Владимир Тольц: Занятная вещь: преподавание школьникам истории интересует и волнует не только их родителей и учителей (ну, и государственные власти, конечно, - в России они традиционно рассматривают себя высшим арбитром прошлого). Но вот о конкретном состоянии дел в этой сфере большинство общества получает информацию не «из первых рук», а из СМИ. Показательно, что появившаяся в газете «Время новостей» статья Анатолия Бернштейна о готовящемся новом учебнике «История России 1900-1945 годы» привлекла внимание к проблемам «подачи» школьникам отечественного (советского и российского) прошлого, куда большее внимание, нежели опубликованные до этого того же концепции курса истории первой половины ХХ века (ее автор профессор Александр Данилов) и концепция другого учебника - «История России. 1945-2008 гг.» (один из «титульных авторов» Александр Филиппов, предыдущая книга которого в прошлом обсуждалась аж на президентском уровне).
Уважим, однако, российское предпочтение газетной информации первоисточникам и начнем наш сегодняшний разговор об учебниках со статьи во «Времени новостей». Она озаглавлена «Рациональное управление убийствами» и имела целью показать, как за год (с момента публикации издательством «Просвещение» учебника Александра Филиппова с соавторами «История России 1945-2007») развивалась концепция преподавания отечественного прошлого школьникам. Изменений, тут отмеченных газетой, немало. Если в прошлогоднем учебнике Филиппова Сталин обозначался как «эффективный менеджер», то нынешняя концепция идет дальше:
«Важно показать, что Сталин действовал в конкретно-исторической ситуации, действовал как управленец вполне рационально - как охранитель системы, как последовательный сторонник преобразования страны в индустриальное общество, управляемое из единого центра, как лидер страны, которой в самом ближайшем будущем угрожает большая война»
Владимир Тольц: Этим дело не ограничивается. В статье Анатолия Бернштейна приводятся и другие «оригинальные» трактовки:
Царь Николай II был убежден, что отказ от абсолютной монархии, "ослабление вертикали власти" приведет Россию к катастрофе, "поэтому отвергал все те проекты реформ, которые предполагали хоть в какой-то перспективе изменение этого порядка".
Белое движение "в ряде случаев выступало альтернативой профашистского толка, из которого вполне могла реализоваться националистическая модель развития".
Владимир Тольц: Отмечены и другие новинки в концепции преподавания истории школьникам. Например, трактовка пакта Молотова-Риббентропа как ответа на Мюнхенское соглашение. Или объяснение расстрела сотрудниками НКВД польских военнопленных в Катыни как акта «политической целесообразности», а также ответа на гибель многих (десятков) тысяч красноармейцев в польском плену после войны 1920 года. В общем, по мнению автора статьи во «Времени новостей», в новом учебнике найдены «"рациональные" оправдания действий власти по уничтожению миллионов своих граждан».
Статья завершалась отчасти риторическим вопросом:
Что же такого произошло за год в нашей стране, чтобы авторы настолько продвинулись в подобного рода изысканиях?
Владимир Тольц: А действительно, что?- спрашиваю я историка Илью Смирнова. – Может быть, важнее тут незаметные мне изменения в исторической науке? Какой-то сдвиг в рассмотрении сталинизма, приближающийся к позициям самого Сталина?
Илья Смирнов: Вряд ли он с такой трактовкой своего правления согласился бы. Что касается, что изменилось в исторической науке, а причем здесь изменения в исторической науке и преподавание ее детям? Изменилось кое-что в политике, изменилось кое-что в общественной ситуации.
Владимир Тольц: Подробнее об этих переменах мне говорит социолог Борис Дубин.
Борис Дубин: Во-первых, произошли выборы и те, и другие, и думские, и, что еще важнее, президентские. С одной стороны власть убедилась в том, что она власть и ее поддерживают, одобряют, избирают и так далее. С другой стороны, коридор возможностей для населения, выбирать, не выбирать, кого именно и так далее, стал предельно узким. Власть нашла свой народ, а народ нашел свою власть. И конечно, за последний год резко кристаллизовались настроения, так или иначе связанные с советскими ценностями и с имперскими амбициями. В этом смысле страна, население, большая ее часть, основные политики, действующие на открытой сцене и говорящие головы на телевизоре, все больше говорят в этих терминах – советских, сталинских, имперско-захватнических, если хотите.
Владимир Тольц: Ну, это общие изменения. А насколько они связаны с трансформациями в исторической науке и, что в данном случае, наверное, важнее, с изменениями тех людей, которые пишут и издают учебники для школьников?
Борис Дубин: Мы, конечно, говорим не об исторической, собственно говоря, науке, а о той части историков, но в еще большей части о бюрократии образовательной системы, которые решают, какой учебник будет, а какой не будет, какой пойдет во все школы, а какой только в избранный, какой получит не просто разрешение, но еще и рекомендацию, широкую поддержку, а какой не получит. В этой части истеблишмента исторической науки, истеблишмента образовательной системы, органов государственного руководства и управления, конечно, за год соответствующие настроения очень укрепились, потому что это все некоторый, если хотите, язык власти. И те, кто не хотят оказаться вне пространства власти, где раздают гранты, где раздают должности, где раздают рекомендации для учебника и так далее, те как бы учатся, а некоторые не учатся, и так хорошо умеют разговаривать именно на этом языке, на языке, где Сталин – это рациональное управление.
Владимир Тольц: Так считает социолог Борис Дубин. Историк Илья Смирнов:
Илья Смирнов: Я сразу оговариваю, что я абсолютный противник сталинизма и никаких заигрываний с этим не допускаю. Это действительно был человек, превысивший меру преступлений, которые бог отпускает политику для воплощения его идей. Поэтому тут дискуссий никаких быть не может. Но я очень боюсь, что борьбу со сталинизмом в нашей стране привели к такому результату люди, которые с ним боролись. Что действительно чуть ли не половина населения стала относиться к Сталину положительно. Потому что они умудрились борьбу с преступлениями конкретных людей – Сталина, Берии, Ежова превратить в борьбу со всей страной, с нашими дедами, прадедами, оскорбляли эту страну, унижали этих дедов, прадедов, в том числе людей, которые честно делали свое дело. Дальше сработал механизм маятника. И это не Путин его качнул, это не Медведев его качнул, это не Филиппов, автор известного пособия, его качнул. Его качнуло общественное мнение.
Владимир Тольц: Борис Дубин не готов с этим согласиться:
Борис Дубин: Я бы так не сказал. Я согласен с тем, что критика сталинизма, скажем, в период оттепели, а потом в период раннеперестроечный была действительно очень ограниченной, была чрезвычайно страстной, но однобокой. Но я не думаю, что сегодняшний поворот к рассмотрению зэка как трудового ресурса, а Сталина как эффективного менеджера, я не думаю, что это реакция на примитивизм критики Сталина и сталинизма. Мне кажется, что причины здесь все-таки более общие, а именно страна за два путинских срока, особенно за второй, во-первых, примирилась с тем, что она наследница советского. Во-вторых, что она одна в мире, у нее нет ни партнеров, ни друзей, а если так, то мы готовы и в изоляции остаться. Что у нас особая своя история, свой особый путь, у нас особый тип человека, нет друзей и партнеров в мире, она окружена врагами и готова жить в этой изоляции. Вот это все создает не просто бэкграунд для такого учебника, но это наилучший климат, в котором вырастают такого типа учебники, а потом под влиянием этих учебников и соответствующие типы сознания, соответствующие головы растут.
Владимир Тольц: Профессор Никита Загладин – автор одного из уже действующих школьных учебников – говорит:
Никита Загладин: Понимаете, та линия изображения Сталина как хорошего администратора, а объяснение его действий рациональными изображениями, Бог с ней, пусть она будет представлена в учебниках. Но все-таки хотелось бы надеется на то, что учебники будут отражать и другие позиции, альтернативные этой, то есть основанные и на моральной оценке. И, кстати, насчет целесообразности хорошего администратора с научной точки зрения тоже можно немного поспорить. Лично у меня вызывает сомнение, что Сталин был таким уж хорошим администратором, и что так уж хорошо все им делалось. То, что уровень трудового энтузиазма и активности масс был высокий, это бесспорно, и это один из источников его успехов, которые приписывались Сталину.
Владимир Тольц: Тут я заметил уважаемому Никите Вадимовичу, что «уровень трудового энтузиазма» и величие «успехов» тоже не бесспорны. - Сравните успехи в созидании великих египетских пирамид с Беломорканалом, Волго-Доном и Куйбышевской ГЭС! Вы же не станете рассуждать о «трудовом энтузиазме» древних египтян, незаслуженно приписываемых фараонам Четвертой Династии. Ну, вот – обращаюсь я снова к Борису Дубину - возникает вопрос о последствиях внедрения такого рода учебников…
Борис Дубин: Предполагается, что этот учебник то, что называется, будет основным. Задача не просто создать хороший учебник или объективный учебник, а задача, как я понял и по этой статье, и раньше видел и так думал, что задача стоит в том, чтобы создать самый правильный, единственный главный учебник.
Владимир Тольц: Мой собеседник сейчас уже упомянутый в этой передаче Александр Филиппов. Александр Вячеславович, создаваемый авторским коллективом под Вашим руководством учебник "Новейшая история России: 1945-2007 гг."уже вызвал широкий резонанс в СМИ.
Александр Филиппов : Руководителей, редакторов учебника трое – это профессор Александр Анатольевич Данилов, это Анатолий Иванович Уткин и ваш покорный слуга. Так что говорить под моим руководством – несколько преувеличивать мою историческую роль.
Владимир Тольц: Что ж, это существенная корректива, того, что пишут об этом учебнике. Тут ведь вот еще какая проблема: практически никто из наших слушателей (да и сам я тоже) никто этого учебника, сообщения о котором заинтересовали и учителей, и родителей, и ученых-историков, - никто почти не видел. Некоторое представление о нем мы пока можем составить лишь по цитатам, приводимым в опубликованных отзывах. А это, по-моему, не лучший способ составить представление о предмете. Лучше получить информацию из первых рук, т.е. в данном случае от Вас. Итак, первый вопрос (даже два): чем концептуально отличается Ваш новый учебник от других, написанных другими авторами (например, учебника, созданного коллективом под рук. Никиты Загладина) и, во-вторых, чем отличается он (опять же концептуально) от представленной в прошлом году авторским коллективом под Вашим руководством книги для учителей?
Александр Филиппов :Первый вопрос: концептуальное отличие учебника, созданного под редакцией Данилова, Уткина и Филиппова, от, в частности, учебника Загладина состоит в том, что в нашем учебнике сделана, по крайней мере, попытка, я уж не могу судить, насколько она удалась, рассмотреть события 1900-х и 2000-х годов как такую же составную часть российской истории, как и 40-50 или 60-70-е годы, то есть примерно в том же масштабе времени и именно как составную часть истории, естественно, связанную с предшествующей и отбрасывающей неизвестную нам часть будущего. Это, собственно, главное существенное отличие. К сожалению, как правило, так получалось, что в наших используемых в школах учебниках, даже самых хороших, таких как Данилова и Косулиной, самые популярные, по-моему, учебники Данилова и Косулиной, или учебники Загладина, или под редакцией Чубарьяна, состоит в том, что история в них, по сути, заканчивалась в декабре 91-го года, а за эти следовало более-менее развернутое послесловие, в котором давалась краткая сводка произошедших событий, но не в той степени, в другом масштабе времени рассматривающаяся. Здесь сделана попытка подходить к 90-м и, грубо говоря, к 70-м годам с единой линейкой, с единой меркой. В этом главное концептуальное отличие.
Второе отличие, оно, пожалуй, может быть менее значимо, может быть более, состоит в том, что мы попытались значительно увеличить то место, которое в учебном курсе отводится повседневной жизни людей, роли самого человека до такой степени, что попытались это вывести даже в отдельные параграфы. Правда, это не на всем протяжении учебника удалось, но попытку такую мы все-таки сделали.
Владимир Тольц: Теперь позвольте вопросы по содержательной стороне – об освещении тех или иных эпизодов и процессов прошлого.Для начала: что, по Вашему мнению, нового здесь (в выборе эпизодов, в их трактовке...)?
Александр Филиппов : Вы знаете, в этом отношении особой новизной, за исключением того, что касается 90-2000-х годов, мы особой новизной похвастаться не можем. Практически все, что говорится, хорошо известно в историографии и в той или иной степени присутствовало в учебной литературе. Я собственно не очень представляю применительно к такому хорошо изученному времени, как, допустим, 60-е или 70-е годы, какие можно неожиданные новые факты ввести в учебный курс.
Владимир Тольц: Насколько я понял из печати, в вашем учебнике можно проследить некие новинки в описании чеченской войны, а также изложение концепции «суверенной демократии», поставленной под сомнение нынешним президентом Медведевым.
Александр Филиппов : Мы не называем события чеченской войной, а пользуемся формулировкой военно-политический кризис в Чечне. Собственно, предложили нам такую формулировку чеченские учителя истории на конференции в Грозном в прошлом году. Александр Анатольевич Данилов спросил, допустим, какое определение, по-вашему, должно быть. Получил ответ: почему бы не пользоваться формулировкой «военно-политический кризис». Видимо, эту новизну вы имеете в виду.
Владимир Тольц: Ну а «суверенная демократия»?
Александр Филиппов : Мы излагаем эту концепцию «суверенная демократия», так как она была выдвинута Владиславом Юрьевичем Сурковым, и приводим, в том числе те возражения, которые против употребления такого термина выдвигал Дмитрий Анатольевич Медведев.
Владимир Тольц: Александр Филиппов – один из руководителей авторского коллектива готовящегося нового школьного учебника по истории. Я спросил его о «заказчиках».
Известно пристрастие высших советских и российских начальников руководить изучением и понимание прошлого. Сталин в компании с Кировым и Ждановым потратил отпускное время 1934 г. на написание замечаний к учебнику новой истории, а позднее и сам свой «краткий курс» сочинил. Михаил Касьянов, в бытность свою премьером, тоже вдруг взялся за учебники по истории и потребовал ее исправить. А Путин, будучи президентом, тоже обсуждал пособие по истории (кстати, созданное под руководством Александра Филиппова) и выразил недовольство по поводу «каши в голове» у учителей истории. Теперь вот, Александр Вячеславович, говорят, что новый учебник создается по заказу Администрации Президента и книге этой уже уготована судьба основного учебника страны? Это так? Кто заказал работу?
Александр Филиппов : Этот учебник не был заказан – это наша инициатива, которая получила поддержку.
Владимир Тольц: Поддержку, извините, чью?
Александр Филиппов: Министерства образования и науки и издательства «Просвещение». Собственно, понравилась мысль опробовать новую технологию, не издавать новый учебник, то есть спускать его учителям, а сначала выпустить издание, адресованное учительскому сообществу, обсудить его и уже затем делать учебник. Кстати, была опция и не делать учебник, если бы педагогическое сообщество концепцию отвергло. Поскольку приняли, то сделали учебник. Я надеюсь, что и по периоду 1900-1945 годов мы сможем воспользоваться аналогичной технологией. То есть сначала выпустить книгу, адресованную учительскому корпусу, провести ее обсуждение и на ее основе готовить учебник.
Владимир Тольц: Ну а как Вы считаете, прошлогоднее обсуждение вашей книги для учителей, состоявшееся в Огареве с участие Путина и его мнение, сказалось на нынешнем выборе Министерства образования, издательства «Просвещение», на выборе Вашего проекта как основы для создания нового учебника по истории 1945-2007 гг.?
Александр Филиппов : Точно не знаю, но думаю, что как-то сказалось. То есть, разумеется, в Министерстве и издательстве прислушиваются к тому, что говорит или не говорит президент.
Владимир Тольц: Какова же дальнейшая судьба нового детища авторского коллектива, одним из руководителей которого является Александр Филиппов? Когда выйдет новый учебник, уже породивший возбужденное обсуждение взглядов его авторов?
Александр Филиппов : Готовится и выйдет в этом году опять же книга, адресованная учителям. Затем, мы надеемся, что его удастся достаточно развернуто и подробно обсудить, и по результатам обсуждения будет, я надеюсь, будет готовиться учебник. Когда он будет готов, то он пойдет на экспертизы в академические институты. Если там дадут добро, то тогда уже будет получать гриф «допущено» и издаваться. То есть это означает, что учебник выйдет в свет никак не раньше осени будущего года. Здесь еще, как в таких случаях говорят, конь не валялся.
Владимир Тольц: Александр Филиппов. Один из руководителей коллектива, создающего учебник новейшей истории России, уже охарактеризованный в печати как «"рациональные" оправдания действий власти по уничтожению миллионов своих граждан».
Каким на самом деле будет этот учебник? Что там решит по нему академическая экспертиза? (Припоминаю разговор с одним из издателей учебной литературы: в отличие от меня, он верит в древнее изречение «история – учительница жизни». Но дополняет его так: «по каким учебникам эта училка будет учить недорослей решаем мы, издательства». Так ли это? И как формируются эти решения? – Об этом в одном из следующих выпусков РВВ.
