Елена Рыковцева: Как я вам вчера и обещала, с нами сегодня Борис Надеждин. Как дела?
Борис Надеждин: Выспался.
Елена Рыковцева: То есть гора с плеч. Эта интрига, эта проклятая неизвестность закончилась, можно начинать новую жизнь.
Борис Надеждин: В каком-то смысле да. Хотя мы сейчас готовим иск в Верховный суд. Существует, конечно, вероятность, отличная от нуля, хотя вряд ли сильно больше одного процента, что Верховный суд восстановит меня среди кандидатов в президенты. Мы честно отрабатываем все законные возможности.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Вчера вы сказали Алексею Венедиктову, что, если бы ваш индекс популярности не стал так стремительно расти (а вы помните, что такая же история однажды уже произошла с Грудининым – в 2017 году накануне 2018-го), вас бы зарегистрировали. То есть с 2% их антивоенная повестка не пугает – ходите по федеральным каналам и говорите что хотите.
Борис Надеждин: У меня уже 22, а не 2. Мы сами удивляемся – на 5% в неделю растет рейтинг!
Мы сейчас готовим иск в Верховный суд
Елена Рыковцева: Вот у вас 2%, вас регистрируют. Это значит, что кандидат с 2% не представляет угрозы со своими текстами на федеральных каналах. Вам дают большую трибуну для такой повестки. Значит, эта повестка их не пугает?
Борис Надеждин: У меня, честно говоря, уже без всякого федерального телевидения резко выросла узнаваемость. Я летаю по стране, посещаю большие города, небольшие города, и везде меня люди узнают: и в метро, и в аэропорту. Все подходят, пожимают руки, говорят: мы все за вас. Я думаю, это увидели и кремлевские социологи и тоже сильно напряглись.
Елена Рыковцева: Я понимаю, почему вас не допустили; к сожалению, я не сомневалась, что так будет. Вас с этим текстом о том, что фатальная ошибка Путина была совершена 24 февраля, на ваш взгляд, пустили бы на федеральные каналы?
Борис Надеждин: Я ровно эти слова произносил, пока был в телевизоре на федеральных каналах, буквально так и говорил. Есть масса роликов с этими высказываниями, которые всех очень удивили.
Елена Рыковцева: Сейчас они дали бы вам возможность повторять эти тексты, если бы ваша популярность не выросла?
Борис Надеждин: Если бы меня зарегистрировали, я бы имел возможность выступать.
Елена Рыковцева: Почему напугали эти 22%?
Борис Надеждин: Дело в том, что есть два других опроса, причем вполне официальных. По одному опросу, когда людей спросили: "Какую проблему в первую очередь должен решать президент России?" – с огромным отрывом на первом месте: "Закончить специальную военную операцию". И был второй вопрос, когда людей спрашивали: "Как бы вы хотели, чтобы завершилась вся эта история?" Было два варианта ответа. Одни вариант: победа любой ценой, будем биться до конца, пока не сокрушим нацизм. Второй вариант: мирные переговоры, прекращение огня. Больше половины людей за мирные переговоры. Поэтому потенциальные возможности роста моего рейтинга, как вы понимаете, выглядели устрашающе, поэтому меня решили остановить.
Елена Рыковцева: В чем ваша позиция и позиция этих людей отличается от позиции Владимира Путина, которую он только что озвучил американскому журналисту по поводу мирных переговоров?
Везде меня люди узнают. Все подходят, пожимают руки, говорят: мы все за вас
Борис Надеждин: Владимир Владимирович там столько всего наговорил! Я собрался поговорить с другим видным российским историком, наслушавшись, как Путин интерпретирует историю России. Путин до сих пор предполагает победить Украину военным путем. Его концепция, что он за переговоры, выглядит так: Зеленский сдался, Киев перешел под контроль российской армии, тут-то мы начнем переговоры. Он по-прежнему отдает приказы о наступлении в Украине и так далее. Я считаю, первое, что нужно сделать, – прекратить огонь, больше не наступать. Если я стану президентом, я не буду давать российской армии приказ наступать. Я не буду давать приказ отступать, пока мы не решим вопрос о переговорах, но я точно не буду давать приказ куда-то еще наступать.
Елена Рыковцева: По поводу отступать – я хочу, чтобы вы его услышали.
Елена Рыковцева: "Мы никуда не уйдем, просто вы придумайте что-нибудь, чтобы лицо сохранить". Вот весь смысл переговоров по Путину.
Борис Надеждин: Радикальное отличие моей позиции от позиции Путина в том, что Путин постоянно повторяет: цели специальной военной операции будут достигнуты. Эти цели – в том числе сокрушить, как он говорит, киевский режим, то есть реально капитуляция Украины. Это принципиально другая история. Я не считаю, что есть смысл ставить задачу военным путем решить какие-то проблемы.
Первое, что нужно сделать, – прекратить огонь, больше не наступать
Елена Рыковцева: Вы говорите, что начало специальной военной операции было тотальной, катастрофической ошибкой. А захват чужих территорий, присоединение их к России считаете ли вы тотальной катастрофической ошибкой?
Борис Надеждин: В терминах российской Конституции я считаю, что все эти истории, без всякого сомнения, большая ошибка. Возвращаться в 2014 год и оттуда начинать – совершенно бессмысленно дискутировать. Я понимаю, что с точки зрения украинцев или даже тех, кто находится в Риге, Херсон, Донецк, Луганск – это все Украина. Проблема в том, что в российской Конституции написано, что это Россия, следовательно, нужны переговоры.
Елена Рыковцева: Я тоже понимаю, что если вы скажете "я отдам эти территории обратно", то вы нарушите российскую Конституцию, которая считает их своими, попадете под статью. Поэтому я поставила вопрос так: считаете ли вы ошибкой этот захват? Вы сказали, что это тоже была ошибка. Дальше я не спрашиваю, вернете – не вернете, потому что вы не имеете права сказать, что вернете, так как попадете под ту самую статью о том, что нельзя призывать к отделению территорий.
Борис Надеждин: Когда я стану президентом России, я буду приносить присягу на Конституции РФ, где написано, что это Россия.
Елена Рыковцева: Значит, получается, придется ее еще раз поменять.
Борис Надеждин: Здесь проблема не во мне, не в том, что я что-то думаю про Крым, про Херсон; проблема в тех людях, которые там живут. Поэтому в первую очередь надо их спрашивать, где они хотят жить. А также спрашивать тех, кто там жил и собирается вернуться, ведь оттуда убежали миллионы людей.
Елена Рыковцева: Вы же понимаете, что это технически невозможно – найти их всех.
Проблема не в том, что я что-то думаю про Крым, Херсон; проблема в тех людях, которые там живут
Борис Надеждин: Абсолютно возможно. В истории была масса ровно таких случаев, когда огромные массы людей из одного государства убывали в другое именно потому, что границы проходили не там, где люди привыкли жить. Есть способы решать эти проблемы, поверьте мне, в том числе и дипломатически.
Елена Рыковцева: Я по поводу людей, которые там живут, и о том, что они думают, именно и хотела вас спросить. Давайте услышим еще одну крошечную фразу Владимира Путина: как он преподносит то, что этим людям пытались объяснить.
Елена Рыковцева: У вас с 2014 года было ощущение, что этих людей стараются вернуть в Украину, постепенно сделать так, чтобы "все срослось"?
Борис Надеждин: Пока Стрелков не зашел туда со своими бойцами, там не было никакой стрельбы. Более того, до 2014 года не было абсолютно никаких национально-освободительных движений за "Новороссию" или за Россию. Люди жили там нормально. Сложно жили, как и везде в Украине, но жили, никаких боев не было, никто никого не обстреливал. Это все связано с теми решениями, которые принял Путин. Поэтому фатальная ошибка его была в 2022 году, но то, что было в Донецке и Луганске, тоже, конечно, было ошибкой.
До 2014 года там не было никаких национально-освободительных движений за "Новороссию" или за Россию
Елена Рыковцева: Считаете ли вы, что в решении части людей жить в России или испугаться Украину, с которой они жили тысячу лет, сыграла роль российская пропаганда, эти страшные шоу?
Борис Надеждин: Тысячу лет там никто не жил с Украиной.
Елена Рыковцева: Это условно, я же не Владимир Путин.
Борис Надеждин: Давайте скажем проще: даже в Крыму, который изначально был российский… Смотрите референдум 1991 года о незалежности: Крым совершенно не так голосовал, как Донецк и Луганск, кстати. Донецк и Луганск – большинство выбрали незалежность, а крымчане – нет, меньше половины крымчан проголосовало за незалежность. Даже в Крыму не было никакого национально-освободительного движения, никаких партизан, жили себе в Украине, и если бы не началась эта история, то через 50 лет уже забыли бы, что когда-то они хотели быть с Россией. Сейчас это актуализировано. Надо понимать, что крымчане действительно хотят быть с Россией.
Елена Рыковцева: Там больше половины, по-моему, 65%, но, конечно, меньше, чем по всей Украине, – это правда.
Борис Надеждин: Меньше 50% от состава населения.
Елена Рыковцева: Явка всегда забывается, а в памяти остается цифра проголосовавших.
Борис Надеждин: Голосование в Крыму, в Севастополе радикально отличалось и от Киева, и от Донецка.
Елена Рыковцева: Я и говорю, что там, где 80 и 90, радикально отличается от 65. Просто вы сказали – меньше 50, а я вас поправляю, что там больше.
Борис Надеждин: Там явка была процентов 60.
Елена Рыковцева: Давайте тогда пересчитаем все цифры всех выборов, исходя из процента явки. Явка уходит, а цифры референдумов остаются. Если вы сейчас посчитаете крымский "референдум" 2014 года, то там тоже резко должны уменьшить цифры, если вы начнете отталкиваться от явки.
Борис Надеждин: Я говорю факт, а факт заключается в том, что в Донецке, Луганске, Киеве, Львове большая часть населения проголосовала за незалежность, а в Крыму… Точка. Давайте не будем спорить. Именно по той причине, что Крым радикально отличается, он вошел в состав России в 2014 году абсолютно спокойно, радостно, ничего там не было.
Елена Рыковцева: Точно так же спокойно он остался бы в составе Украины, если бы не натравили.
Борис Надеждин: Лена, успокойтесь, пожалуйста.
Елена Рыковцева: Мне нравится, что Борис кричит только на меня. А почему?
Борис Надеждин: А меня просто никто не перебивает.
Елена Рыковцева: Извините.
Люди настроены гораздо сложнее, чем кажется Путину
Борис Надеждин: Спасибо. Ровно по этой причине, что Крым хотел быть в России, там случилось то, что случилось, без крови, мирно, все радовались. Ровно по той причине, что в Донецке, Луганске, Херсоне, Запорожье совсем по-другому были устроены, в Россию особо никто не рвался, там происходит то, что происходит. Все эти путинские рассуждения, что мы подождем, пенсии заплатим, – ничего подобного. У меня много информации, в том числе из Мариуполя, я знаю, как там на самом деле настроены люди. Они настроены гораздо сложнее, чем кажется Путину. Тот, кто там был, прекрасно это понимает.
Елена Рыковцева: Вы согласились, что в настройке 2014 года тех же донецких, крымских людей пропаганда сыграла колоссальную роль?
Борис Надеждин: Люди хотят жить. Если какая-то власть обеспечивает хоть какой-то порядок, какую-то пенсию, они начинают к ней прислоняться.
Елена Рыковцева: Давайте сейчас пойдем в нищее российское село, пусть оно прислонится к Америке. Спросим их: а хотите жить, как в американском селе? Вот они прислонятся, и дальше что? Не только деньги и комфорт играют роль для людей, есть еще родина.
Борис Надеждин: Знаете, почему не захотят?
Елена Рыковцева: Потому что их тот же телевизор запугает.
Борис Надеждин: Вы недооцениваете ситуацию. Там говорят на русском языке, в Донецке и Луганске говорят на русском языке. Поэтому американцам ни за какие деньги не удастся, условно, присоединить Белгород, а Россия попробовала. Ужасно, конечно, вышло, не надо было этого делать, но тем не менее, параллель немножко неправильная, согласитесь.
Елена Рыковцева: Она неточная, конечно, не самая корректная, но, тем не менее, до 2014 года люди прекрасно там жили, сложно, тяжело, но жили. И не на пустом же месте они вдруг стали отбирать административные здания, объявлять себя "ДНР" и "ЛНР".
Борис Надеждин: Если мы хотим двигаться дальше, мы должны забыть не только про Вещего Олега, про которого вспоминает Путин, но и про то, что было до 2014 года.
Елена Рыковцева: Вы вчера сказали Алексею Венедиктову, что если бы оказались перед Путиным, вы бы ему сказали следующее: "Уходите и дайте другим людям вытащить страну оттуда, куда вы ее завели". Могли бы вы объяснить нашей аудитории, куда ее завел Владимир Путин и из чего ее сейчас нужно вытащить?
Эта колея убила Российскую империю в 1917 году и убила СССР в 1991-м
Борис Надеждин: Путин затащил Россию в эту колею, в которую не он первый затащил Россию. В эту же колею ее затаскивал Николай I, Николай II – это колея авторитаризации, колея изоляции. Вообще, судьба Путина фантастически, до мелочей напоминает судьбу Николая I. Николай I случайно стал царем, он не был даже второй в очереди, когда ушел Александр I. Дальше Николай I стал жандармом Европы: военная мощь, все такое, – а окончилось все Крымской войной. Потом пришел Александр II, освободил крестьян. Надеюсь, это буду я или кто-то вроде меня, то есть нормальный царь-реформатор. Путин влез прямо в эту колею – это ужасно. Эта колея убила Российскую империю в 1917 году и убила Советский Союз в 1991-м. Изоляция, авторитаризм и милитаризация – просто совершенно четко!
Елена Рыковцева: Борис, вы помните эту знаменитую фразу из "Ивана Васильевича", когда Иван Васильевич возмущенно говорит: "Бориску на царство"? Вам можно взять такой лозунг с восклицательным знаком: "Бориску – на царство!" Берете?
Борис Надеждин: Я уже давно не Бориска, а Борис Борисович.
Елена Рыковцева: Я подумала о том, что раньше были лысый, волосатый, лысый, волосатый, а сейчас будет так: Борис, Владимир, Борис. Так устраивает?
Борис Надеждин: Нормально. Мне многие говорят, что символическое "Борис", то есть борьба, и "Надеждин", то есть надежда, – есть какая-то символика. Видно, неслучайно меня Господь послал. За меня молятся. Вы не поверите, мне пишут представители разных российских конфессий: "Мы за вас молимся". Так что неспроста все это.
Елена Рыковцева: Покажем вам вопросы москвичей на улицах, которые они адресовали именно вам.
Елена Рыковцева: Перед тем как продолжить разговор, я уточню. Посмотрела: 54% крымчан голосовали за независимость Украины.
Мне пишут представители разных российских конфессий: "Мы за вас молимся"
Борис Надеждин: Лена, вы считать умеете? Калькулятор возьмите, посчитайте. 67 участвовало, 54 за – это 36.
Елена Рыковцева: Вам так хочется эту цифру 36! Давайте тогда пересчитаем все выборы.
Борис Надеждин: Вы со мной спорить будете сейчас? Попробуйте.
Елена Рыковцева: Я уже попробовала, а толку-то что? На любом референдуме…
Борис Надеждин: Лена, не перебивайте меня, пожалуйста, если можно, не надо это делать! В любой другой области Украины, например, в Днепропетровской была явка 81%, и 90% сказали, что они за. То есть три четверти наличных жителей Днепропетровской области за. И так же везде, во всей Украине – три четверти. Только в Крыму треть жителей за.
Елена Рыковцева: Если вы посмотрите результаты крымского референдума 1991 года, то получите цифру 56. Дальше не спорим.
Борис Надеждин: Две трети взрослых жителей Крыма не проголосовали за незалежность.
Елена Рыковцева: А за что они проголосовали, которые не явились?
Борис Надеждин: Потому что не хотели они являться.
Елена Рыковцева: А может быть, они настолько уверены были: чего там ходить голосовать, когда мы хотим быть независимыми с Украиной? Давайте мы еще расскажем, что они хотели, которые не ходили на участки, и припишем им "против", например.
Борис Надеждин: Не хотели крымчане жить в незалежной Украине. Точка. В 1991-м не хотели и сейчас не хотят.
Елена Рыковцева: Рисуйте себе эти другие цифры, пожалуйста. Я буду оперировать официальными, историческими.
Борис Надеждин: Вы разницу понимаете?
Не хотели крымчане жить в незалежной Украине. Точка
Елена Рыковцева: Я по-русски отлично понимаю все, что вы говорите: что тем людям, которые не пришли на участки, вы приписали минус, а я давайте припишу им плюс.
Борис Надеждин: Они не пришли голосовать за незалежность.
Елена Рыковцева: Мало ли кто не пришел. Мы не знаем предпочтений тех, кто не пришел. Выбирайте вопрос. Я бы выбрала вопрос про газ из того, что вы услышали.
Борис Надеждин: Давайте я сам буду дальше вести дискуссию, у меня получится гораздо лучше, чем у вас. Были следующие вопросы, я их все записал. Был вопрос про науку. Конечно же, приоритеты нынешнего государства российского абсолютно антинаучные в буквальном смысле этого слова. Приоритеты государства российского при Путине – это военно-полицейские задачи. Чудовищно вырос бюджет на военно-полицейские задачи, 15 триллионов в текущем году, на науку в 10 раз меньше. Вот ответ про науку.
Был замечательный вопрос про газопровод. Докладываю: у меня на даче в Подмосковье (90 километров от Москвы) тоже нет газа – это вообще удивительное дело. Будем заниматься. У меня в программе записано: газификация. У нас огромная труба в Европу идет, а внутри России газа нет. Дальше – пенсии. Докладываю: в моей программе предлагается отменить повышение пенсионного возраста для людей, которые уже должны были быть на пенсии. Приведу в пример себя: мне 60 лет, уже был бы на пенсии, а когда мне было 55 лет, мне сообщили, что я буду на пенсии не через 5 лет, а через 10. Это свинство, это делать нельзя. Если уж повышать пенсионный возраст, то объявлять об этом не 55–60-летним, которые почти рядом с пенсие, об этом нужно объявлять лет за 20–30.
Я очень сильно нарастил мышцы, я сейчас политик номер два в стране
Про цены. Да, совершенно верно, иллюзия стабилйьности заканчивается, еды и лекарств в магазинах все меньше, а цены на еду и лекарства все выше, причем сильно выше рост, чем официальная инфляция 6%. По ощущениям моей жены, за последнее время цены выросли на 20%. Как с этим бороться? Устанавливать отношения в том числе с развитыми странами, потому что российское производство критически зависит от санкций, к сожалению, поэтому и цены растут. Я уже не говорю о том, что рубль рухнул, а рост курса доллара напрямую влияет на цены.
Хороший вопрос: что дальше? Ответ: независимо от того, зарегистрируют ли меня на выборы 17 марта, я буду продолжать заниматься тем, чем я занимаюсь, то есть бороться за то, чтобы Россия стала мирной и свободной. Я абсолютно убежден, что Путин не будет президентом все 6 лет, критическая точка будет – 2026 год. В 2026 году будут выборы в Государственную думу. Я вас уверяю, что к этому моменту я буду вполне в силах заниматься выборами в Государственную думу, к этому моменту число людей, желающих, чтобы закончилась вся эта история, чтобы Россия стала мирной и свободной, будет не 50%, а уже 80%.
Елена Рыковцева: А как продвигать антивоенную повестку, когда у вас уже нет трибун, рычагов?
Борис Надеждин: Я очень сильно нарастил мышцы, я сейчас политик номер два в стране, на секундочку. У меня сейчас куда больше доверия и известности, чем у лидеров Компартии, ЛДПР и так далее, якобы оппозиционных партий, которые никакая не оппозиция. Да, я стал политиком номер два в стране, и я буду заниматься этим дальше. Вот увидите, в какой-то момент я и на телевизоре буду, потому что дешевле будет выпустить меня на телевизор.
Елена Рыковцева: Удачи вам в телевизоре! Спасибо большое!
ВИДЕО ЭФИРА СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ
Форум