На прошлой неделе в США вступил в силу Закон о чрезвычайной экономической стабилизации, в обиходе называемый «законом о спасении». Меры по выводу финансовой системы из кризиса обойдутся американцам в сумму до 700 миллиардов долларов. Конгрессмены пытаются разобраться, кто именно с Уолл-стрит виноват в том, что теперь налогоплательщикам придется спасать финансистов.
Комитет нижней палаты конгресса по надзору и правительственной реформе намерен провести серию публичных слушаний и призвать к ответу руководителей обанкротившихся финансовых компаний с тем, чтобы вылечить американскую экономику от недугов, повлекших за собой замораживание кредитного обращения и чуть не ставших причиной краха финансовой системы.
Первым объектом расследования стал инвестиционный банк Lehman Brothers, сентябрьское банкротство которого стало крупнейшим в истории США. Одним из самых ярких эпизодов слушаний стало обсуждение доходов топ-менеджеров разорившейся компании и, в частности, бывшего генерального директора и председателя правления банка Lehman Brothers Ричарда Фулда. Ниже — расшифровка диалога Фулда с председателем комитета демократом Генри Воксманом.
Воксман: Господин Фулд, наш комитет запросил все документы, касающиеся вашей зарплаты, премий и акций. Мы занесли эти сведения в таблицу, которая покажет ваш заработок за последние восемь лет, включая базовый оклад, бонусы в денежном виде и доходы от продажи акций. В 2000 году вы получили более 52 миллионов долларов. В 2001 ваш доход увеличился до 98 миллионов. Затем на протяжении нескольких лет наблюдалось понижение. В 2005 году вы унесли домой 89 миллионов долларов. В 2006 — продали большой пакет акций и заработали более 100 миллионов. Это в принципе точные цифры?
Фулд: Сэр, если вы взяли их из документов, которые мы вам предоставили, то я полагаю, что да.
Воксман: Итого с 2000 года вы получили более 480 миллионов, это почти полмиллиарда долларов. Многим людям трудно даже представить себе такую сумму. Ваша компания теперь банкрот. Наша экономика — в состоянии кризиса. Но 480 миллионов долларов останутся у вас. У меня к вам очень простой вопрос: это справедливо?
Фулд: Пожалуй, 500 миллионов — все же неточная цифра. Я сказал бы, что за время, о котором вы сейчас говорите, я получил что-то около 60 миллионов и сверх этого, по-моему, чуть больше 250 миллионов. Тоже большие деньги, конечно.
Воксман: Все еще большие деньги. Вы владеете домом на океанском побережье Флориды стоимостью 14 миллионов долларов. У вас есть летний дом в Сан-Вэлли, штат Айдахо. Вам и вашей жене принадлежит коллекция произведений искусства, в которую входят полотна стоимостью миллион долларов. Ваш прежний президент Джо Грегори летал на работу на собственном вертолете. Я полагаю, людей интересует, не рисковали ли вы чужими деньгами, обретая все это достояние? Соотношение заемного капитала к собственному составляло в вашем банке тридцать к одному. Вы не выплатили акционерам миллиарды долларов дивидендов. Вы думаете, это справедливо?
Фулд: Господин председатель, у нас был комитет по премиальным, который приводил в соответствие интересы руководителей и служащих с интересами акционеров. Мои служащие владели почти 30 процентами нашей компании, потому что мы хотели, чтобы они думали, действовали и вели себя как акционеры. Когда дела у компании шли хорошо, нам было тоже хорошо. Когда дела шли плохо, сэр, и нам было плохо.
Воксман: В этой механизме, господин Фулд, похоже, что-то сломалось. Потому что вам было очень хорошо, когда дела компании шли хорошо, и было не хуже, когда дела у компании шли плохо. А ваши акционеры остались теперь с пустыми руками. Их просто больше не существует.
Ричард Фулд заявил конгрессу, что считает свои решения, принятые в качестве главы банка, «разумными» и «уместными». При этом бывший глава Lehman признал, что, знай он то, что знает сейчас, он действовал бы иначе.
158-летняя история крупнейшего в мире инвестиционного банка, штат которого насчитывал 26 тысяч человек, завершилась 15 сентября этого года подачей заявления о банкротстве. Потери Lehman по итогам последнего квартала его работы составили рекордные четыре миллиарда долларов, а стоимость акций банка за год снизилась на 93 процента.
