Ирина Лагунина: В ночь на 4 декабря в селе Агишты Веденского района группа неизвестных ворвалась в дом местных жителей Садулаевых. Они расстреляли 72-летнего хозяина дома Хаджи Садулаева, его 58-летнюю жену Таус и их 32-летнего сына Салмана. После этого нападавшие подожгли дом и скрылись. Поджоги домов, как сотрудниками кадыровских структур, так и боевиками, стали в республике рутинным явлением. Рассказывает Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Поджог дома Садулаевых и расстрел всех членов семьи может быть связан с аналогичными акциями, имевшими место летом этого года. По данным правозащитников, за летний период было сожжено не менее 12 домов родственников членов незаконных вооруженных формирований. Обычно поджоги происходили ночью. В дом врывались мужчины в масках, выгоняли людей на улицу и поджигали домовладение. Нападения совершались по всей республике – подобные случаи произошли в Аллерое, Гелдагене, Хиди-Хуторе, Курчалое, Самашках, Шали, Шатое, Ники-Хите и Центорое.
Анонимность поджигателей никого не ввела в заблуждение, в республике все знают, что за поджогами домов стоят сотрудники чеченских силовых структур. Собственно говоря, уничтожение имущество – лишь частный случай принципа коллективной ответственности, взятого на вооружение властями достаточно давно. Говорит член правления правозащитного общества "Мемориал" Александр Черкасов.
Александр Черкасов: На самом деле поджоги домов семей предполагаемых боевиков, которые происходили летом и возобновились сейчас в Чечне, это не есть что-то новое. Методы коллективной ответственности к семьям возможных участников подполья и раньше применялись в других регионах. Например, в Нальчике после событий 2005 года или в Дагестане. Просто в Чечне это даже теперь не попытка выселения каких-то семей, а уничтожение имущества, поджоги домов. В этом нет ничего нового и в Чечне. Вспомним, как перетаскивали на федеральную сторону некоторых из сподвижников Аслана Масхадова, например, нынешнего депутата чеченского парламента Магомеда Хамбиева. Тогда в заложники взяли около сорока его родственников. Держали в заложниках родственников Аслана Масхадова. А во дни Беслана порядка сотни родственников Басаева, Масхадова и других видных сепаратистов были свезены на Аханкалу, это ведь тоже мера коллективной ответственности. Только теперь сжигают дома.
Андрей Бабицкий: Очевидно, что утрата дома – большое горе для семьи, однако в сегодняшней ситуации люди лишены возможности хоть что-то противопоставить власти. Обозреватель Северокавказской службы Радио Свобода Хасин Радуев.
Хасин Радуев: Реакция чеченцев абсолютно такая же, как у всех нормальных людей. Когда тебя лишают дома, когда сжигают твое имущество, выгоняют твою семью, иногда даже убивают членов семьи, безусловно, с этим смириться не может не только вайнах, но любой нормальный человек. С другой стороны понятно, что все это происходит с благословения, это часть той военной кампании, которая проводится в Чечне – это они понимают. Жители Чечни понимают, что все, что с ними происходят от лица государства – это и есть с высокого соизволения, это идет из Кремля, руками местной власти политика проводится. Поэтому попытки сопротивляться этому были, мы знаем, чем они заканчиваются – это либо Чернокозово, либо человек пропадает без вести. Поэтому, безусловно, в душе таят обиду, зло и наверняка мечтают, что придет день, когда они отомстят за это дело. Но в данном случае нет смысла выходить с оружием в руках, потому что результат один и то же – это смерть. Собственно, что и происходит. Вот недавний пример: забрали двух молодых людей, абсолютно прозрачно они жили, люди видели, чем они занимаются. Один из них даже охранял банк. Убили, выбросили, нашли в морге, сказали, что они оказывали сопротивление. То есть обычная картина, обычная схема действует. Поэтому сопротивляться на самом деле бесполезно.
Андрей Бабицкий: Сотрудник общества Мемориал Александр Черкасов полагает, что Кадыров сегодня не нуждается в санкциях из Москвы, в своих действиях он фактически независим от федерального центра.
Александр Черкасов: Нужно ли для этого санкцию откуда-то сверху? Вряд ли. Федеральному центру нет дела до того, что происходит так далеко от Москвы, тем более Рамзан Кадыров пользуется огромной автономностью. Вполне возможно, что на местном уровне задачи решаются одна за другой по их важности и по их очередности. Какой до этого интерес федеральному центру?
Андрей Бабицкий: Летом мэр Грозного Муслим Хучиев, публично обратившись к боевикам, заявил буквально следующее: "Сейчас мы не будем вести с вами диалога на основе законов этого государства, - сказал он. - Мы будем действовать по чеченским традициям". Чечня получила независимость, утверждает политолог Руслан Мартагов. Местные власти даже не пытаются соблюдать хотя бы видимость закона.
Руслан Мартагов: Такая у нас система власти, которая может любой закон в любую минуту изменить под себя или вообще выбросить к чертовой матери. Тем более в Чечне. По сути дела сегодня Чечня – это независимая республика. Де-факто она независимая, де-юре пока еще от Москвы идут деньги, она какие-то декларации в отношении не государства, подчеркиваю, а лично Путина она произносит. А то, что творится в независимом государстве, извините, кому какое дело. Поэтому я считаю, что все, что происходит в Чечне и отношение федерального центра к тому, что в Чечне происходит, надо рассматривать только с такой точки зрения.
Андрей Бабицкий: Могут ли те, кто стал жертвой репрессий со стороны властей только из-за своих родственных связей с моджахедами, обратиться за помощью к государству, попытаться апеллировать к закону. Александр Черкасов полагает, что это все менее вероятно. Люди предпочитают молчать, поскольку попытки найти защиту могут кончиться совсем плачевно.
Александр Черкасов: Эти методы не имеют отношения к закону, но те, кто эти методы применяют или хотя бы оправдывают, ссылаются на обычное право. Община решила – так говорили, когда целые семьи, много семей боевиков собирались выселять из чеченских городов в этом и прошлом году. Но вряд ли это имеет основание в адате. Это просто использование не первого попавшегося, а того, что приходит в голову, для оправдания беззакония. Можно на это жаловаться? Вопрос – кому? И главное, для жалобы, например, в Европейский суд по правам человека должен быть человек, чьи права нарушены, для жалобы в Конституционный суд тоже должен быть человек, чьи права нарушены, тот, кто пойдет и лично обратится в официальные инстанции. Найдется ли такой человек в Чечне, где инерция страха, да и просто страх довлеют над обществом?
Андрей Бабицкий: Поджоги и другие репрессивные меры, направленные против невинных людей, воспринимаются как вопиющая несправедливость. Люди бессильны что-либо сделать сегодня, но согласно традициям они не могут просто смириться с происходящим. Рано или поздно они должны будут отомстить.
Хасин Радуев: Что касается того, что люди как-то надеются отомстить – это большая проблема на самом деле, над этим власти должны были задуматься. Потому что общеизвестно, когда меняется политическая ситуация, в первую очередь в Чечне происходят большие разборки. То есть те обиды, которые накопились за десятилетия, они реализовываются буквально в считанные дни и можно сказать, что это приведет к новой гражданской войне, если власть даст какую-то слабинку. Как только ситуация зашатается, как только власти захотят приблизить ситуацию в Чечне к той ситуации, которая существует в других регионах России, собственно говоря, то есть отменить военные законы, то это чревато безусловно всплеском преступности. А потом разберись, кто кого за что убил.
Андрей Бабицкий: Убийство семьи Садулаевых и поджог их дома в Агиштах – не обязательно дело рук кадыровских силовиков. Боевики действуют похожим образом. Они тоже сжигают дома тех, кого подозревают в сотрудничестве с властями. Это, однако, никак не уменьшает ответственности государства.
Хасин Радуев: Что касается действий боевиков, то, что они мстят за своих товарищей, сжигают – это отдельная история. И те боевики, которые сейчас в лесу, и власти становятся на одну ступень, что недопустимо в нормальном цивилизованном государстве. Вот в этом, мне кажется, самая большая проблема.
Андрей Бабицкий: Политолог Руслан Мартагов говорит, что похожие периоды в истории Чечни уже бывали. Репрессии не давали желаемого результата, жестокость власти порождала ответное насилие.
Руслан Мартагов: В чеченской истории были уже такие примеры, когда бессмысленные карательные действия, я говорю бессмысленные, потому что за ними нет никакой идеологической основы, так вот когда эти бессмысленные карательные действия вызывают наоборот ожесточение сопротивления, радикализуется сопротивление. И если на каком-то этапе с этим сопротивлением можно о чем-то говорить, можно о чем-то спорить, можно какими-то ухищрениями к какому-то компромиссу придти, то после таких репрессий для этого абсолютно не остается места. В истории всегда было. Помните, в предреволюционные годы обречество было как форма ответного террора на террор властей.
Андрей Бабицкий: По мнению Руслана Мартагова, ужесточение репрессий свидетельствует о то, что, проигрывая войну, власти идут на самые отчаянные меры, чтобы задавить сопротивление.
Руслан Мартагов: Что кроется за этими жестокостями? Абсолютная слабость сегодняшней власти, которая не может справиться с сопротивлением, нет у нее ни идеологической базы, нет у нее каких-то развитых социальных институтов, общественных институтов, чтобы она могла что-то противопоставить. Сопротивление на сегодняшний день побеждает. И побеждает оно не только в Чечне, а по всему Северному Кавказу, а уже и по России, в той части России, где есть большой пласт мусульманского населения.
Андрей Бабицкий: Недавние заявления Рамзана Кадырова о том, что с боевиками в республике покончено, кажется и впрямь не слишком согласуются с данными местных силовых структур. 6-го декабря министр внутренних дел Чечни Руслан Алханов, подводя итоги прошедшего месяца, сообщил, что за текущий период в ходе проведенных спецопераций было уничтожено десять участников незаконных вооруженных формирований и еще 28 задержано.
