Журналист и внешнеполитический обозреватель Галина Сидорова подводит итоги года войны России против Украины и "спецопераций" на дипломатическом фронте, пытается заглянуть в будущее вместе с первым министром иностранных дел Российской Федерации Андреем Козыревым, чьим политическим советником она была в 1992–1995 годах.
Апрель 2022-го. Иду мимо знаменитой высотки на Смоленской. Первое, что бросается в глаза, – нечто инородное, притулившееся на углу вплотную к стене. Подхожу ближе: автозак – белый, до блеска отмытый, рядом пара полицейских в новенькой боевой экипировке с суровыми лицами. Примета времени. Не то для охраны мидовцев от безоружных пикетчиков, не то для острастки тех, кто внутри, чтобы не слишком отрывались от действительности в своих дипломатических высях.
Декабрь 2022-го. Автозак исчез, а может, дежурит уже не круглосуточно. Пикетчиков, если они и появлялись по соседству с МИДом, пересажали. А внутренние "враги", если они и были, сидят тихо. За всё время войны среди обитателей храма российской дипломатии нашёлся лишь один диссидент, публично выступивший против войны, заявив о несогласии с путинско-лавровской "линией партии" и подавший в отставку, – Борис Бондарев, советник дипломатической миссии РФ при ООН в Женеве. Сам он говорит, что не единственный, кто покинул МИД после начала войны. Но дипломаты уходили по-тихому, не привлекая к себе внимания. Бондарев же решил, как он выразился в одном из интервью, "деятельно раскаяться". Те же, кто остался, даже если и воспринимают происходящее негативно, по словам Бондарева, рассуждают примерно так: "А что мы можем сделать? Мы люди маленькие, от нас ничего не зависит". Дальше, как следует из его рассказа, такой человек сетует, что всё это, конечно, ужас и кошмар, а потом идёт выступать в ООН и клеймит Украину. Логика такова: напишу что-нибудь помощнее, побольше всяких клише употреблю про американских милитаристов, про украинских бандеровцев, нацистов и так далее, и получу денежку. Люди, заключает Бондарев, боятся что-то менять. У тебя нормальная стабильная работа, неплохие деньги платят, ты прекрасно себя чувствуешь, у тебя иммунитет и дипломатические привилегии... В МИДе таких, не пытавшихся ни деятельно, ни бездеятельно раскаяться, оказалось подавляющее большинство.
Для внутреннего потребления
Если подытожить, чем занималась российская дипломатия на протяжении 12 месяцев войны с Украиной, ответ напрашивается такой: пыталась убедить себя, сограждан и окружающий мир в том, что все её просчёты и промахи на самом деле являются победами и достижениями. Вот лишь некоторые результаты дипломатической жизнедеятельности.
Февраль 2022-го. На следующий день после начала полномасштабного российского военного вторжения в Украину США, Евросоюз и Великобритания ввели персональные санкции против Владимира Путина и Сергея Лаврова.
Март 2022-го. Несмотря на отчаянные попытки российских дипломатов оправдать "поход на Киев" ужасами, которые в течение восьми лет якобы исходили от украинского "нацистского режима", чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла резолюцию под названием "Гуманитарные последствия агрессии против Украины". Документ поддержали 140 государств. Россия, Беларусь, КНДР, Сирия и Эритрея – выступили против. 38 стран воздержались.
Тогда же Россию исключили из Совета Европы после 26 лет пребывания в этой организации. Дипломаты попробовали сохранить хорошую мину при плохой игре – мол, мы сами ушли. В реальности решение о "немедленном исключении" принял на своём внеочередном заседании Комитет министров Совета Европы в соответствии с Уставом.
Май 2022-го. На фоне войны ещё две соседние страны, Финляндия и Швеция, ранее о вступлении в НАТО не помышлявшие, заявили о желании в сжатые сроки вступить в альянс. Чтобы установить отношения между РФ и НАТО, понадобились десятки лет. К финалу Кремль подвёл эти отношения за несколько месяцев.
Сентябрь 2022-го. Отменён облегченный визовой режим в отношениях России с Евросоюзом, что практически обнулило возможности туристических путешествий для россиян, не имеющих недвижимости в ЕС, ну а у тех, кто квартирами и домами обременён, возникли проблемы иного рода. Резко снизились шансы у российских студентов для обучения за границей, прекращены культурные и спортивные обмены.
Ноябрь 2022-го. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию по созданию международного механизма, который обеспечит возмещение Украине ущерба, нанесенного "агрессией со стороны России". "За" проголосовали 94 государства, против – 14, воздержались 73.
В том же месяце случился неприятный для Лаврова прецедент – он, можно сказать, побывал в шкуре российского туриста. Главу МИД не допустили в Польшу на министерскую встречу ОБСЕ: польские власти не выдали визу ни ему, ни членам российской делегации.
Декабрь 2022-го. Украина потребовала исключить Россию из Совета безопасности ООН как страну-агрессора. Тогда же за приостановку членства России в Совете Безопасности "в связи с систематическим нарушением международного права" высказался председатель Евросовета Шарль Мишель. И хотя в соответствии с нынешним Уставом сделать это невозможно, всё больше голосов раздаётся в пользу глобальной реформы ООН.
Январь 2023-го. Европейский парламент одобрил резолюцию, призывающую создать международный трибунал по расследованию преступлений Путина и Александра Лукашенко. 472 депутата проголосовали за, 19 – против, 33 воздержались. Тогда же ближайшие соседи России, Латвия и Эстония, решили понизить уровень дипотношений с РФ: иными словами, послы разъехались по домам.
Февраль 2023-го. Государственная дума денонсировала договоры с Советом Европы. Среди отмененных Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Европейская конвенция о пресечении терроризма, Европейская хартия местного самоуправления, Социальная хартия и другие ставшие ненужными российскому государству международные документы. Ранее Россия объявила, что не намерена исполнять решения Европейского суда по правам человека, вынесенные после 15 марта 2022 года, а также вышла из Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. Апофеоз этой "выходной" дипломатии – объявленная президентом в послании Федеральному собранию "приостановка" участия в договоре о стратегических наступательных вооружениях, подписанного Россией и США в 2010 году. Вводится десятый пакет санкций против России.
В течение года из западных стран высланы около 600 российских дипломатов. Правда, многие из них имели к дипломатии опосредованное отношение. Ну, или наоборот – опосредованное отношение к спецслужбам. В общем, удар, скорее всего, пришёлся и по тем, и по другим.
И, наконец, ещё одно важное событие – Мюнхенская конференция по безопасности, куда ежегодно съезжаются главы государств, министры, политики и общественные деятели десятков стран. В 2022 году кремлевские впервые более чем за 20 лет отказались в ней участвовать. В нынешнем году российских высших чиновников попросту не позвали, чтобы, как объяснили организаторы форума, не давать площадку для пропаганды, которую "ежедневно слышат из Кремля". Предпочли послушать российских оппозиционных политиков и представителей общественности, вынужденно находящихся в эмиграции. Из уст одного из лидеров западного мира, вице-президента США Камалы Харрис, впервые на таком уровне услышали открытым текстом: "Россия совершила преступления против человечности; всех виновных нужно призвать к ответственности".
15 февраля министр Лавров держал ответ перед Госдумой за всё вышеперечисленное. Оказалось, содеянное вполне укладывается в новую концепцию внешней политики России, "предполагающую лишение Запада монополии на определение рамок международной жизни", что бы это ни означало. Вот, оказывается, чем заняты лучшие мидовские умы, пока Россия ведёт агрессивную войну: говоря словами Лаврова, "проводят кардинальный пересмотр обязательств перед международными организациями, которые ущемляют интересы нашего государства". Министр даже напомнил, откуда Россия успела выйти за последний год: работа, мол, идет по всему спектру международных обязательств.
МИД стал послушным исполнителем указаний, упаковщиком преступлений в пропагандистскую обёртку
Сергей Лавров уточнил: "Англосаксы и беспрекословно подчинившийся им остальной коллективный Запад хотят любой ценой навязать свой диктат в мировых делах с целью контролировать условия развития всего человечества ради собственного господства". Не обошлось, конечно, и без напоминания про "кровавый государственный переворот в Киеве в феврале 2014 года под откровенно нацистскими, расистскими лозунгами". Депутаты единогласно одобрили деятельность МИДа "по обеспечению национальных интересов и реализации стратегических приоритетов России". По мнению спикера Госдумы Вячеслава Володина, даже допустили перебор: "одобрение" в подобные документы обычно не включают, так что это вроде как особое поощрение. Но похвалы дипломатам на этом не закончились: "Мы смогли обсудить самые разные темы внешней политики, не обходя острых углов. Если бы на уровне международных отношений со странами так удавалось, много бы ошибок удалось избежать".
Похоже, Володин подчеркнул главное: МИД сегодня сориентирован скорее вовнутрь страны, а не в окружающий мир, министерство занимается не международной деятельностью, а пропагандой и "внутренней дипломатией", точно улавливая сигналы из Кремля, беспрекословно их исполняя и, что хуже, выдавая кремлевским верхам то, что там хотят услышать.
МИД-не-при-делах?
А как же Африка, о которой так много говорят после министерского тура по тамошним диктаторским по большей части весям? Не только же экзотика в виде награды Сергею Лаврову от лидера военной хунты Мали третьей (из пяти) степени Командора Национального ордена? Есть и определенные достижения. Там золото. Правда, к нему прилагается тень "пригожинских". Зная об их методах работы, нетрудно предположить, что без "острых углов" не обходится. О базе в Судане после многолетних дискуссий с партнёрами договориться действительно удалось. Россия получит порт с быстрым доступом к Индийскому океану, а в качестве ответной любезности Москва обязуется снабжать Судан оружием.
Но Путину нужны не только ресурсы, хотя и золото очень полезно для подпитки его военной авантюры. В Кремле ещё и надеются, что дипломатам удастся наладить "второй фронт" против Запада. Особенно в преддверии голосования в ООН по очередной резолюции, которую уже готовит Украина и её союзники для сессии Генеральной ассамблеи, приуроченной к первой годовщине войны. Ну и перед грядущей рано или поздно реформой Совета безопасности. Будет ли у Лаврова повод в очередной раз провозгласить, что "попытки изолировать Россию провалились", – большой вопрос. Хотя, как показал опыт прошедших 12 месяцев, это можно твердить и без повода.
И самый щекотливый момент – Украина. Дело в том, что по части главной темы, главной боли и главной трагедии МИД как бы и не при делах ещё со времён "оранжевой революции" в Киеве 2004 года. С российской стороны всё контролировал и успешно провалил кремлевский обком, читай: администрация президента, с конца 1990-х взявшая на себя функции международного отдела ЦК КПСС. "Вежливые человечки" в Крыму, аннексия полуострова, Донбасс – МИД стал послушным исполнителем указаний, упаковщиком преступлений в пропагандистскую обёртку. Даже переговоры с украинцами в марте 2022 года были поручены Роману Абрамовичу, вероятно, как человеку, которому доверяет Путин, но имеющему и контакт с Владимиром Зеленским. Правда, по информации людей, близких к олигарху, Абрамович сам напросился. И до сих пор, хотя после того, как появились свидетельства преступлений российской армии в Буче, переговоры само собой сошли на нет, вовлечён в вопросы обмена военнопленными.
Вперёд в прошлое
Разговор с Андреем Козыревым о будущем лавровского МИДа, которое рано или поздно, так или иначе, наступит, оказался сложнее, чем я ожидала. Во-первых (и это всегда и хорошо, и плохо) собеседник воспринимает меня не только как журналиста, но и как соучастника, человека из команды, причастного и погруженного в события, ставшие для каждого из нас по-своему уникальным опытом. А ещё как единомышленника, с которым всегда возникают дискуссии. Оказалось, что и здесь мы пытаемся подойти к проблеме с разных сторон. Я хочу заглянуть в будущее, по мнению Козырева, слишком далёкое, и представить, какой путь придётся пройти тем политикам, кто столкнётся с необходимостью перетряхнуть МИД, вернуться уже в новой точке на тот путь, на который мы когда-то в конце 1980-х и начале 1990-х встали, как оказалось, совсем не окончательно. Козырев считает, что наш опыт в данном случае неприменим. В вопросе о смерти российской дипломатии расхождений не возникло: мой собеседник согласен с тем, что она мертва.
– Дипломатии никакой нет, – констатирует Андрей Козырев. – Насколько я понимаю, российских дипломатов просто не воспринимают в качестве дипломатов. Здесь, в Америке, ни одному их слову не верят, вот и всё. Раньше как-то всё время было такое чувство, что надо бежать, объяснять: ребята, вам врут. Особенно было сложно, когда на тебя смотрели с сомнением – может, и враньё, но надо понять, попробовать… Дипломатия – это разговор. А какой разговор, когда тебе никто не верит? Да ты и сам не очень-то и стараешься, чтобы поверили, пытаешься чёрное за белое выдать. Разве что с Китаем, Индией что-то ещё осталось. Хотя я думаю, что это тоже сведено к примитиву. Пытаются там что-то выторговать, получить. Китайцы играют свою игру, индийцы тоже. В Африке никогда и не было никакой дипломатии, там всё в руки смотрят – кто даёт деньги, тот и хорош.
– И куда мы сейчас движемся?
– Назад, в сталинские времена, когда был враг, непримиримый враг, который ничего не слушал. Я думаю, те, кто соображают хоть что-то, понимают бессмысленность этого дела…
– Дипломатия во время войны – она ведь должна какую-то роль играть. Здесь же дипломатия играет роль чуть ли не противоположную той, что ожидаешь, она лишь усугубляет ситуацию. Но Путину, видимо, другого и не нужно…
– Возьми то, что Лавров говорит; это же не дипломатия, а чистая пропаганда, игра на внутреннюю публику и попытка бросить кость противникам нынешней команды Белого дома в США, части Республиканской партии или крайне левым. Вот на них МИД России свои заявления и отыгрывает. И я должен сказать, действует довольно изощрённо, но к дипломатии это никакого отношения не имеет.
– Ты – министр, который, придя на свой пост, столкнулся с необходимостью перетряхнуть всю систему. Ты пришёл в МИД советский, у тебя дипломаты были советские, которые всю жизнь занимались идеологической работой в рамках МИДа, и сам ты вышел из советской системы, и вот всё поменялось. Что пришлось сделать? Я тебя тихонько подвожу к вопросу о люстрации – насколько это вообще возможно, переворошить такую массу народу. Если перекинуть мостик из прошлого в будущее, мы столкнёмся с похожей ситуацией – когда-то же это случится?...
СССР вводил войска в Венгрию, в Чехословакию, но по сравнению с тем, что сейчас, это были вегетарианские времена
– Сложный вопрос. Я ведь и сам был продуктом громыкинского МГИМО, громыкинского МИДа. И он, как я полагаю, сильно отличался от того, что мы имеем сегодня. Тогда, к примеру, шли переговоры по разоружению, в которых я участвовал, по мерам доверия. Это очень было сложно для наших дипломатов, я тогда впервые в своей жизни оказался в 1974 году в Нью-Йорке, сразу после института. Постоянным представителем советской дипмиссии при ООН был Яков Александрович Малик, все его речи сводились к тому, что "Америка – страна тоталитарного бандитизма", это была чисто советская пропаганда, причём он в неё верил. Малик был из сталинской гвардии, и по возрасту, и идейно.. Потом его сменил Олег Трояновский, человек другого поколения. Он был сыном дипломата, уже чувствовал себя частью общего дипломатического сообщества. Прекрасно говорил по-английски. Конечно, он никогда бы не сказал, что Америка – это "страна тоталитарного бандитизма"…
– И про "западных сатанистов", которые так беспокоят Дмитрия Медведева, вряд ли бы стал распространяться…
– У него бы язык не повернулся, потому что он жил в Америке, знал Америку... А наше поколение дипломатов, тот же Лавров, мы росли в другой обстановке, в брежневское время. Там была разрядка, Хельсинкские соглашения. У меня диссертация была на тему "Роль ООН в условиях разрядки", а не "Роль ООН по противодействию американскому империализму". Мой начальник, с которым у меня был очень хороший контакт, Владимир Петровский (первый заместитель министра иностранных дел СССР, заместитель Генерального секретаря ООН в 1993–2002 годах. – Прим. РС.), он был на поколение старше меня, но на поколение младше Малика, как-то мне рассказал, что у него диссертация называлась "Американская внешнеполитическая мысль". Услышав это, я даже не понял, что в этом странного, а он мне говорит" "Андрей Владимирович, вы вслушайтесь ещё раз!" И повторил название. Только со второго раза до меня дошло, что это в определённом смысле революция: должно-то было бы называться примерно "Разоблачение американских внешнеполитических измышлений" или что-нибудь в таком роде… Я это к тому говорю, что даже тогда уже шли какие-то изменения. Мы все уже были другие…
– А как случилось, что Россия так быстро оказалась примерно на уровне дипломата Малика?
– Я этого не знаю. Знаю лишь, что мы отброшены на поколения назад. Ведь Советский Союз таких войн тоже не вёл. СССР во второй половине XX века вводил войска в Венгрию, в Чехословакию, в Афганистан, но по сравнению с тем, что сейчас, это были вегетарианские времена. Было даже представление такое, что вот и Запад согласился с зонами влияния, хотя никто никогда не соглашался, но особо такому разделению и не противодействовал. Наши предшественники придумывали какие-то оправдания, старались избежать кровопролития, хоть какие-то приличия сохранить. Сейчас ничего этого нет. Эта война и эта дипломатия, которая обслуживает войну, – сталинского типа. Но к этому давно шло. Мне с 1995 года было ясно, к чему идёт дело. И я пытался сохранить какое-то влияние, потом понял, что это бесполезно. Я думал, может, как-то удастся повлиять, переломить, но потом осознал, что ничего не удастся. Это не с неба упало. 25 лет идёт откат…
– Насколько я поняла, ты говоришь о том, что сам ты тогда пришёл не на пустое место, с точки зрения каких-то глубинных изменений…
– Нет, конечно. Там тоже исподволь накапливались перемены. Наши "старики", которые в моей команде были, – ну просто скрытыми антисоветчиками оказались, что называется! Помнишь, в анкете, что мы все заполняли при приёме на работу или для выезда, был такой пункт: "Были ли вы за границей, где, когда и с какой целью?" Они смеялись – мол, там пропущены слова "Почему вернулись?" – это просто как иллюстрация атмосферы того времени.
Потом пришёл Эдуард Шеварднадзе, Михаил Горбачёв. И, конечно, сопротивление было сильное, но глухое. В декабре 1991 года Борис Ельцин меня вызвал и сообщил: я подписываю указ по союзному МИДу, у вас три дня, все выводятся за штат, и за эти три дня вы можете хоть всех новых набрать… Я тогда подумал и сказал: "Нет, наверное, я большинство оставлю". А он мне "в демократическом порыве": "Не пожалейте потом". Я потом частично жалел об этом, потому что, наверное, надо было провести какую-то чистку. С другой стороны, где было взять кадры? Всё-таки желательно, чтобы люди имели какое-то понимание, что им делать, хоть как-то знали иностранный язык, имели представление о международном праве. Кстати, сомневаюсь, что у них там в МГИМО сейчас преподают международное право, которое близко к реальности, потому что сразу же возникает вопрос: а как с Крымом быть, как быть с этими так называемыми новыми территориями? Там никаким международным правом и не пахнет, значит, их, наверное, уже и не учат этому. В сталинское время ведь тоже, наверное, право сводилось к товарищу Сталину…
Так вот, я думал, что эти дипломаты – ну не все, конечно, но многие, всё-таки значительное количество людей я знал лично, – проработав там 20 лет, будут с нами. Я понимал, что найдутся упрямцы, которые будут совсем против, но их вычленить было трудно, а полностью заменить было не на кого. Ну вот того же Серёжу Лаврова я двигал. Когда я в российский МИД уходил, пришёл прощаться с Шеварднадзе, он мне говорит: "Ну хорошо, поздравляю, а кого хотите на своё место предложить"? Я тогда предложил Лаврова, который был заместителем начальника в соседнем управлении. Шеварднадзе никогда о нём не слышал, что естественно в мидовской иерархии. Он сказал: "Я посмотрю". Через несколько дней буквально Серёжу назначили на моё место в союзном МИДе, начальником управления Международных организаций. Мне тогда и в голову не могло прийти, что Серёжа превратится в то, во что он превратился...
– Я много лет пытаюсь понять, что стало с этим открытым, веселым, умным профессиональным человеком, с которым я познакомилась в 1990-е годы. Каким образом блестящий дипломат превратился в заурядного пропагандиста? И вот на днях мне случайно попалось объяснение, которое, на мой взгляд, что-то объясняет. Своё предположение высказал единственный мидовский диссидент Борис Бондарев. Он размышляет о тех, кто сегодня в России принимает решения, примерно так: мол, они уверены, что всех переиграют, даже если что-то пошло не так, потому что считают себя умнее и опытнее. Все, кто на Западе сидят, они-де дурачки, тем более что меняются там каждые несколько лет, ну что они там соображают в политике! А эти люди сидят на своих местах по 20 лет, знают всех насквозь. Это у них такое внутреннее убеждение, выработавшееся годами, это уже часть их личности. Поэтому вряд ли можно сказать, что Лаврову все это не нравится, но он вынужден это делать. Нет, он просто, вероятно, по-другому уже не может, он настолько врос в роль министра, настолько почувствовал МИД своим личным министерством, что по-другому жизнь себе не представляет. Как, собственно, и Путин не представляет себя уже вне роли президента…
Главная цель – выгнать этих нынешних из Украины
– Я легко могу предположить, что Россия в итоге превратится в огромную Северную Корею. Поражение в войне против Украины важно не потому, что это будет поражение режима (это не будет поражением режима), оно важно просто для того, чтобы Москва перестала вести агрессивные войны. Вот так же как Северная Корея: ужасное государство, агрессивное государство, даже ядерное оружие имеет, но не нападает на Южную Корею. Почему? Потому что Южная Корея хорошо вооружена, за ней стоят американцы. И какой бы в Пхеньяне ни был маловменяемый лидер – он не самоубийца. То есть они угрожают атомным оружием, проводят какие-то манёвры, но не нападают. Вот это я считаю сейчас главной целью, она не в смене режима.
Никто, кроме самих российских граждан, режима не сменит. Главная цель – выгнать этих нынешних из Украины, восстановить международно признанные границы и вооружить Украину (в НАТО или не в НАТО). Есть тысячи способов сделать так, чтобы в Кремле понимали: эта авантюра безнадёжна, приведёт только к поражению. Это максимум того, чего можем достигнуть. Но надеяться, что поражение в этой войне Путина приведёт к поражению Путина, это чепуха или это запугивание. Почему его пропаганда, все эти его "умники" всё время об этом бубнят – мол, он будет прижат к стенке, загнан в угол... Нет, ничего не будет: Соловьёв на следующее утро запоёт, что одержана великая победа, что НАТО проучили, Зеленского проучили, денацификация проведена... Этот режим может быть очень серьёзно и надолго. Это полицейское государство, и поколения должны пройти, чтобы оно начало давать трещины, потом закачалось и упало. Так же и дипломатия этого государства: она вначале должна хотя бы потерять зверское лицо, потом приобрести что-то похожее на человеческое лицо. Если представить, что завтра откроются двери тюрем – что бывало в истории – то за Навальным пойдёт большое количество людей. Возможно, его даже поддержат часть олигархов, даже часть силовиков. Но говорить сейчас, что завтра в России, даже потерпевшей поражение в Украине, к власти придёт Навальный или вообще кто-нибудь из демократически настроенных людей, – это чепуха, я в это не верю.
– У меня в голове никак не совмещаются XXI век и пропаганда, которой МИД так откровенно занимается. Как это может быть – всё ухнуло в какое-то Средневековье? Неужели вот эти тысячи худо-бедно образованных, повидавших мир сотрудников, работающих в МИДе или в посольствах, рассуждают на уровне примитивных "ватников"?
– Они, конечно, по команде согласятся на всё, что угодно. Недостаток такого отношения в том, что они будут это делать очень плохо. В этом была и наша проблема: дипломаты повторяли то, что я им говорил, то, что Ельцин говорил, но в это не верили. Так же как, наверное, и в советское время. И они не предложили ничего, от них не было никакого толку. Моментальные демократические перемены в России, как мне кажется, сейчас невозможны. Но если случится внутренний переворот, если будет действовать группа патриотически настроенных граждан, которые видят, что происходящее губит Россию, и захотят это остановить – вот им новая дипломатия может понадобиться. Это не будет демократический режим. Это не будет прозападный режим. Но это не будет оголтелый антизападный режим. Это будет режим, который будет стремиться к прекращению войны и установлению каких-то отношений с Западом. В конце концов, у США полно союзников (в кавычках и без) не только в натовских демократиях, но и на Ближнем Востоке, в Персидском заливе – это чуть ли не средневековые монархии, но они проводят цивилизованную политику. Они занимаются развитием своих стран, им для этого нужен Запад. Вот что-то такого рода, я думаю, возможно. Им понадобится дипломатия типа той, что в Саудовской Аравии, к примеру. И под такую дипломатию нынешняя вполне может перестроиться.
– А можно ли вообще восстановить доверие к России? И сколько времени это займёт?
– Как к демократической стране, как к партнёру и союзнику Запада – нет. Мы же в своё время пытались, но партнёры ведь видели, что рядом со мной Павел Грачёв стоит. А дальше Евгений Примаков – как они могли идти нам навстречу больше, чем они шли? Полного доверия к нам не было и в 1990-е, настоящего доверия. Но если в России будет установлен какой-то пусть националистический, но не оголтелый, не совершенно антизападный режим, что вполне возможно, если новым лидерам не нужна будет конфронтация с Западом, то Запад спокойно это воспримет и будет очень рад…
– И что во все международные институты, из которых Россию погнали в прошлом году, после 24 февраля, начнут быстренько обратно принимать?
– Ну, быстренько – не быстренько... Главный вопрос – как этот режим будет прекращать войну. Если этот обновленный режим однажды заявит: это было преступление, мы уходим, будем платить репарации (во что трудно поверить), уходим в том числе из Крыма, это тут же прекращает войну и устанавливает очень серьёзный уровень доверия – не к дипломатии, а к режиму. Дипломатия – это инструмент. Она не создаёт доверие, она может ему помогать. Есть и другой вариант: будет продолжаться война. Запад будет продолжать накачивать Украину оружием, но параллельно появится почва для каких-то переговоров. В Кремле могут сказать, к примеру: мы уйдём, но мы хотим льготный период, нам нужно вывести войска. Из Балтийских государств, напомню, выводили войска несколько лет, потому что их негде было обустроить. В конце концов, американцы дали какие-то деньги на обустройство, и немцы дали, и другие западники – деньги на обустройство войск, которые надо было вывести по-настоящему без проволочек. Но нам шли навстречу. Почему? Потому что они понимали, что и мне нужно ужиться с Пашей Грачёвым, и им надо с Пашей Грачёвым договориться. Но даже такой вариант – уже дипломатия. А сейчас – какая дипломатия?!
Человек, который сидит за длинным столом, чтобы на него не чихнули, не похож на самоубийцу
Крупицы доверия могут появиться, если в кремлёвской политике будут крупицы чего-то разумного. Вот как у нас с Ельциным были крупицы чего-то разумного, какие-то попытки внутри страны что-то изменить, вести себя прилично на международной арене – вот это будут оценивать. И здесь дипломатия может пускать пыль в глаза, как мы пускали пыль в 1990-е годы. Они на Западе видели нас, но знали, что нам в затылок дышит вот эта вся публика. Знали, что Ельцин ненадёжный, но МИДу России до определённой степени верили... Потом, во второй срок Ельцина, когда начались развороты над океаном и политика России уже менялась, я всё думал: "Ну как же они этого не видят, как не могут понять?.." Получается, доверие сыграло и против Украины, и против России. Потому что если бы они опомнились – ну пусть не в 1999-м, но хотя бы в 2005 или 2006 году, – может быть, и можно было бы Кремль сдерживать. Советский Союз ведь удавалось сдерживать, не доводя дело до горячей войны.
– Как ты относишься к дискуссии по ядерному оружию?
– Это чепуха. Это пустая угроза. Ядерное оружие неприменимо в войне. Мы это знали ещё в институте. Ну, Путин может где-то одну бомбу бросить. Но это не атомная война. Да и одну не бросит... Скорее всего, нет. Хотя бы потому, что Индии, к примеру, это страшно не понравится. Китаю – страшно не понравится. А эти страны – последняя соломинка Кремля. Они же сейчас гонят нефть с большими скидками, газ, всё пытаются гнать туда, и если закроется кран – это просто крышка, практически блокада. Путин же это понимает. Тот же самый Ким – он же тоже мог где-нибудь бомбу бросить для устрашения или для самовозвеличивания, но почему-то он этого не делает. Потому что ему китайцы говорят: нет, этого делать не надо. Он создаёт атомное оружие, испытывает, но не применяет. Это и Китаю, и даже России современной не понравится, будет полная блокада... Это "русская рулетка", даже если в Кремле только одну бомбу решат применить. Я не представляю себе Путина и эту шпану вокруг него, что они начнут реально играть в "русскую рулетку". Риск чудовищно велик. И с какой стати? Ради чего?
– Ну тогда вопрос: а с какой стати они в Украину заявились? Жили себе неплохо на своих миллиардах, и на тебе…
– Потому что окружили себя пропагандой, реально думали, что там, в Украине, сил сопротивляться нет, что Украина сразу развалится: "Запад промолчит, а сами украинцы, конечно, не смогут нам противостоять". Другое дело, что они просчитались. Это как бы тоже игра, но в настоящую рулетку, на разумные деньги. Это интересно. А играть в "русскую рулетку" – не интересно, может стать самоубийством. Человек, который сидит за длинным столом, чтобы на него не чихнули, не похож на самоубийцу, – считает бывший министр иностранных дел России Андрей Козырев.
Почему Козырев постоянно возвращается к теме неприменимости опыта российской дипломатии первой половины 1990-х годов к гипотетическому будущему? То был опыт развития, движения по восходящей. Нынешний опыт – опыт деградации, опыт падения вниз. Но мы и не жили в XXI веке, веке бешеных скоростей и новых технологий, оставляющих всё меньше возможностей для диктаторских режимов по-тихому обделывать делишки в так называемых зонах влияния. Я как раз верю в то, что необходимость в приведении в чувство с элементами люстрации сотрудников ведомства на Смоленской понадобится раньше, чем может показаться сегодня.
Когда-то дипломатия была локомотивом встраивания новой России в передовую часть мировой цивилизации, плодами чего и воспользовался Путин в начале своего правления. В 2014 году все эти преимущества были окончательно пущены под откос, а 24 февраля 2024-го поставило жирную, чёрную кляксу в судьбе страны. За двенадцать месяцев МИД превратился в министерство пропаганды, в ретранслятора на внутреннюю аудиторию порочных идей, рождающихся в голове засидевшегося у власти хозяина Кремля. Путин заигрался в историю и не заметил, как изменилось вокруг настоящее. Он просчитался. Россия проигрывает не только Украине, на которую подло напала. И не только условному Западу, который по своему экономическому, технологическому потенциалу очевидно сильнее. Путинская Россия проиграла самой себе, потому что поставила на кон в этой "рулетке" аморальные, античеловеческие действия, за которые не удастся просто, по-тихому извиниться и, потупив взор, ретироваться восвояси. Расплата неизбежна.
Галина Сидорова, журналист, внешнеполитический обозреватель, в 1992–1995 гг. политический советник первого министра иностранных дел РФ Андрея Козырева. Точка зрения автора текста может не соответствовать мнению редакции.
