Иван Толстой: В научных и общественных кругах Испании ведется полемика вокруг восприятия событий, связанных с военным мятежом 1936 года и последовавшей за ней гражданской войной. Полемика, казалось, давно себя изжила, но теперь вспыхнула с новой силой. Это связано с недавним принятием в парламенте усилиями правящей коалиции – социалистов, коммунистов и популистов – так называемого "Закона о демократической памяти". Многие испанцы считают, что этот закон несправедлив, основан на искажении истории, а также противоречит некоторым положениям конституции страны. Рассказывает наш мадридский автор Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Известно, что желание искажать историю и переписывать ее в зависимости от своих политических взглядов, идеологии и амбиций испокон веков испытывали многие правители или целые социальные группы. Эту тенденцию прекрасно описал в своем романе-антиутопии ''1984'' Джордж Оруэлл. Напомню, что его главный герой Уинстон Смит служил в так называемом Министерстве правды, которое занималось непрерывной фальсификацией исторических фактов – извращало одни события, выдумывало другие и замалчивало третьи. Любопытно, что еще до написания своего основного произведения Оруэлл опубликовал в 1943 году эссе под названием ''Вспоминая войну в Испании''. Ведь он участвовал в испанской войне и даже был ранен. И уже тогда он предвидел, что подлинная история тех событий будет в будущем искажаться, как искажалась правда в ходе самой войны. Вот несколько отрывков из эссе ''Вспоминая войну в Испании'':
Ложь с неизбежностью приобретает статус правды
Диктор: "Еще смолоду я убедился, что нет события, о котором правдиво рассказала бы газета, но лишь в Испании я впервые наблюдал, как газеты умудряются освещать происходящее так, что их описания не имеют к фактам ни малейшего касательства... В общем, я увидел, как историю пишут исходя не из того, что происходило, а из того, что должно было происходить согласно различным партийным доктринам... Меня пугают подобные вещи, потому что нередко они заставляют думать, что в современном мире вообще исчезло понятие объективной истины. Кто поручится, что подобного рода или сходная ложь в конце концов не проникнет в историю? И как будет восстановлена подлинная история испанской войны?.. Во всяком случае, какую-то историю напишут, а когда уйдут все воевавшие, эта история станет общепринятой. И значит, если смотреть на вещи реально, ложь с неизбежностью приобретает статус правды... Правящая клика определяет не только будущее, но и прошлое. Если она заявляет, что такого-то события никогда не было, значит его не было. Если думает, что дважды два пять, значит, так и есть. Реальность подобной перспективы страшит меня больше, чем бомбы''.
Виктор Черецкий: Мнение британца Оруэлла, похоже, разделяет и его соотечественник – известный историк и писатель Пол Джонсон, заявивший в свое время, что ''гражданская война в Испании явилась событием 20-го века, о котором создано больше всего лживых мифов''. В самой Испании правду об этой войне многие годы пытается восстановить историк Пио Моа, автор многочисленных работ, в том числе бестселлера ''Мифы гражданской войны''. Он считает, что война 1936–39 годов не была такой, как ее всегда пытались представить, к примеру, испанские левые или советские историки: первым столкновением в Европе светлых сил прогресса, свободы и демократии, представленных так называемым Народным фронтом, с темными силами реакции и фашизма – сторонниками мятежного генерала Франсиско Франко. И это хотя бы потому, что правительство Народного фронта, против которого восстали военные, по словам Моа, не имело ничего общего ни со свободой, ни с демократией.
Демократов в Народном фронте практически не было
Пио Моа: Существует версия, в соответствии с которой гражданская война являлась столкновением между демократами и фашистами-реакционерами. И здесь стоит лишь взглянуть, из кого состоял Народный фронт, чтобы убедиться, что разговор о его приверженности идеалам демократических свобод – один из мифов той эпохи. В Народный фронт входили революционеры-марксисты: социалисты, отличавшиеся особым радикализмом, коммунисты-сталинисты и троцкисты. Их поддерживали анархисты, а также баскские и каталонские националисты, исповедовавшие теории своего этнического превосходства. Так что демократов там практически не было.
Выборы февраля 1936 года, в результате которых Народный фронт пришел к власти, проходили в атмосфере насилия, а их результаты были сфальсифицированы, что доказано многочисленными документами и свидетельствами. Получив власть, Народный фронт стал разрушать существовавшую демократическую законность с целью установить диктатуру пролетариата. С февраля по июль, до того, как разразилась гражданская война, в стране были убиты сотни людей, были сожжены десятки церквей и монастырей, повсеместно революционерами совершались грабежи и налеты на штаб-квартиры оппозиционных партий. Дело дошло до того, что активисты соцпартии и полицейские, находившиеся на службе Народного фронта, застрелили лидера демократической парламентской оппозиции Хосе Кальво Сотело. Разумеется, восставшие военные тоже не были демократами, да и не считали себя таковыми. Они лишь утверждали, что борются за единство Испании, в поддержку традиционных для Испании христианских ценностей и частной собственности.
Главным опекуном, вдохновителем и советником Народного фронта был Сталин
Виктор Черецкий: Пио Моа сожалеет, что нынешнее правительство Испании идеализирует Народный фронт. Историк напоминает, что главным опекуном, вдохновителем и советником этого фронта был не кто иной, как Сталин. Огромный портрет ''отца народов'' был вывешен в центре Мадрида, здравицы в его честь звучали повсеместно. Ну а присланные им советские эмиссары командовали и на фронте, и в тылу. Считать Сталина приверженцем и защитником свободы и демократии – абсурд, отмечает историк.
Пио Моа: В Народном фронте главенствующей силой в конце концов стала миноритарная компартия. Она находилась в полном подчинении Сталину и очень гордилась этим. Гордилась тем, что служит интересам Советского Союза в большей степени, чем самой Испании. Именно эта партия и определяла политику Народного фронта, которая в свою очередь диктовалась Москвой. Любой деятель, который пытался пренебречь указаниями Сталина, немедленно отстранялся от власти. Так случилось с премьер-министром социалистом Ларго Кабальеро, который в 1937 году попытался немного уменьшить влияние коммунистов и действующего их руками Сталина. Он был тут же смещен со своего поста. Очевидно, что все разговоры о том, что коммунисты и стоящий за ними сам Сталин защищали свободу и демократию, представляются сегодня абсолютно дикими. Удивительно, что до сих пор многие верят в подобный миф, хотя он был создан советской пропагандой много лет назад. Как известно, она называла Сталина ''отцом народов'', ''знаменосцем свободы'' и так далее.
Отцы демократии покинули Испанию и возвратились лишь после окончания гражданской войны
Виктор Черецкий: Развенчивая миф о том, что Народный фронт был символом свободы, Пио Моа приводит и мнение трех известных испанцев, которые считаются духовными отцами испанской демократии. Они стояли у истоков так называемой Второй республики, провозглашенной в 1931 году после отречения от престола короля Альфонсо XIII. Все трое – академик медицины Грегорио Мараньон, всемирно известный философ Хосе Ортега-и-Гассет и писатель Рамон Перес де Айала – не поддержали Народный фронт и публично заявили, что именно левые радикалы, в него входившие, покончили со свободой в стране. Отцы демократии покинули Испанию и возвратились лишь после окончания гражданской войны – после краха Народного фронта в 1939 году.
Отметим, что большинство существующих до сих пор мифов о том времени, включая миф о демократизме Народного фронта, родились еще в 1930-е годы. С тех пор некоторые истории, искаженные в пропагандистских целях, даже стали определенными символами эпохи, а другие – аналогичные – напрочь преданы забвению. Так произошло, к примеру, с бомбардировками двух испанских поселков – Герники и Кабры. Если о первой известно во всем мире, то о второй с участием советских бомбардировщиков знает в Испании лишь узкий круг специалистов. Пио Моа:
Пио Моа: О бомбардировке Герники лгали и продолжают лгать. Этой теме я посвятил отдельную главу в книге ''Мифы гражданской войны''. Бомбардировка была использована Народным фронтом для обвинений своих противников в варварстве и даже геноциде. Утверждалось, что нападению подвергся мирный поселок, не имеющий военного значения. На деле он имел огромное значение – Герника являлась важнейшим узлом связи, перекрестком дорог, по которым постоянно двигались войска Народного фронта. К тому же в поселке находились три военных завода и три батальона войск – гарнизон в две тысячи человек.
Утверждается также, что день 26 апреля 1937 года был выбран для бомбардировки не случайно – чтобы жертв было побольше, поскольку в поселок для участия в ярмарке якобы съезжались местные крестьяне. В действительности никакой ярмарки не было – ее отменили как раз из-за возможного налета.
Еще один ложный тезис: атака производилась, чтобы уничтожить баскские национальные символы – дуб, напоминающий об автономных правах, и Дом собраний местных общин. Но в действительности эти объекты целью не являлись и не пострадали. Непосредственно бомбардировке подверглись лишь 18 процентов зданий поселка, тем не менее было разрушено, сгорело более 70 процентов. Огонь распространился лишь из-за того, что пожарные не проявили должного рвения – явились с опозданием в несколько часов, а затем уехали, не завершив своей работы. Так что огонь бушевал всю ночь.
Виктор Черецкий: Между тем миф был сложен и вокруг виновников трагедии. До сих пор многие источники обвиняют во всем лично генерала Франко и командующего его Северной армией генерала Эмилио Мола. То ли они лишь санкционировали бомбардировку, то ли сами бросали бомбы в женщин и детей. На самом деле оба генерала узнали о Гернике из газет. Бомбардировка была инициативой начальника штаба немецкого, присланного на помощь Франко, легиона ''Кондор'' подполковника Вольфрама фон Рихтгофена. Личность это довольно известная. В годы Второй мировой войны в рядах люфтваффе он дослужился до звания генерал-фельдмаршала авиации. Существует мнение, что помимо чисто военных целей немецкие летчики стремились отомстить за своего товарища, который попал в плен и был растерзан толпой сторонников Народного фронта.
Сам Рихтгофен никогда не скрывал, что именно от него исходила инициатива направить на Гернику ''юнкерсы'' и "хейнкели''. Он считал бомбардировку обоснованной, а тот факт, что заранее не информировал о своих планах франкистов, мотивировал тем, что последние слишком медленно принимали решения и сковывали его инициативы. Между тем объектом инсинуации стало и число погибших. До сих пор многие источники утверждают, что речь шла о горах трупов – о тысячах жертв. Как в действительности обстояло дело?
Трагедия Герники окутана фальшивками
Пио Моа: Число жертв, говорят, было огромным. 1650 человек или даже 3 тысячи. А в одной из недавних работ, опубликованной в левой газете "Паис", говорилось о 6 тысячах, то есть о числе, превышающем количество жителей Герники, которая насчитывала всего 5 тысяч. На самом деле пострадали 126 человек. Эта цифра появилась благодаря детальным изысканиям историков Висенте Талона и Хесуса Саласа, которые выявили и перечислили поименно всех погибших. Так что, как мы видим, трагедия Герники окутана фальшивками, хотя сам факт этой трагедии, жертвами которой помимо военных стали и мирные жители, никто не отрицает. Он имел место.
Виктор Черецкий: Эту бомбардировку увековечил Пабло Пикасcо, или Пикассó, как испанского художника принято называть во Франции и России. Его грандиозное полотно, заказанное правительством Народного фронта для испанского павильона на всемирной выставке в Париже 1937 года, стало ''обвинением фашизму и Франко''. Именно так картину оценивала советская критика. Ну а вот аналогичные трагические события в поселке Кабра, на юге Испании, происшедшее 7 ноября 1938 года, никто не увековечил. О них в мире, да и в самой Испании сегодня практически никто ничего не знает. Впрочем, бомбардировка в Кабре, предпринятая авиацией Народного фронта, отличалась от налета на Гернику. И в первую очередь тем, что среди погибших были лишь старики, женщины и дети – воинских частей в поселке не было, а большинство местных мужчин находились на фронте. О Кабре рассказывает историк Хосе Мария Фернандес.
Хосе Мария Фернандес: Этой трагедии никто не посвятил живописных полотен, чтобы поведать об ужасах войны, смерти и разрушении. Смерть обрушилась с неба. 7 ноября 1938 года авиация Народного фронта совершила налет на Кабру, учинив подлинную бойню. Были убиты 109 человек. Городок находился далеко от фронта, в нем не было никаких войск – ни танков, ни пушек, ни зениток. За несколько дней до трагедии самолеты Народного фронта облетали Кабру, видимо, чтобы высмотреть объекты бомбардировки. Так что они прекрасно знали, на кого нападают и кого убивают. Франкистских войск не было даже поблизости – они были задействованы на другом конце Испании, в битве на Эбро, имевшей стратегическое значение.
Все произошло в 7.20 утра того злосчастного дня, когда жители Кабры даже не подозревали, что их ждет, а матери собирали детей в школу. Первая бомба упала как раз на католическое училище. Затем самолеты занялись местным рынком, где в это время было множество народа – торговок и домохозяек, делавших ежедневные покупки. Не обошли они и Старую площадь, на которой по утрам собирались поденщицы в ожидании, что их наймут для сельхозработ. Бомбы упали и в квартале Баррьо-де-ла-Вилья, одном из самых бедных в Кабре. Здесь было больше всего жертв, поскольку рухнули все ветхие строения. Погибли 12 детей и только один солдат, находившийся в Кабре на побывке.
Виктор Черецкий: Отметим, что бомбардировки городов, в том числе расположенных в глубоком тылу, в годы гражданской войны в Испании были делом постоянным. Этим занимались и Народный фронт, и франкисты. Народный фронт, к примеру, уже в первые дни войны бомбил Сеуту и Мелилью, Альхесирас и Тарифу, а впоследствии – Альбасете, Уэску, Вальядолид, Гранаду, Толедо и так далее. Франкисты бомбили Бильбао, Мадрид, Барселону, Дуранго, Картахену, Аликанте, Валенсию, Хаен. Но целью всякий раз было сломить сопротивление противника, поэтому объектами становились военные, хотя доставалось и мирным жителям. В случае с Каброй цели и объекты были иными. Хосе Мария Фернандес продолжает:
В налете приняли участие три бомбардировщика Туполева СБ-2, которые в Испании назывались ''Катюшки''
Хосе Мария Фернандес: В налете приняли участие три бомбардировщика Туполева СБ-2, которые в Испании назывались ''Катюшки'' – их закупили в Советском Союзе. Самолеты стартовали с аэродрома в провинции Мурсия и имели на борту 200-килограммовые бомбы. Жертвы не были случайными, хотя теперь кое-кто пытается оправдать их тем, что летчики якобы перепутали рынок с военным лагерем. Вероятно, это была одна из первых в мире бомбардировок исключительно гражданского населения. Речь не шла о так называемом ''сопутствующем ущербе'', о гибели людей, случайно оказавшихся рядом с подвергшимся налету военным объектом. Бомбардировка осуществлялась с одной целью – убить как можно больше мирных граждан. Кроме того, в результате налета было ранено более 200 человек. Многих из них отправили в Кордову, где до января 39 года умерло еще 29 человек.
Виктор Черецкий: Чтобы оправдать подобное деяние, поначалу Народный фронт утверждал, что ''Катюшки'' пилотировались советскими летчиками, а они, понятное дело, Испанию знали плохо, вот и перепутали крестьянские повозки с танками, а рыночных торговок с солдатами. И это ложь: с низколетящих самолетов было прекрасно видно, на кого падают бомбы, ну а за штурвалами сидели испанцы – россиян в стране к этому времени уже не было, они были отозваны на родину.
Между тем Кабра – это далеко не единственное событие гражданской войны, которое сначала искажалось, а потом предавалось забвению. Вот, к примеру, в уже упомянутом Законе демократической памяти много говорится о братских могилах, оставленных после гражданской войны, и о средствах, которые выделит правительство на определение, кому принадлежат находящиеся в них останки, – для чествования и перезахоронения в индивидуальных могилах. При этом речь идет лишь о могилах сторонников Народного фронта. Ну а как быть с остальными людьми, погибшими в братоубийственной войне? К примеру, с останками 25 тысяч жителей Мадрида: представителей творческой интеллигенции, деловых кругов и духовенства? Ведь их ''демократы-сталинисты'', по рекомендации советских наставников, уничтожили без суда и следствия – лишь по подозрению в симпатиях к франкистам или просто за непролетарский вид, к примеру, ношение шляпы или очков?
Только в поселке Паракуэльос, в районе нынешнего мадридского аэропорта Барахас, было расстреляно из пулеметов в ноябре-декабре 36-го года до 12 тысяч человек – ни точное число убитых, ни имена многих из них неизвестны. Тысячи неопознанных останков жертв так называемого красного террора до сих пор лежат во рвах не только в Паракуэльосе, но и, к примеру, у стен столичного кладбища Аравака, в штольнях шахты у поселка Камуньяс в провинции Толедо, в десятках других мест. Закон о демократической памяти обо всем этом даже не вспоминает. Но вспоминают исследователи. Историк Хуан Флюхер:
Хуан Флюхер: Арестованных начали вывозить на расстрел из мадридских тюрем 7 ноября 1936 года и продолжали этим заниматься каждую ночь в течение месяца. Уничтожалась в первую очередь интеллигенция – все, кто проявлял несогласие с созданием в Испании советского ''рая''. И не только эти люди, которые считались контрреволюционерами, но и их семьи. В списке уничтоженных в Паракуэльосе числится 276 несовершеннолетних. Дети не представляли опасности для революции советского типа. Задача состояла в том, чтобы искоренить какую-либо оппозицию коммунистической модели общества в будущем. Возможно, что в семи огромных рвах Паракуэльоса захоронено более 10 тысяч человек. Но точные цифры не столь уж важны. Важно помнить, что речь шла о реализации стратегического плана, задуманного Москвой, что были убиты тысячи людей, в том числе несовершеннолетние.
Виктор Черецкий: Историки Пио Моа, Хосе Мария Фернандес, Хуан Флюхер и многие другие считают, что гражданская война стала следствием трагических обстоятельств: обострения политического кризиса в стране, поляризации и радикализации общества, разгула анархии и преступности, влияния экстремистских идей и теорий, иностранного вмешательства. Вину за трагедию, за многочисленные, часто ни в чем не повинные, жертвы нельзя, по мнению историков, сваливать лишь на какую-то одну из сторон конфликта.
Кстати, подобное мнение легло в основу политики национального примирения испанцев, с успехом внедренной в жизнь во второй половине 70-х годов – после смерти генерала Франко, – когда страна перешла к демократической форме правления. Этого мнения придерживается до сих пор и большинство испанцев: и те, чьи деды и прадеды защищали Народный фронт, и те, чьи предки поддерживали генералов. Но отныне, в соответствии с Законом о демократической памяти, сторонников Франко предписано считать воплощением абсолютного зла, а Народный фронт – символом добра, справедливости, свободы и демократии. Новый закон фиксирует подобное понимание истории даже в школьных учебниках. Отсюда и недовольство им в широких кругах испанской общественности. Есть и еще один, похоже, особо важный момент, который волнует испанцев. Ведь закон затрагивает вопрос индивидуальных свобод – свободы слова, печати, свободы выбора идеологии. Депутат парламента от оппозиции Иван Эспиноса де Лос Монтерос.
Иван Эспиноса: Нам не нравится, когда правительство указывает людям, как им следует мыслить. И более того, грозит наказаниями всем, кто придерживается иных взглядов на историю. 14-я статья нашей конституции провозглашает равенство всех испанцев перед законом. Она не допускает дискриминацию людей в зависимости от расовой принадлежности, пола и тем более в зависимости от религии, идеологии или политических убеждений. В этом и заключается демократия – в уважении людей друг к другу, к тем, кто думает по-иному. В Испании примерно половина населения думает о войне и франкизме не так, как его другая половина. Ну, а новый закон направлен на установление единомыслия. К тому же он предусматривает работу специальной прокуратуры, которая будет преследовать инакомыслие. И это вызов гражданским свободам испанцев.
Испанские острословы уже называют специальную прокуратуру ''министерством правды''
Виктор Черецкий: Испанские острословы уже называют специальную прокуратуру, созданную для надзора за соблюдением нового закона, по Оруэллу ''министерством правды''. Однако лицам, которые попадают в ее поле зрения, не до шуток. Ведь они могут быть оштрафованы на сумму до 140 тысяч евро. К примеру, подобный штраф уже грозит мэру Мадрида либералу Хосе Луису Мартинесу Альмейда. Он позволил себе на открытии в столице памятника Испанскому легиону в связи с его столетием упомянуть имя основателя этого самого боеспособного подразделения испанской армии генерала Хосе Мильяна Астрая. И мэром тут же занялась прокуратура.
Дело в том, что хотя генерал и не участвовал в войне против Народного фронта, но волею судьбы был в 20-х годах прошлого столетия, то есть задолго до гражданской войны, командиром молодого офицера по имени Франсиско Франко – будущего врага номер один Народного фронта. Так что теперь прокуратура разбирается, является ли поминание начальника Франко восхвалением франкизма. Ведь последнее карается законом.
Что касается парламентской оппозиции, представленной либеральными и консервативными силами, то она уже заявила, что в случае своей победы на очередных выборах, немедленно отменит Закон о демократической памяти, основанный, по мнению оппозиционеров, на попытках исказить и идеологизировать историю.
