Владимир Тольц: Наступление нового года, как всегда, заставляет подводить итоги. И мы, авторы и ведущие "Документов Прошлого" Ольга Эдельман и Владимир Тольц, тоже решили ревизовать вышедшие в минувшем году сюжеты. Особенно для нас важны были передачи цикла "ТАСС не уполномочен заявить", в них мы использовали прелюбопытный архивный источник - бюллетени "Вестник иностранной служебной информации ТАСС", именовавшиеся также "особыми закрытыми письмами" (ОЗП). Некогда совершенно секретные, теперь они, подшитые в объемные папки, лежат себе в Государственном архиве РФ и особым спросом не пользуются, историки, как правило, обходят их вниманием. В этих бюллетенях, имевших несколько разновидностей, каждая - со своим уровнем секретности и кругом адресатов (не превышавшим три десятка человек), в этих бюллетенях для верхушки советского руководства переводились материалы западной прессы, касающиеся СССР. Конечно, это в некотором роде вторичный источник - можно ведь взять сами западные газеты. Но из них мы узнаем, что писали на западе о Советском Союзе. А из ОЗП узнаем, что день за днем читали Сталин и его коллеги в западной печати. Согласитесь, это не одно и то же.
Ольга Эдельман : Листая эти бюллетени, видишь главные события и темы, волновавшие тогда западную прессу. По большей части это, конечно, события международной политики. Затем - попытки узнать, угадать, что происходит в закрытом от посторонних взглядов первом в мире социалистическом государстве. В минувшем году мы говорили о содержании бюллетеней 60-летней давности, о 1948 годе.
Среди обсуждавшихся в 2008-м юбилеев видное место занимала тема Чехословакии: участие чехословацкого корпуса в гражданской войне в Сибири, вторжение в Прагу в 68-м. Позабытыми оказались события 48-го года: приход к власти чешских коммунистов и гибель Яна Масарика.
Владимир Тольц: Да, советско-чешских юбилеев целая череда. И, между прочим, 1918 и 1948 годы имеют и персональную, так сказать, соотнесенность. В 1918-м была создана Чехословацкая республика, первым президентом ее стал То́маш Гарриг Ма́сарик. А часть событий 1948 года связана с его сыном, Яном Масариком. Он был дипломатом, до войны - послом Чехословакии в Лондоне, покинул пост в знак протеста против Мюнхенского сговора. В войну уже стал министром иностранных дел Чехословакии (правительства в изгнании), возглавлял радио, вещавшее для оккупированной страны из Лондона, вел многие важные переговоры. После коммунистического переворота оставался единственным беспартийным министром иностранных дел в коммунистическом правительстве. Министром Масарик оставался до 10 марта 1948 года. В этот день он был найден под окном своей служебной квартиры в Чернинском дворце мертвым. Официальная версия – самоубийство. Через 54 года судебная экспертиза пришла к выводу, что Масарик был насильственно выброшен из окна.
Париж, 23 июня (ТАСС). Газета «Комба» помещает письмо, которое якобы написал Сталину Масарик накануне самоубийства. Этому письму предпослано следующее факсимиле на русском языке: «Я, нижеподписавшийся, капитан Иван Крылов, настоящим подтверждаю, что я передал для опубликования в международной печати текст письма Яна Масарика. Этот текст я получил из секретариата маршала Булганина. Иван Крылов. 13 июня 1948 года».
Ольга Эдельман: Не знаю как у тогдашних французских журналистов, у меня эта вся коллизия с письмом вызывает множество вопросов. Но сначала о содержании письма.
Далее газета «Комба» публикует текст «письма». Вначале Масарик пространно оправдывает свое решение покончить жизнь самоубийством, которое «является завершением длительных размышлений, которые долго вынашивал человек, считающий необходимым принести себя в жертву, а не следствием преходящего припадка неврастении. Еще во времена моей молодости мой отец учил меня тому, что независимая Чехословакия не смогла бы никогда существовать без непосредственной и действенной помощи России против волн германского моря... Мы всегда думали, что мы, чехи, не смогли бы доверять никакой другой стране, кроме России, в деле защиты от германизма. Мюнхен открыл глаза тем из нас, кто еще верил в действенную солидарность Англии. А мои личные связи с американскими государственными деятелями убедили меня в том, что США, так же как и Англия, далеки от того, чтобы понять, что защита Чехословакии против германизма является одной из самых эффективных гарантий мира во всем мире».
Конец «письма» содержит ряд утверждений, направленных к тому, чтобы доказать, что эти обещания были нарушены и что «свобода не существует больше в Чехословакии, что ее сменил гнет, и что одна партия проводит в отношении всех своих противников политику, направленную к тому, чтобы подготовить основу нового полицейского и авторитарного государства», что «у нас существует настоящий советский режим».
Ольга Эдельман: Это же какой должен был подняться скандал, если бы в секретариате Булганина действительно упустили такой важный документ. А, между прочим, Булганин значится в списке получателей бюллетеня «ОЗП», он тоже читал этот материал «Комба». Ни о каком скандале вроде бы мы не знаем. Потом, как это Крылов это документ «позаимствован»? В СССР секретное делопроизводство, да еще в кабинетах такого уровня, было организовано очень строго. Добро бы этот самый Крылов работал на какую-нибудь иностранную разведку. Но то, что офицер советской разведки сам собой, по собственной инициативе, выкрал этот документ, оказался с ним на Западе, послал его в газеты, - воля ваша, как-то трудно в это все поверить.
А вот если допустить, что это фальшивка, то вброс ее организован очень остроумно. Журналистов подкупила критика СССР в письме, именно ее они сочли за признак подлинности. А главным-то, мне кажется, было начало – рассуждения о мотивах самоубийства. То есть советским спецслужбам неважно было, любил ли Масарик СССР, и не столь важно, появится ли в западных газетах еще одна статья с критикой СССР, - важно было надежно замаскировать убийство. Опять же, заметьте: Крылов привез на Запад не оригинал и не чешский текст, а русский перевод. По оригиналу, по стилю языка можно было бы подделку опознать, доказать, что Масарик это не писал, а по переводу это невозможно.
Владимир Тольц: Да, конечно, автору этого «завещания» по-русски писать было сподручнее. Хотя справедливости ради стоит отметить, что и на других языках он немало подделок насочинял. Незаурядный он был человек! Звали его Григорий Зиновьевич Беседовский. Родился в Полтаве в 1896-м. Сгинул где-то во Франции, по одним данным, вскоре после того, как Сталин прочел «завещание» Масарика – в 1949-м; по другим – в 1951-м то ли на Лазурном берегу, то ли в Париже, где с мая 1927-го служил первым советником полномочного представителя СССР во Франции и в отсутствие полпреда исполнял его обязанности. Тогда-то (точнее, летом 1928-го) и раскрутил он, Беседовский, в значительной степени на свой страх и риск, тайные переговоры с англичанами о получении СССР кредита на сумму то ли 10, то ли 15 миллионов фунтов стерлингов для закупки английских товаров.
Узнав про эту самодеятельность, Политбюро распорядилось вывезти Беседовского в Москву (даже специального человека для этого в Париж послали). Но Беседовский не дался: перелез через забор полпредства и был таков. С начала 1930-х Беседовский занялся журналистикой для газет разных эмигрантских направлений и сочинительством подделок. Ему принадлежит авторство фальшивой биографии Сталина, «мемуаров» Буду Мдивани, «записок» Максима Литвинова, написанной от лица вымышленного Ивана Крылова книги «Моя карьера в советском Генштабе», книги «Говорят советские маршалы».
Ольга Эдельман : 1948 год - это начало кризиса советско-югославских отношений. 28 июня 1948 года было опубликовано коммюнике Коминформа, осудившего политику югославского руководства.
Белград, 2 июля (ТАСС). Вчера вечером состоялся митинг организации Народного фронта пятого района города Белграда, посвященный партийной конференции района, которая завтра начнет свою работу. На митинге присутствовали 10-15 тысяч человек. Многие организации Народного фронта района и молодежь пришли на митинг организованно с национальными и красными флагами и плакатами. Балкон шестой женской гимназии, около которой происходил митинг, был украшен красными флагами, портретами Ленина и Сталина, портретами членов Политбюро ЦК КПЮ и большими портретами маршала Тито.
Ольга Эдельман: На митинге выступили секретарь районной парторганизации Н.Войнович и секретарь городской парторганизации Рато Дугонич. Подчеркнув значение пятого съезда для дальнейшей консолидации сил трудового народа в борьбе за строительство социализма, Рато Дугонич начал анализировать резолюцию Информбюро. Отвергнув обвинения, содержащиеся в резолюции в целом, как клевету и ложь, Дугонич обратился к участникам митинга со словами: "Скажите вы, белградцы, где и когда, в каких выступлениях и документах наша новая Югославия Тито не поддерживала во всем Советский Союз? Разве можно нас обвинять в антисоветской политике, когда мы на македонском языке сначала напечатали "Историю ВКП(б), а потом только македонский букварь? Когда все народы Европы боролись против Советского Союза, мы расстреливали каждого, кто не верил в победу СССР. Это ложь и клевета, что мы не любим и не уважаем Советскую Армию, которая освободила народы Европы и которой мы обязаны своим существованием". [...] Дугонич подчеркнул, что обвинения со стороны ЦК ВКП(б) и Информационного бюро построены на неправильной информации и на непонимании обстановки в партии и в стране и также выразил горячую уверенность, что коммунистические партии всегда смогут договориться между собой по всем спорным вопросам. Народы Югославии любят великий Советский Союз и преданы ему душой и сердцем. Среди всех народов мира нет лучшего друга у народов СССР, чем Югославия. Это мы докажем нашим трудом, единством наших рядов, сплочением вокруг партии и Центрального комитета, усиленными темпами строительства социализма.
Кроме Войновича и Дугонича на митинге никто не выступал. На митинге была принята телеграмма маршалу Тито.
Владимир Тольц: На самом деле, конечно, митинг был собран не ради районной партконференции. Тито демонстрировал, какой народной поддержкой он пользуется. Но оказалось, что тональность, в которой должны были высказываться ораторы, трудно было соблюсти: вожди поссорились, а митингующие заявляют о любви и к тому, и к другому.
Ольга Эдельман: Однако компонент спора о чистоте коммунистической веры, несомненно, присутствовал и не являлся чистым лицемерием. Он-то и придавал ситуации гротескный и абсурдный оттенок. Как писал Осип Мандельштам по совершенно другому поводу, "на башне спорили химеры, которая из них урод". Этот оттенок тогда же отметил комментатор "Голоса Америки", вещавший на Венгрию.
Нью-Йорк через Лондон ("Голос США"), венгерский яз., 1 июля, 19 ч. 30 м., протокольная запись.
Комментарии вашингтонского корреспондента "Голос США". В нападках Коминформа на югославских коммунистов, пожалуй, ничто не достигает такой высокой степени абсурдности, как ссылки на отсутствие демократии в партии Тито. Зрелище того, как коммунистические лидеры России и сателлитов в поте лица своего во имя и под знаменем демократии, свобод критики и свободных выборов шельмуют и показывают пальцем на Тито, который, к их стыду, ведет себя, как барин-самодур, обвиняя его в реорганизации партии в тиранию террористов, несмотря на серьезный характер данного вопроса, имеет несколько комичный вид. [...] В глазах постороннего наблюдателя все это выглядит так, словно каждое отдельное обвинение Коминформа относится не к югославской, а к самой русской коммунистической партии. Именно с этой точки зрения резолюция Коминформа является исключительно занимательным документом.
Ольга Эдельман : В цикле "ТАСС не уполномочен заявить" мы рассказывали о том, что в 1948-м волновало западную прессу, а из ее публикаций - по линии ТАСС докладывалось советской руководящей верхушке. Для этого существовал секретный бюллетень "Особые закрытые письма ТАСС" (ОЗП).
Владимир Тольц : Ныне этот момент уже подзабыт, а в конце 40-х на Западе все чаще начинают публично обсуждать тему, к обсуждению в СССР совершенно немыслимую: кто придет на смену стареющему кремлевскому диктатору, и что будет потом. Сталину-то уже 70.
Ольга Эдельман : Вот, 19 июня в ТАССовском бюллетене был помещен перевод большой статьи из американского журнала «Кольерс», автор - корреспондент Александр Кендрик, как сообщало редакционное введение, недавно вернувшийся из Москвы.
«Самым важным событием является фактический отход Сталина от руководства правительством и приобретение все большей и большей власти Вячеславом Молотовым и Андреем Ждановым. 68-летний Сталин отказался от поста министра вооруженных сил год тому назад. С тех пор его министр иностранных дел и главный заместитель премьер-министра Молотов постепенно брал на себя обязанности премьера, а Жданов - обязанности генерального секретаря коммунистической партии. Сталин превратился главным образом в символ. Он посещает некоторые государственные церемонии, но все реже и реже. Он принимает высокопоставленных посетителей, но опять-таки все реже и реже».
«Сообщение из Кремля: уйдет ли Сталин в отставку следующей зимой?» Под таким провокационным заголовком американский журнал «Ньюс уик» от 5 июля 1948 года опубликовал очередные гнусные антисоветские измышления... Партийный съезд изберет... преемника Сталину на посту премьера. В настоящее время ведущими кандидатами являются министр иностранных дел Молотов и Георгий Маленков. Шансы благоприятствуют Маленкову. Он пользуется большой репутацией организатора и трудолюбивого работника, который умеет добиваться выполнения поставленных задач. Он, кроме того, занимает ключевые позиции, как в правительстве, так и в партии, являясь заместителем секретаря коммунистической парии и вице-премьером. Молотов же занимает ключевые позиции только в правительства (не считая того, что он является членом Политбюро). Другой возможный соперник - генерал-полковник Андрей Жданов - занимает позицию лишь в партии, являясь заместителем секретаря партии».
Владимир Тольц: Ну, никакого съезда зимой 1948-49 годов, как мы знаем, не было. Перевод статьи «Ньюс уик» был сделан через полтора месяца, в ТАССовском бюллетене он появился 17 августа 1948 года. Если судить по этим статьям, то в начале 1948 года безусловным преемником на Западе казался Молотов, летом того же года одним журналистам казалось, что основной его соперник - Жданов, другие считали главным претендентом Маленкова, Молотова - вторым, и потом только - Жданова. Тут Жданов неожиданно для Запада и умер, и, как мы уже в одной из прошлых передач говорили, на Западе принялись обсуждать, как теперь распределяется влияние. И в свете того, что мы знаем теперь, - а западные аналитики и журналисты в 1948-м об этом и мечтать не могли, - мне представляется интересным разобрать, кого добавили летом 1948-го к кремлевской компании читателей ОЗП о преемнике товарища Сталина.
Андреев, Каганович, Булганин – все по должности в чем-то равносильны обреченному Вознесенскому – заместители предсовмина. Андреев в качестве преемника вообще никогда не рассматривался (послушный исполнитель, бывший сторонник Троцкого, всячески особой свирепостью в 1930-х доказывавший свою лояльность Сталину, он был женат на Доре Хазан, которую Сталин во второй половине 1940-х уже подозревал в причастности к «сионистскому заговору»). Кагановича Сталин, согласно упомянутым мной мемуарам Хрущева, в такой должности преемника вообще не видел – еврей. Булганина усиленно после войны тянул вверх, выделял за «интеллигентный вид»: бородка клинышком, пенсне. Но при этом не всегда мог припомнить его имя... Нет, это не «преемники», думаю...
Впрочем, хотелось бы услышать по этому поводу просвещенное мнение нашего гостя Геннадия Васильевича Костырченко. Ну, и по поводу «компании обреченных» тоже. А может, у Сталина, как я думаю, вообще не было идей, кто бы мог его заменить? А у вас, Геннадий Васильевич, есть какие-то неизвестные нам данные на сей счет и соображения?
Геннадий Костырченко: Начнем хотя бы с последнего претендента, который был здесь упомянут, это Николай Александрович Булганин, которого в 1947 году назначили министром вооруженных сил. Такой пост, который ему передал сам бывший верховный главнокомандующий в годы войны Сталин, и солидное такое положение, но, тем не менее, тут есть определенная подоплека. Скорее всего, Сталин назначил именно Николая Александровича на этот пост, потому что хотел как-то, так сказать, немножко принизить военачальников периода войны, прославленных маршалов. И, в общем-то, долго он на этом посту не продержался, в 1949 году его отставили.
Что касается других претендентов, то да, я согласен с уже прозвучавшим мнением, что закатывалась постепенно карьерная звезда Молотова. Этот закат начался, в общем-то, и не в 1948 году, а значительно раньше. В марте 1946 года, когда была, так сказать, перетряска кадровая, первая послевоенная, Сталин его сместил с поста первого заместителя председателя Совета министров, своего первого заместителя. Поскольку уже в 1945 году пошли вот эти слухи о том, что о преемник, и за рубежом обсуждалось это все. И мне кажется, что это была одна из причин того, что Молотова понизили. Но в 1947 году, в мае, его назначили руководителем созданного тогда Комитета информации, вот этой универсальной разведывательной организации, которая вобрала в себя Первое главное управление МГБ и Главное разведывательное управление Генштаба, и разведслужбы МИДа, и так далее. В общем, это показывает, что Молотов продолжал котироваться у Сталина, его акции находились на достаточно высоком уровне. И особенно они поднялись к концу весны 1948 года. 18 мая Советский Союз первым признал де-юре Израиль, и израильская ближневосточная политика была политика Молотова. И потом вот это еврейское направление во внешней политике парадоксальным образом впоследствии и погубило карьеру Молотова.
Что касается Маленкова, то, да, вот именно 1 июля 1948 года он возвратился в ЦК, он восстановил после падения в 1946 году свое положение в этом руководящем органе партии, стал опять секретарем ЦК. Вот такой был примерно расклад политических сил. И, в общем-то, никто из них не мог претендовать на звание преемника вождя.
Владимир Тольц : Еще об одном характерном для 1948 года явлении Сталин и его коллеги были вынуждены (полагаю, без всякого удовольствия) читать в "Особых закрытых письмах ТАСС": участились случаи перебега советских граждан на Запад. Герой одной из наших передач – Кирилл Михайлович Алексеев, сотрудник советского посольства в Мексике, бежавший в США осенью 1946 года.
Ольга Эдельман: Алексеев в Соединенных Штатах первое время держался тихо и прятался: боялся преследования советских агентов. Несколько раз менял квартиры. Уверял, что его терроризировали звонками с угрозами и бранью американские коммунисты, которых на него натравливали советские агенты. Но затем, как гласила преамбула к выпуску № 202 бюллетеня ОЗП от 31 июля 48 года, «в июньских и июльских номерах американского журнала «Сатердей Ивнинг пост» помещена серия статей предателя Алексеева».
«…Я был назначен в наше посольство в Мексике в качестве торгового атташе... Когда я прибыл в мае 1944 года, нашим послом был Константин Уманский, видный дипломат, который когда-то блистал в качестве советского посла в Вашингтоне. Посторонние считали его преуспевающим карьеристом. Он держал себя гордо. Но это была лишь видимость. Уманского разоблачал НКВД, и он опасался ареста. Начальник тайной полиции Лев Александрович Тарасов держал Уманского в постоянном страхе. Этот Тарасов был опытным шпионом. Он был коммунистическим казначеем в Мадриде во время испанской гражданской войны. В Мексике он выступал в роли первого секретаря нашего посольства. В конце января 1945 года посол Уманский и его жена были убиты в результате авиационной катастрофы, которую официально преподнесли, как «несчастный случай». Никто за пределами посольства, по-видимому, не знал, что Уманский был обреченным человеком...»
Владимир Тольц: Ну, версия, что Уманского, сопрягавшего дипломатическую работу с разведфункциями, убили советские органы, известна и бытует до сих пор. А вот про Тарасова известно и понятно гораздо больше. Настоящее его имя Лев Петрович Василевский. Полковник. В 1937-1938 годах руководил разведывательно-диверсионными операциями резидентуры НКВД в Испании (линия «Д»), был старшим советником Особого отдела Мадридского фронта. В 1939-1941 годах под прикрытием дипломатической должности и под фамилией Тарасов - резидент внешней разведки в Париже. Участвовал в операции по ликвидации Троцкого в Мексике и в 1943-1945 годах являлся резидентом НКВД-НКГБ в этой стране. С конца 1945-го – заместитель начальника отдела «С» НКГБ-МГБ СССР в Москве. Сопровождал чекиста-физика Якова Терлецкого в Копенгаген на встречу с Нильсом Бором, у которого пытались разузнать правильное толкование украденных у американцев атомных секретов.
Ну, а дальше печально, как у многих советских шпионов этой генерации. После ареста Берии поперли из органов и из партии, лишили полковничьих погон. Правда, не посадили, как других. И надо сказать, что все это благотворно сказалось на нашей с вами культуре: находясь в опале, экс-шпион Василевский в компании с коллегой Горским перевел одну из книжек нашего детства – «Одиссею капитана Блада». Ну а потом его реабилитировали.
Что все это, как и история с Уманским, значит, – лучше могут, пожалуй, объяснить эксперты по шпионистике. Борис Володарский, пожалуйста!
Борис Володарский: Уманского убийство совершенно никак не доказано, наоборот, все технические экспертизы, все, что было проведено после крушения самолета, на котором он пытался вылететь, показывает, что это была самая обычная авиакатастрофа. Не было ни у кого ни оснований, ни мотивов, ни малейшей технической возможности организовать провокацию в данном случае. Биография Уманского достаточно хорошо известна, он работал и в Вене, был в дальнейшем послом США, был активно связан с НКВД. Да, он в определенной немилости после того, как он был послом в США, был в определенной немилости у Сталина, но не было абсолютно никаких оснований для приказа о его уничтожения. Поэтому я категорически не верю в версию о том, что это была умышленная смерть или подготовленное преступление. Нет, обычная авиакатастрофа.
Что касается Льва Петровича Василевского, он же советский консул в Мексике Тарасов, то это, в общем-то, довольно известный чекист. Он в свое время работал в службе Судоплатова, бюро №1 Судоплатова, фактически был хорошо подготовлен к террористическим операциям. С конца 1936 года, насколько я помню, до 1939-го Василевский находился в Испании, был среди советских советников и, естественно, представителей НКВД в Испании, где он активно сотрудничал и с известными достаточно будущим дезертиром Александром Орловым, и с Наумом Этингоном, который был в Испании известен как генерал Котов. Принимал участие не только в подготовке и обучении террористов из интербригад, но и непосредственно принимал участие во многих боевых операциях. Поэтому что касается Василевского, он был достаточно хорошо подготовленный террорист, опытный сотрудник НКВД. Функции его в Мексике отчасти правильно описаны Алексеевым, кстати говоря, поскольку он действительно координировал большие агентурные сети, которые в то время были в Мексике в силу ряда обстоятельств.
Ольга Эдельман : Знаете, эту историю, про Василевского, я особенно люблю. Не из-за увлекательных шпионски-диверсионных поворотов сюжета. А потому, что переведенная им книга про капитана Блада была в детстве моей любимой. И обнаруженная Вами, Владимир Соломонович, непосредственная связь бороздившего Карибское море благородного пирата капитана Блада с атомным шпионажем и делом Берии - согласитесь, самый головокружительный из поворотов сюжета.
Владимир Тольц : Ну, надеюсь, мы и дальше сможем радовать наших слушателей чем-нибудь не менее увлекательным. А сейчас мы, авторы и ведущие программы «Документы Прошлого» Ольга Эдельман и Владимир Тольц, продюсеры передачи Александр Аркадьев и Марк Штильман поздравляем вас, дорогие слушатели, с Новым годом и желаем всяческих удач.
