь Овчарук, о котором упоминал Иван Сокол, занимается разминированием с 2005 года. Российское вторжение застало его в Харькове. Подразделение Овчарука в условиях боевых действий вело разминирование, чтобы обезопасить людей, оставшихся в городе. По словам сапёра, сначала жителей было немного – большинство харьковчан покинули свои дома. Сам Овчарук в прошлом году получил ранение, но вернулся к своей работе. По его словам, когда российские войска отступили, они оставили большое количество боеприпасов и мин.
– Как изменился процесс разминирования Харьковской области с начала вторжения и до сегодняшнего дня?
– Сейчас сапёры ведут разминирование линий электропередач, водопроводов и объектов гражданской инфраструктуры, чтобы люди, вернувшиеся домой, могли спокойно жить. Также мы реагируем на обращения местных жителей.
– С каким сложностями сталкиваются сапёры, которые сейчас задействованы в разминировании?
– Сложностей нет, но есть факторы, которые влияют на нашу работу. Летом тяжело работать при высоких температурах. Растительность усложняет выявление и обезвреживание взрывоопасных предметов – это все замедляет процесс, но мы работаем. У нас также не хватает машин для механического разминирования, которые могли бы ускорить процесс. Сапёр, проверяющий территорию вручную, не может спешить. От этого зависит и его жизнь, и жизнь его товарищей.
– Сколько сапёров погибло и пострадало с начала войны в Харьковской области?
– С начала войны погибли восемь человек – это сапёры Государственной службы по чрезвычайным ситуациям Харьковской области. 32 человека получили ранения.
– Как изменилось отношение людей к своей безопасности после вторжения?
– Многие понимают и сами видели, что неосторожность может стоить жизни. Это заставляет людей думать, что они делают: не трогать взрывоопасные предметы. Мы, со своей стороны, информируем людей, работают и выездные классы по безопасности. Но есть такие примеры, когда люди на свой страх и риск говорят, что мы знаем, но нам надо что-то тут сделать, убрать, накосить сена скотине. А однажды нам пришлось снимать авиационную бомбу ФАБ-500 с 12-го этажа, она упала на многоэтажное здание. Слава богу, она не взорвалась. Ее удалось обезвредить не сразу, а только после того, как российская армия была отброшена от границ Харькова. В общей сложности операция по её устранению заняла более двух часов, но это связано с тем, что пришлось задействовать специальную технику. Будни сапёра – это мины, мины, бомбы, снаряды.
– А сколько в среднем длится процесс ликвидации противопехотной лепестковой мины (вес такой мины 80 граммов, из которых 30–40 граммов приходится на взрывчатое вещество. Человек, наступивший на такую мину, не погибнет, но может лишиться ног. – Прим. РС)?
Были случаи, когда "лепестки" появлялись уже на очищенной территории
– Недолго. Минут десять максимум. Проблема в том, что такую мину нужно найти, не пропустить. Это такой маленький пластиковый предмет. В нём очень мало металла, и его нужно не пропустить в траве. Были случаи, когда "лепестки" появлялись уже на очищенной территории. И была теория, что мину переносили птицы, потому что у нее есть алюминиевое кольцо, которое блестит на солнце и привлекает сорок или ворон. Но это догадки.
Ещё тут под Харьковом был случай у одной бабушки. Она посадила что-то на грядке вечером, а утром вышла, и там уже лежит такая мина. Откуда она взялась – непонятно.
– Недавно в Херсонской области после обрушения плотины Каховской ГЭС случилось наводнение. Оно изменило минный ландшафт. С какими сложностями там столкнутся сапёры при разминировании?
– Мины уйдут под грунт и будут скрыты. Вода однозначно смыла их с места. Здесь смыла – сюда принесла. Что там под грунтом, неизвестно.
– То есть сапёрам в Херсонской области придётся заново проверять те территории, которые уже были разминированы?
– Однозначно, – говорит сапёр Игорь Овчарук.
- Украина может столкнуться с теми же сложностями, с которыми сталкивается Азербайджан при разминировании территорий самопровозглашённого Нагорного Карабаха после войны 2020 года. По данным Агентства Азербайджана по разминированию, с ноября 2020 года на территории Карабаха очищено около 840 квадратных километров. Найдены там и обезврежены больше 28 тысяч противопехотных мин и больше 45 тысяч неразорвавшихся боеприпасов – все они несут большую опасность для жителей. Часть снарядов находилась в Карабахе с 1990-х годов.
- Баку утверждает, что армянские войска после отхода в 2020 году, как и россияне в Украине, оставляли за собой минные поля. Карты минных полей, оставленные Арменией, имеют точность не более 20–25 процентов и "покрывают" только линию соприкосновения – порядка полутора тысяч квадратных километров – на конец 2020 года, утверждает азербайджанская сторона.
- Армения обвинения в преднамеренном минировании территории Карабаха категорически отвергает. По данным армянской стороны, с 1990-х годов от мин и неразорвавшихся боеприпасов на территории Карабаха пострадали тысячи человек, более тысячи погибли.
- Армянские СМИ также утверждают, что Азербайджан препятствовал работе по разминированию сотрудников ООН и не предоставил Армении ни одной карты своих минных полей.
