Иван Толстой: Мой собеседник в московской студии – Андрей Гаврилов. О культуре на два голоса. Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Сегодня в программе:
Соединение несоединимого на выставке в Версале: размышления Бориса Парамонова
Аудио-книга Петра Вайля «Стихи про меня»
И, разумеется, новые музыкальные записи. Андрей, что вы принесли сегодня в студию?
Андрей Гаврилов: Сегодня я принес отнюдь не новую запись одного коллектива, которого давно уже, к сожалению, нет. Но я просто подумал, что ни один разговор об отечественном джазе не может быть полным без «Трио Ганелина». И сегодня мы будем слушать «Трио Ганелина».
Иван Толстой: Культурные события прошедших дней. Что, на ваш взгляд, самое интересное произошло в выходные и на прошлой неделе?
Андрей Гаврилов: Мы с вами как-то говорили о том, где должны висеть картины, в частности, картины религиозного содержания, в частности, иконы - в музеях или в тех храмах, для которых они были созданы. Совершенно неожиданно и под другим углом получила эта тема продолжение в словах знаменитого британского художника-графиттиста (относительное новое слово появляется в культуре) Бэнкси. Напомню нашим слушателям, что Бэнкси рисует свои картины только на стенах домов, подписывает их только псевдонимом Бэнкси и, строго говоря, кто он - до сих пор точно неизвестно. Знаменитости мира и коллекционеры скупают эти стены и выставляют его работы в музеях и в частных коллекциях. Так вот, несколько работ Бэнкси должны были быть выставлены на аукционе, для чего требовалось его подпись под тем, что это действительно его работы. Художник отказался через своих агентов или представителей это сделать, заявив, что им место на стенах домов на улицах, а отнюдь не в музейном окружении и, уж тем более, не в окружении частной коллекции. Вот неожиданный поворот. Его картины на улицах домов, конечно, обречены: выхлопные газы домов, кислотные дожди, вандалы, и так далее. И, тем не менее, художник считает, что только там они должны находиться.
Иван Толстой: Андрей, позвольте подхватить живописную тему. Как раз именно продолжить ее на английской территории, пока не перепрыгивая на Европейский континент. Лондонская галерея Castle Fine Art открыла на втором этаже самого роскошного универмага британской столицы - Harrods - выставку картин Джона Майатта ( John Myatt ), одного из самых известных фальсификаторов живописи импрессионистов. В Harrods , как пишет The Independent , можно купить вариацию Майатта на тему "Кувшинок" Клода Моне за 9950 фунтов стерлингов (примерно 18 тысяч долларов) или версию гогеновской "Девушки с фруктами" за 12 тысяч фунтов (23-24 тысячи долларов).
Интернет напоминает, что Майатт успешно продавал имитации полотен известных художников с 1987 по 1994 год. Несколько его подделок было продано через крупные аукционы. Наконец, Майатта поймали и посадили в тюрьму, где он провел год. На какое-то время он зарекся браться за кисть, но потом все же вернулся к ней, и в последние годы его собственные картины хорошо продаются.
Андрей Гаврилов: Не только его собственные картины. Продаются по-прежнему и его копии знаменитых картин, только теперь на этих картинах сзади, большими буквами написано «подделка» или «копия». От чего они, правда, не очень падают в цене по сравнению с картинами самого Майатта.
Иван Толстой: И еще, если продолжать художественную тему, в Нидерландах найдены пять ранее неизвестных картин Франса Халса. В течение последней недели специалисты доказали принадлежность сразу пяти полотен кисти знаменитого голландского художника XVII -го века. А сейчас сразу обнаружено пять шедевров. Авторство Халса в отношении одной из пяти работ - портрета мужчины в шапочке 1640 года - раньше уже пытались доказать, но безуспешно. Теперь это удалось благодаря современной технике исследования картин.
Андрей Гаврилов: Мне больше всего нравится эта замечательная фраза, гениальная фраза, что 32 года ничего нового не находили из работ этого художника древности. Такое впечатление, что мы ожидаем, что они будут еще находиться.
Иван Толстой: Без этого, по-моему, не может существовать художественный мир историков и искусствоведов, да и наш с вами маленький мир Гаврилова и Ивана Толстого тоже не может прожить 32 года без сенсационных находок.
Андрей Гаврилов: Не так давно по экранам прошел какой-то очередной американский боевик, основанный на комиксах, где герой регулярно превращается в какое-то гигантское получудовище. Так вот, у него есть собственный календарь, где написано, сколько дней прошло без инцЫдента. Так вот у нас 32 года прошло без инцЫдента. Надо же, никак не могли найти Халса. Замечательная информация!
Иван Толстой: Андрей, вы упомянули Голливуд. В Голливуде в субботу скончался знаменитый Пол Ньюман. Вы - любитель и коннессер американского кино. Что вы скажете об этом актере?
Андрей Гаврилов: Интересно, что вы про американское кино сказали «коннессер». Мне всегда казалось, что коннессер можно говорить про французские вина. Что я могу сказать? У меня было много соображений, одно из них то, что, к сожалению, мне придется разочаровать наших слушателей, но нам с вами уже не 20 лет, Иван, и мы чуть-чуть из другого поколения. И я боюсь, что сообщение о том, что какой-то, как теперь говорят, культовый герой культуры и искусства, с творчеством которого мы росли, от нас уходит, увы, эти сообщения будут все чаще и чаще. Здесь ничего не поделать, это жизнь. Пол Ньюман снимался довольно долго, но было известно, что у него рак, он мужественно с ним боролся, и говорить о его творчестве, может быть, немножко бесполезно, потому что, как можно описать актерскую игру? Говорить всякие пошлости типа того, что у него самые голубые глаза в Голливуде? Господи, а у Фрэнка Синатры самые голубые глаза на американской эстраде. И что из этого?
Можно упомянуть несколько фактов, которые, может быть, не так известны из жизни и творчества Пола Ньюмана. Он великий актер и, тем не менее, на «Оскара» он один раз был номинирован как режиссер. Он не получил награду, но, тем не менее, это огромное достижение. Как актер он был номинирован на «Оскара» девять раз, из них восемь раз - как ведущий актер, и один раз - как актер второго плана. Он основал компанию по производству соусов и все деньги, полученные этой компанией, отдавал на благотворительность. Когда его спросили: почему, он сказал: «Мне объяснили, что для того, чтобы соусы продавались, там должно быть мое лицо. Я стал похожим на проститутку. Чтобы как-то загладить это мое ощущение, я решил все деньги передавать на благотворительность». Но у него были, конечно, и личные причины передавать деньги на благотворительность. Его сын погиб от наркотиков, это было для него страшным ударом, и после этого он основал несколько клиник и несколько летних лагерей для детей и подростков с подобными проблемами, где могли находиться не только сами дети, сами подростки, но также их родственники, их семьи вместе с ними для того, чтобы им оказать моральную поддержку. Он однажды занял второе место на знаменитых автомобильных гонках в Ле Мане во Франции на своем «Порше», опередив многих профессиональных гонщиков, но и, конечно, нельзя не упомянуть его знаменитый и мой любимый афоризм: «Если вы играете в покер, смотрите на ваших противников, которые сидят за тем же столом, и не можете понять, кто из них лох, это значит, что лох - это вы». А что касается его творчества как актера, просто нужно идти в кино или брать ДВД, или ловить по телевизору и смотреть. Будь то фильм «Афера», «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид», «Хладнокровный Люк» и многие другие. Даже когда великий Ли Страсберг, преподаватель актерского мастерства в Америке, духовный отец многих величайших актеров современности, сказал, что Пол Ньюман мог бы стать столь же великим, как Марлон Брандо, ему только мешала его красивая внешность и иногда он слишком полагался на нее, а не на свои творческие, внутренние силы. И даже в этих случаях, когда в некоторых фильмах видно, что, в общем, Пол Ньюман играл немножечко спустя рукава, все равно его спустя рукава зачастую бывали выше достижений других актеров. Это, конечно, огромная потеря.
Иван Толстой: Вернемся к художественной теме. Соединение несоединимого на выставке в Версале – размышления Бориса Парамонова.
Борис Парамонов: В Версале открыта и до 10 декабря будет проходить выставка работ американского скульптора Джеффа Кунса. Это событие, естественно, не прошло незамеченным, но, кажется, не вызвало энтузиазма у французской публики и многочисленных иностранных туристов, посещающих знаменитый дворец Людовика Х1У, «Короля-Солнце». А что еще, кроме отвращения, казалось бы, можно испытать, увидев в зале, украшенном портретами придворных дам, пылесос? Сам художник настаивает на уместности такого сопоставления, утверждая, что ближайшая ассоциация, вызываемая пылесосом, это женская матка. А в зале Марса – бога войны подвешен к потолку гигантский омар, сделанный из стали и натуралистически раскрашенный. Кунс говорит в связи с этим:
Диктор: «Омар особенно уместен в зале Марса. Это возвращает нас во времена средневековья, а форма и окраска омара вызывает представление об огне и языках пламени. Постойте рядом с ним достаточно долго, и вам не избежать мысли о том, что здесь представлена ваша судьба».
Борис Парамонов: Джеффу Кунсу не в новинку бросать вызов публике, как, впрочем, и всем нынешним мастерам кисти и резца. Его манера отнюдь не нова и являет один из обычных трюков концептуализма: вырвать реальный предмет из привычного контекста и представить его как самодовлеющую реальность. Эту штуку придумал Энди Уорхол со своей консервной банкой. Трюк или, лучше сказать в данном случае, примочка в том, что ярлык на банке с логотипом фирмы «Кембелл» графически изящен. Уорхол выставил в качестве художественного объекта типографский лист, на котором этих ярлыков множество. Повторение рисунка и шрифта создает некий линейный ритм. Концепт же, то есть мысль, за этим проектом стоящая, - показать реальность современного консюмеристского общества. Это не лишено художественной мысли, это остроумно. Красота там, где мы ее не видим, в повседневном быту. Это напоминает и о раннем конструктивизме, скажем о работах Александра Родченко, делавшего рекламу, к которой тексты писал Маяковский. А рекламы Родченко очень красивы, лучше сказать, эстетически значительны.
Помню, как отзвуки этой новейшей западной эстетической революции раздались в застойном СССР. Ископаемый марксист, ученик Дьердя Лукача Михаил Лившиц напечатал в журнале «Вопросы философии» - ни больше, ни меньше – статью под названием «Феноменология консервной банки», в которой продемонстрировал знание Гегеля. Но пойнт был - набивший оскомину тезис о продажности буржуазного искусства, о тотальной зависимости его от рынка. Тут бы и задуматься: а, в самом деле, что такое рынок, если ему так подчинена жизнь, можно даже сказать судьба, передовых западных стран? Тем более, что в тогдашнем Советском Союзе никакого рынка не было, и это сказывалось отнюдь не лучшим образом на жизни населения. Рынок как судьба, как рок – действительно значимая тема. Отважные марксистские революционеры бросили вызов этой судьбе – и что же у них получилось? Только то, что через семьдесят лет вернулись к нему в самой варварской форме.
Джефф Кунс, возвращаясь к нему, менее изобретателен, чем Уорхолл, его трюк совсем уж примитивен: он берет реальные предметы и гигантски их увеличивает. Например, изображение щенка высотой 12 с половиной метров – стальная конструкция, покрытая цветочками. Сейчас эта штука стоит в Бильбао, перед зданием европейского Гугенхайма, построенного современным гением Гери. Сочетание сверхновейшей архитектуры с китчевой скульптурой даже и пикантно. Вообще же это главное слово, которое произносится в любом разговоре о Джеффе Кунсе: китч, то есть базарная дешевка. Но в этом подаче, в этой гигантомании китча тоже ведь присутствует некая издевательская мысль: каково общество, таковы и художники. Массам китч нравится, пипл это хавает. Самый знаменитый, самый представительный, мирового масштаба пример китча – Голливуд. Есть в Америке культуролог Нед Габлер, написавший книгу «Они создали Голливуд»: мысль та, что Голливуд, эстетика Голливуда являет представление востоевропейских бедняков о красивой жизни высших классов. Сейчас Голливуд не тот, в нем сейчас главное – «экшн», то есть драки с применением новейших, а то и футуристических технических средств. Ну и секс, само собой понятно, - и это отвечает вкусам, можно сказать мировоззрению, современной молодежи.
И что касается секса, то здесь Джефф Кунс не знает себе равных: он был одно время (год) женат на итальянской порнозвезде венгерского происхождения Иллоне Сталлер, артистический псевдоним Чикьолина. Одна из самых впечатляющих работ Кунса – в натуральную величину сделанная скульптура совокупляющихся Кунса и Чикьолины: назван этот опус «Свершенное на небесах» - то есть брак. Но эти одногодичные небеса напоминают скорее афоризм Оскара Уайльда: «разводы совершаются на небесах». Развод Кунса с Чикьолиной был сложным, драматическим событием – с похищением ребенка, борьбой за алименты и прочим.
И конечно, в этом разговоре о современном искусстве и обществе, в котором оно функционирует, нельзя не вспомнить, что Чиколина была не только порнозвездой, но и членом итальянского парламента от какой-то лефтистской партии. На парламентских заседаниях она нередко в знак протеста обнажала грудь. И это ведь тоже современное искусство, и название ему есть – хеппенинг.
Если подумать, то и всё нынешнее искусство – хеппенинг. Его цель – не создание художественных ценностей, а то или иное заявление, демонстрация, декларация. И еще один важный элемент: артобъектом выступает не столько произведение, сколько сам художник. Не столько искусство, сколько имидж-мэйкинг (понятное сейчас в России слово). Или еще более понятное: Пи-Ар. Современный художник должен себя пиарить, - и недаром Джефф Кунс в самом начале своей карьеры нанял имидж-мэйкера. Но имидж-мэйкинг сегодня не ограничивается пиаром – нынешнее искусство в его декларациях и замыслах не понять без помощи профессионального искусствоведа: эти вот люди создают продвижение на эстетическом рынке. Именно рынке: одна работа Кунса была продана за 23 с половиной миллиона долларов. А пошедший по его стопам Херш тот и сто миллионов сделал на своем бриллиантовом черепе. Трезвые критики говорят, что современное искусство – китч для богачей.
Но тут дело даже и не в эстетике, а в элементарном капиталовложении: раз продукт имеет рыночную ценность, значит нужно в него вкладывать деньги. Один из скандалов на нынешней версальской выставке Кунса – обнаружившийся факт, что из семнадцати представленных работ шесть принадлежат Франсуа Пинолю, имеющему деловой интерес в аукционах Кристи.
Конечно, во Франции, стране, подчас и непомерно гордящейся своим культурным прошлым, раздались протесты против выставки Кунса в Версале. Один из протестов был от лица Национального союза французских писателей – объединения, как говорят газеты, правого. Там были слова, меня повеселившие: среди прочего выставка Кунса оскорбляет память Марии-Антуанетты. Вот тут и видишь всю двусмысленность того, что называется культурой: можно ведь не только гильотину вспомнить, но и события, приведшие к изобретению оной. Революции происходят всегда по вине власти. Это ведь королева-мученица сказала, что если у французских крестьян нет хлеба, пусть они едят тарталетки, и это она построила Трианон, прикинувшийся крестьянской хижиной. Все эти пасторали и обернулись кровавой революцией. И поневоле оправдываешь Кунса, одна из скульптур которого на Версальской выставке изображает ангелических младенцев, обнимающих украшенную ленточкой свинью.
Иван Толстой: Вернемся к культурным новостям недели. Московское издательство «Миг» выпустило в переводе с французского языка книжку художника и иллюстратора Юрия Анненского «Макс Офюльс». Эти воспоминания известного художника-эмигранта Юрия Анненкова (1889–1974) посвящены его близкой дружбе с выдающимся режиссером Максом Офюльсом (1902–1957). Герой книги родился в Германии, а когда к власти пришел Гитлер, эмигрировал в Италию, затем во Францию. Анненкова и Офюльса связывала совместная работа – пять художественных фильмов и один театральный спектакль. «Макс Офюльс принадлежал к той редкой категории режиссеров, - вспоминает Анненков, - которые требуют, чтобы статисты, «толпа», как и актеры на проходные… роли, выбирались по наброскам художника… Он не считал возможным доверить этот выбор второму режиссеру или своим ассистентам».
Интересно, что в последние годы все больше книг Анненкова издается и переводится на русский язык, и все больше граней этого замечательного, одареннейшего человека мы узнаем. Недавно были переизданы с дополнениями воспоминания Юрия Анненкова «Дневник моих встреч» - это уже классика 20-го века, воспоминания и портеры художника, а в начале 2000 годов вышла книга «Одевая кинозвезд» - это записки Юрия Анненкова, как он работал во французском кино. И вот, наконец, воспоминания его о Максе Офюльсе. Напомню, что из фильмов Офюльса, по-видимому, самым известным в Советском Союзе был фильм «Монпарнас, 19», вышедший в конце 50-х годов и практически сразу попавший на экраны и в Советском Союзе. Во всяком случае, люди старшего нас с вами, Андрей, поколения, помнят эту картину. Ходили, одни восхищались, другие, как Анна Ахматова, ругались. Во всяком случае, никто не оставил без внимания этот фильм о художнике Амедео Модильяни.
Андрей Гаврилов: Иван, я только хочу добавить, что этот фильм, «Монпарнас, 19», по крайней мере, в той оригинальной версии, вышел в наш прокат с одной фамилией режиссера Жака Беккера, потому что Макс Офюльс, который был сорежиссером этого фильма наравне с Жаком Беккером, не значится в титрах. Сразу хочу это пояснить, чтобы не было путаницы, я не знаю точно причины, по каким это было сделано, но это известный факт. «Монпарнас, 19» - это факт биографии Макса Офюльса, но в титрах в то время, в той, оригинальной версии, которую мы смотрели, он не значился.
Иван Толстой: Как уже сообщало наше радио, наш коллега Петр Вайль тяжело болен. Мы продолжаем чтение его книги «Стихи про меня» в исполнении самого автора.
(Петр Вайль читает отрывок из книги)
Иван Толстой: Андрей, а теперь ваша персональная рубрика, финальная в нашей программе. Расскажите, пожалуйста, что звучало в сегодняшней программе, и кто был исполнителем этой музыки.
Андрей Гаврилов: Как я уже сказал, нет никакой внешней причины, по которой можно было бы объяснить, почему вдруг сегодня в нашей программе звучит музыка «Трио Ганелина». Причина только одна - мы дали послушать нашей аудитории разные записи отечественного джаза - и советского, и российского - но было бы просто несправедливо, если бы самое знаменитое трио, самый знаменитый коллектив советского времени у нас не прозвучал. Поскольку этот коллектив не существует ныне, то никаких новых записей от него, конечно, ждать не приходится, хотя каждый из музыкантов продолжает активно работать. Возможно, будут опубликованы со временем какие-то оставшиеся неизвестными записи. Но, как я уже говорил, «Трио Ганелина» предпочитало крупные формы - от 30-40 минут до часа и более. И только в концертах, когда публика неистовствовала и вызывала их на бис, они иногда позволяли себе сыграть что-то более или менее не длинное, зачастую, вариации на темы известных джазовых стандартов, например, на тему «Саммертайм» Гершвина. Это все было забавно, интересно. Для того, чтобы познакомиться с их творчеством, нужно послушать их диски, выпущенные в Литве и в Англии. Почему-то «Трио Ганелина» вышло именно в Англии и Литве, и до сих пор, если мне память не изменяет, ни один диск с записями этого трио не выпущен в России. Но вот именно эти записи и дают нам представление о том, что это такое и почему они были так всемирно известны. Трио было создано в 1971 году, просуществовало 15 лет, до самого отъезда Славы Ганелина в Израиль. Слава Ганелин - это не фамильярность с моей стороны. Он сейчас издает свои новые записи именно как Слава Ганелин, а не как Вячеслав Ганелин. Спустя 15 лет после распада, Трио собралось на несколько концертов, выступило на Франкфуртской книжной ярмарке, на литовском павильоне, выступило в Литве, в общем, выступило очень хорошо, но того блеска, к которому мы привыкли, такого ошеломляющего напора, такой безудержной энергии, как мне показалось, уже не было. Наверное, это не удивительно. С одной стороны, все стали старше, а, с другой стороны, каждый 15 лет уже шел в свою сторону и, в общем, как известно, в одну реку достаточно сложно войти дважды. И, тем не менее, те 15 лет, что Трио существовало, оно было всегда в центре внимания любителей музыки и музыкальных критиков не только в СССР, но и за границей. По крайней мере, ни один советский джазовый коллектив не может похвастаться тем, что проехал триумфально по Америке, дав 16 концертов в 16 различных городах. «Трио Ганелина» может себе это записать в творческие достижения. Итак, мы слушаем пьесу под издевательским названием «Умца-Умца», это один из бисов, который «Трио Ганелина» сыграло после своего концерта, и один из немногих бисов, которые, к счастью оказались записанными. Напомню, этот диск выпущен английской фирмой «Leo Records», которая сохранила и донесла до нас очень многие записи советского авангарда.
