На своей родине, в Китае, вирус COVID-19 уже давно перестал быть исключительно медицинским вопросом и обрёл все признаки политического вызова. Для вступившего на путь несменяемости китайского лидера Си Цзиньпина борьба против пандемии – уже не только и не столько задача сохранения человеческих жизней, сколько задача сохранения собственного политического здоровья. Разразившиеся в конце прошлого года масштабные ковид-протесты указали на большие проблемы с одобрением пребывания товарища Си на посту главы государства. Как выяснилось, в Китае немало тех, кто не прочь облегчить судьбу "гребца на галерах" и проводить его на заслуженный отдых.
Оценивая медицинскую ковид-ситуацию в Китае, всякий интересующийся непременно упрётся в отсутствие адекватной статистики. Это вполне обычная "китайская специфика", тем не менее, и те немногие данные, которые правительство страны раскрывает и официально признаёт, позволяют сделать выводы об итогах двухлетней "успешной" борьбы с пандемией под лозунгом нулевой терпимости к опасному заболеванию. В 2022 году, впервые за долгое время, зафиксировано сокращение численности населения страны. В последний раз такое случалось в 1961 году, ещё при "великом кормчем" Мао Цзэдуне, верным соратником которого, кстати, был отец нынешнего лидера Китая. Тогда причиной демографических перемен стала стратегия "большого скачка" и вызванный её проведением массовый голод.
Жонглирование цифрами выглядит естественным инструментом власти
В минувшем году население Китая, по сообщениям из официальных источников, уменьшилось на 850 тысяч человек. Эти данные вполне коррелируются с также официально подтверждёнными сведениями о ковид-потерях в декабре минувшего и январе этого года – 60 тысяч человек. На фоне заявлений чиновников о пользе "нулевой терпимости" и двухлетнего локдауна возникают очевидные сомнения в адекватности официальных показателей ковид-потерь с начала пандемии и карантина до ослабления антиковидных мер.
Анализируя причины сокращения населения Китая, власти обычно указывают на последствия политики ограничения рождаемости, урбанизацию и современные демографические тенденции, свойственные странам с формирующимся "средним классом". Однако при этом не учитывается причинно-следственная связь между сокращением населения и повышением уровня смертности. Если прежде ничто не сдерживало прирост численности населения, то почему в ушедшем году рождаемость как минимум не компенсировала смертность? Вполне можно предположить, что при среднем уровне рождаемости смертность в ушедшем году оказалась необычно высокой. Это ровно то, что принято именовать избыточной смертностью, а её в наши дни невозможно не связать с пандемией ковида.
Китайская официальная статистика никак не соотносится с многочисленными сообщениями о переполненных моргах, об очередях на услуги кремации, о скандальном росте цен на похоронные услуги, о критически аварийной работе всей системы здравоохранения страны. Разрыв между картиной, которую пытаются нарисовать власти, и тем, что ежедневно ощущает общество, в конце прошлого года оказался столь велик, что протест выплеснулся на улицы городов, отозвался громким эхом в студенческой среде. Власть вынуждена была пойти на попятную и отменить часть антиковидных ограничений.
Возврат к прежней стратегии теперь будет сопряжён с серьёзными политическими рисками, а улучшения ситуации с заболеваемостью ковидом (в том числе в связи с появлением новых штаммов вируса), по прогнозам экспертов-вирусологов, ожидать не приходится. В таких условиях жонглирование цифрами и конструирование утешительной статистики выглядит естественным инструментом, которым правительство КНР не преминет воспользоваться. А это грозит повторением прошлогоднего всплеска недовольства, с той лишь разницей, что вторая волна протеста может оказаться для китайской власти и её лидера фатальной.
Константин Хахалин – кандидат исторических наук, синолог
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
