Каким будет политическое эхо взрыва в Петербурге?
В эфире политик Максим Резник, политолог Федор Крашенинников.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Наши гости – политолог Федор Крашенинников и политик Максим Резник. У нас в центре внимания вечерний воскресный взрыв в питерском ресторане, принадлежащем главе ЧВК "Вагнер" Евгению Пригожину, где собирались сторонники войны из "Кибер Z фронт". Погиб известный пропагандист "военкор" Владлен Татарский, настоящие имя-фамилия Максим Фомин, около 30 человек пострадало.
Михаил Соколов: Задержана Дарья Трепова, которая принесла на встречу с Татарским бюст, в который могла быть заложена бомба. Похоже, что исполнительницу явно использовали втемную. Максим, вы человек питерский, картинку, по крайней мере, понимаете территориально и так далее. У вас какие версии случившегося?
Максим Резник: Конечно, мне это тяжело обсуждать. 10 лет работая в Государственном собрании, я, наверное, 9,8 месяцев всего этого ходил мимо этого места домой туда и обратно, с работы и на работу. Это мой родной Васильевский остров, война пришла прямо туда. И это, конечно, накладывает определенную эмоциональность, несмотря на то что произошло, но я бы хотел постараться отрешиться. Мне видятся четыре возможные версии. Первая версия, что это украинские спецслужбы, которые отомстили Татарскому за его людоедскую позицию. Он был при жизни упырем – это факт медицинский. Конечно, то, что он оскорблял, унижал, требовал смерти, крови украинцев – это наталкивает нас на версию, что люди хотели ответить ему соответствующим образом. Вторая версия заключается в том, что это внутреннее российское сопротивление. Я все годы жил в России, более-менее неплохо представляю себе петербургскую оппозицию. Если это и были какие-то герои сопротивления, то они, конечно, действовали ни в какой связи ни с какими организованными структурами, потому что ничего организованного оппозиционного в России нет, все давно разгромлено, люди либо в тюрьмах, либо за границей, либо во внутренней эмиграции. Мне эта версия тоже не кажется уместной или очевидной.
Версия, которая мне кажется абсолютно неправильной, – это те, кто пытаются делать вид, что все с разрешения, с благословения Путина делается, чтобы объединить нацию вокруг флага. Я думаю, любое такое событие сегодня, тем более убийство в центре Петербурга для Путина крайне плохо. Я не верю в провокацию спецслужб впрямую. Потому что люди сегодня рассуждают не таким образом, как во времена рязанского сахара, когда пришел молодой новый политик, который чеченских террористов замочит в сортире. Сегодня этот "молодой политик" уже 20 с лишним лет правит страной, только мочит нас прямо в самом центре Петербурга. Конечно, никакие такие специальные провокации не добавляют Путину никаких плюсов. Более того, мне кажется, независимо от версий происшедшего, это нанесет огромный ущерб имиджу Владимира Путина. Мне кажется, к этому все идет, что он становится главной скрепой российского общества в том смысле, что есть Путин – нет России, нет Путина – есть шанс. Версия, которая мне кажется наиболее вероятной, – это борьба за постпутинскую Россию. Сегодня все в элитах, все, кто повыше нас с вами, все понимают, понимают, к чему идет дело. Идет борьба за власть, за собственную жизнь. Людям нужно занять те позиции, которые позволят им торговаться с Западом за собственные шкуры. Поэтому они сегодня решают внутренние вопросы, избавляются от конкурентов. Но внутривидовая борьба пауков в банке мне кажется наиболее предпочтительней.
Михаил Соколов: Федор, что скажете вы? Давайте, может, в обратном порядке – с пауков в банке?
Федор Крашенинников: Я, конечно, очень хочу, чтобы случился раскол элит, я жду его, как и все, но я не верю, что раскол элит начнется с попыток убивать каких-то "военкоров", которые в одной из фракций состоят. "Военкор" – это придонная фауна, которая точно не имеет никакого отношения к борьбе за власть в России. я насчет этой версии не согласен. То есть то, что он пал жертвой каких-то разборок внутри, я не согласен именно исходя из того, что сказал Максим относительно того, как устроено все сейчас в России. Любой, кто устроит ради каких-то своих сиюминутных целей теракт в Питере, он стреляет в ногу власти и показывает беспомощность и способность допустить войну буквально святая святых. То есть теоретически, конечно, всегда есть шанс на любую глупость, но мне не кажется, что это достоверная версия. Естественно, я согласен с Максимом, абсолютно не верю ни в каких партизан – это невозможно. В таком обществе, как Россия, это невозможно, потому что спецслужбы тщательно наблюдают за всеми подозрительными. Это просто технически невозможно, потому что изготовить бомбу в виде бюста, извините, для этого надо быть профессионалом высочайшего уровня, очевидно, иметь доступ и к современной взрывчатке, иметь какую-то лабораторию, такое есть только у спецслужб. Соответственно, если это не российские спецслужбы, которым совершенно непонятно, зачем устраивать бойню в центре Питера, то мы приходим к выводу тому же, с чего начал Максим, что, очевидно, это действительно работа украинских каких-то спецслужб. Они, конечно, не будут в этом признаваться, потому что спецслужбы никогда не признаются, они, конечно, будут говорить, что это какие-то партизаны. Но в целом технически осуществить так же, как и взрыв Дарьи Дугиной, никакие партизаны не могут. Почему выбран был этот персонаж? Во-первых, он предатель – он украинец, он сидел в украинской тюрьме, он родился в Украине, был гражданином Украины. То, что он публично позволял себе говорить, писать и так далее, – это, конечно, сложно воспринимать адекватно, это какой-то голимый совершенно фашизм и проповедь человеконенавистничества. Плюс он был довольно символичной фигурой в том числе и потому, что его допускали пред светлые очи Путина, что тоже повышало его уровень как символической фигуры, собственно, как это было и с Дугиным, и с его дочерью. Я исхожу из того, что покушение готовилось на Дугина, потому что Дугин тоже символическая фигура. Война – это такая вещь, когда действительно, если ты нападаешь на соседнюю страну, то должен быть готов, что если ты бомбишь ее города и наносишь удары по тылам Украины, украинской армии, то вполне логично, что какие-то украинские спецслужбы могут сделать то же самое, то есть нанести удары куда-то вглубь, чтобы деморализовать, показать слабость позиций и так далее. Поэтому я склоняюсь, что этот теракт, это убийство, этот взрыв – это часть войны, которую развязала Россия против Украины.
Как и было сказано, война приходит теперь на улицы российских городов, война приходит в российские семьи. Потому что если где-то взрываются ракеты и падают бомбы на украинские города, вполне может быть, что-то такое будет взрываться и на российских улицах, не могу сказать, что у меня это вызывает какой-то восторг, я понимаю эмоции Максима, потому что Петербург – это все-таки далеко от линии фронта. Хочу верить и даже убежден, что большинство жителей Петербурга ни в коем случае не являются какими-то фанатами этого безумного персонажа, вообще этой войны. Тем не менее, взрывы в центре города – это тревожный сигнал того, что война из каких-то событий на границе, в другой стране, в другой реальности превращается в какую-то повседневную реальность и для самых больших мегаполисов России, одним из которых, несомненно, является Санкт-Петербург.
Михаил Соколов: Максим, может быть, убедил вас, коллега, вы от своей версии откажетесь или, наоборот, ее будете защищать?
Максим Резник: Я, честно говоря, на лавры Эраста Фандорина или Шерлока Холмса уж точно не претендую. Тем более что Федор всегда очень точные и глубокие оценки дает. На что я хотел бы обратить внимание, не споря и не давая своей версии, наверное, в какой-то степени версию моего собеседника подтвердит. Ведь эта бомба была в бюсте, бюст попал в руки конкретного человека, при взрыве только он и погиб. Может быть я ошибаюсь, но мне кажется, что это означает, что кто-то внутри кафе регулировал взрыв, чтобы взрыв был именно в тот момент, чтобы погиб именно конкретный человек. Мы знаем, что пострадавших много, но нет больше убитых, слава богу, я никому не желаю смерти, даже пускай самым отвратительным упырям возмездие приносит нужные ответы. Ситуация получается таким образом, когда девушка сегодня арестованная, главная подозреваемая передает бюст, она в этот момент уходит, но ведь кто-то сообщает, как действует взрывное устройство. То есть кто-то в какой-то момент сообщил о том, что взрывное устройство находится в руках у потенциальной жертвы, или это было как-то иначе. Тем не менее, я все-таки соглашусь, что профессионально организованная история говорит о том, что это делали профессиональные службы.
Единственное, в чем меня не убеждает Федор, в том, что это исключительно история, связанная с Украиной, хотя это действительно наиболее вероятная версия. Но все-таки я бы не исключил той версии, что сегодня довольно значительное число людей в окружении Путина, у которых не одна извилина в виде буквы Z, понимает, что война проиграна, нужно искать свое место в постпутинской эпохе. По сути дела идет борьба за место под солнцем, за место, кто кого скорее сдаст, у кого будет больше смягчающих обстоятельств. Я бы такую версию не исключал. Хотя Федор прав, война есть война, она пришла в мой родной город, для меня это просто шок.
Михаил Соколов: Какой может быть политический эффект от этого действия, теракт в Петербурге? Мы видели, что есть попытка обвинить в этом Навального, его сторонников. Как вы думаете, будут ли пытаться на эту версию все время нажимать или нет?
Максим Резник: Чтобы точно убедить всех, самых даже недоверчивых зрителей, кто совсем не доверяет пропаганде, надо сказать, что вместе с Алексеем Навальным в организации взрыва участвовали Клара Цеткин и Роза Люксембург – это точно убедит всех, что именно так это и выглядело. До этого они еще не успели взорвать Владлена Татарского, еще подожгли Рейхстаг. Конечно, понятно, что власть будет делать из этой истории все, чтобы максимально увеличить репрессии. Другое дело, что в этом убийстве не было необходимости, чтобы эти репрессии увеличивать, репрессии и так идут, они и так раскручиваются, они и так, с моей точки зрения, не пользуются поддержкой общества. Этот постановочный или настоящий теракт возмездия никак не изменит эту ситуацию, у власти ничего в этом смысле не получится, никакого объединения вокруг флага не будет. Кто бы ни был автором того, что произошло, в глазах обычного россиянина, да и моего дорогого петербуржца будет выглядеть так: ну и что, гнида, ты нам обещал безопасность, величие в обмен на свободу, в обмен на выборы, мы все тебе отдали, а теперь нас убивают в центре Петербурга, а теперь у нас Финляндия в НАТО. Поэтому, конечно, все эти вещи ведут к тому, о чем я говорил с самого начала войны, – к консенсусу в российском обществе, который будет определяться не вокруг войны, а вокруг фигуры Путина. Путин становится фигурой всего лишь из двух слов – проигравший преступник. Для нас преступник, для них проигравший. Этот консенсус, что есть Путин – нет России, нет Путина – есть шанс, он многих объединит. То, что произошло вчера в Петербурге, лишний раз доказывает, что Путин ни свободы, ни достатка, ни безопасности, ни величия, ничего обеспечить не может – это чмоль.
Михаил Соколов: Как вы видите политический эффект этого взрыва в Петербурге? Удастся ли устроить такую амальгаму и действительно обвинить сторонников Навального участниками подобных акций?
Федор Крашенинников: Я хочу заметить, обсуждая детали этого мероприятия, во-первых, мы не все еще знаем, возможно, не узнаем до конца все. Но пока то, что известно, что девушка, судя по всему, не знала, что эта штука должна взорваться, думала, что она нужна для чего-то другого. Она была сама на месте происшествия, она никуда не убежала. Судя по всему, она просто сообщила тем людям, которые отдали ей этот бюст, что она его передала, села в трех метрах примерно от взрыва. Я думаю, что если бы она знала, что будет взрыв, она, скорее всего, не сидела бы там. Пострадали те, кто были в радиусе двух-трех метров от этого персонажа, 32 человека, по последним данным. Поэтому насчет того, кто это все взрывал, я думаю, что детали очень сложно сейчас обсуждать. Во-первых, я поспорю с Максимом, если кто-то ведет борьбу за власть, то последний человек, с убийства которого надо начинать, – это, конечно, какой-то, извините, помойный "военкор", которых десятки. Как это убийство в Питере "военкора" может помочь в борьбе за власть, непонятно. Если кто-то решился на бунт, то, наверное, они бы начали с первой фигуры, а не с последней.
Конечно, то, что они побежали обвинять в этом Навального, выстраивать какую-то цепочку, особенно накануне какого-то очередного процесса против Навального – это, конечно, очень тревожно. Потому что невольно вспоминаешь другую историю из Петербурга – убийство Кирова. Кирова убил человек по каким-то своим личным причинам, одиночка, вполне все это было очевидно уже тогда. Но товарищ Сталин сказал: как же так, это же сделали враги партии и так далее, давайте расследовать. Нельзя сказать, что до убийства Кирова репрессии не шли в Советском Союзе и в Петербурге, но после убийства Кирова они приобрели совершенно другой размах. В этом смысле, конечно, скороспелое обвинение в адрес сторонников Навального в том, что они не просто критики режима, не просто оппозиционеры, а по сути агенты украинских спецслужб, которые по всей России готовят террористические акты и взрывают патриотов, – это, конечно, очень сильно похоже на такую провокацию. Раз случился этот взрыв, прохлопали, профукали товарищи чекисты, потому что они, как мы знаем, умеют только безоружных и невинных людей ловить и сажать.
Вернусь к взрыву Дарьи Дугиной – взорвали и уехали, а товарищи чекисты только бегали и ушами хлопали, раз уже они прохлопали этот взрыв, они сейчас попытаются из него получить какую-то политическую пользу. А политическая польза – это выстраивание цепочки. Повторюсь, что команда Навального, сторонники Навального, по сути любой человек, который тебе не нравится, можно сначала вписать в сторонники Навального, что он хоть раз в жизни смотрел ролик, лайкнул что-то, на митинг ходил, потом сказать: ага, сторонник Навального, значит участник террористической украинской сети, значит террорист, по статье "терроризм" и будем сажать. Конечно, меня это очень сильно пугает не потому, что это меня может как-то коснуться, я далеко, а то, что на каких-то людях в России, на оставшихся там оппозиционерах, активистах, которые когда-то где-то участвовали в оппозиционной деятельности, это может отразиться очень тяжело – это меня действительно пугает. Я хочу ошибиться, хочу, чтобы эта аналогия с убийством Кирова никак не сыграла, мне проще жить с тем, что я неправ, чем действительно оказаться правым, обнаружить, что под соусом борьбы с "украинской сетью террористов" пошли аресты по всей России всех, кого еще не арестовали, огромные сроки как террористам, как агентам и так далее.
Опрос на улицах Москвы
