Президент РФ Дмитрий Медведев подписал указ о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. В заявлении, которое показал телеканал «Вести», он отметил, что в своем решении учел «свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов». «Я подписал указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и Абхазии», - отметил президент. Он призвал другие государства последовать примеру Москвы.
Накануне с просьбой признать независимость двух республик к президенту РФ обратились Совет Федерации и Госдума. Пока Москва не нашла поддержки в этом вопросе у других стран. США выступили категорически против, Великобритания и страны «большой восьмерки» выразили обеспокоенность возможностью подобного решения. Грузия, на чьей территории находятся Абхазия и Южная Осетия, обвинила Россию в попытке восстановить СССР.
Президент Института стратегических оценок Александр Коновалов не считает признание независимости Абхазии и Южной Осетии хорошей новостью: «Ничего радостного в этом нет. Потому что позиция и действия России в последнем периоде почти практически все были вынужденные. Политика была реактивной. Я очень не люблю, когда стране приходится делать не то, что отвечает ее интересам, а то, что не делать нельзя, начиная от ввода 58-й армии в Абхазию и Осетию, а потом и в Грузию, и кончая нынешним признанием».
Ситуация в Осетии длится с 1992 года, и Россия много лет пыталась избежать признания независимости, сохранить верность принципу территориальной целостности Грузии, продолжает политолог: «Максимум о чем она договаривалась со своими ближайшими соседями в Абхазии и Южной Осетии - это об экономической помощи, оставляя вопрос о политическом признании открытым. Теперь ситуация сложилась так, что, наверное, у Медведева не было иной возможности, хотя, наверное, всегда есть иная возможность. В общем, ему требовалось решить дилемму - либо противопоставить себя подавляющему большинству, или мнению подавляющего большинства людей в России, и утратить итак очень слабенькую политическую популярность, или же под давлением тех, кто лоббировал это решение, признать независимость Южной Осетии и Абхазии».
Коновалов считает, что принятое президентом решение недостаточно хорошо обдумано: «На мой взгляд, все-таки не проведено детального анализа того, что это означает для России. Не с точки зрения ответных действий НАТО, а просто как это скажется на внешней политике. Первое совершенно очевидное следствие - становится незащитимой наша позиция по Косову. Совершенно непонятно, почему абхазам и осетинам можно уйти из Грузии, а албанцам нельзя уйти из Сербии. Второе, что значительно более важное для меня, - мы закладываем мину замедленного действия на огромной мощности под весь Северный Кавказ. Если осетинам можно уйти из Грузии вместе с абхазами, то почему нельзя чеченцам и ингушам из России, дагестанцам, кабардино-балкарцам, да мало ли кому еще. Есть целый ряд других следствий, которые совершенно очевидны, очень негативно отразятся на свободе политического маневра для россии. Самое главное - мы вступаем в какую-то очень странную ситуацию, когда стороны делают просто безумные шаги. Я не очень понимаю, зачем нужен американский эсминец для доставки гуманитарной помощи в Грузию. Есть такое опасение, что никто не помнит, почему Первая мировая война началась из-за нескольких выстрелов в Сараево».
Глава исследовательского центра «Меркатор» Дмитрий Орешкин согласен с мнением, что у Дмитрия Медведева практически не было возможности высказаться против независимости Южной Осетии и Абхазии: «У президента Медведева был очень узкий коридор возможностей. Из рациональных соображений было бы правильным повременить с признанием независимого статуса. Но в той системе напряженного патриотического подъема, которая была создана в России, такая позиция вызвала бы непонимание как у общественности, так и у элитных слоев, которые сейчас переживают фазу восторженного патриотизма. Не мог, по-видимому, президент сделать рациональный ход. Он сделал иррациональный».
Политолог считает, что России не стоит ожидать большой поддержки от других стран: «Поддержат независимость [Абхазии и Южной Осетии - РС] крайне ограниченное число государств. Хорошо если десяток наберется, но и это может быть сделано с большим трудом. В некотором смысле станет понятно, что слово России стоит не так уж дорого, как нам хотелось бы думать».
Еще одна проблема, по мнению Дмитрия Орешкина, заключается в том, что руководство Южной Осетии реально не имеет отчетливого статуса: «Потому что Россия однозначно признает руководителя Южной Осетии господина Кокойты, но, например, Грузия на основе примерно такого же фальсифицированного волеизъявления считает руководителем Южной Осетии Дмитрия Санакоева. Дело в том, что на выборах Кокойты не участвовали граждане Южной Осетии грузинской национальности, а на выборах Санакоева, естественно, не участвовали граждане осетинской национальности. С формальной точки зрения у международного сообщества есть вполне юридический способ не признавать руководство Южной Осетии как законно избранное».
Никакой жесткой однозначной деловой агрессивной реакции Запада в связи с решением России ожидать не приходится, считает политолог, но в долгосрочной перспективе оно будет вызывать все большую неприязнь в международном сообществе. «Этим шагом Россия однозначно проводит границу между собой и так называемым развитым миром, замыкается в своей собственной вселенной. Если в советскую эпоху вселенная была достаточно обширна, во всяком случае, было много государств, которые следовали в кильватере у СССР, то у России эта вселенная будет значительно меньше по размерам и, соответственно, менее влиятельной. Это решение очень болезненное, очень тяжелое, и будет довольно долго “икаться” российской политике на международной арене», - говорит Дмитрий Орешкин.
Президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский считает, что признание независимости двух южнокавказских республик - неизбежный шаг: «Россия настаивает на безопасности на Кавказе, безопасности не только в Южной Осетии и Абхазии, но и для самой себя, и для Грузии тоже. Значит, должна быть какая-то формула этой безопасности. Никакая формула безопасности не может быть теперь продиктована Южной Осетии и Абхазии. Они просто ее не примут. Нужно время для того, чтобы прийти к какой-то новой системе безопасности на Кавказе, которая бы объединяла все народы, все страны Кавказа, и оставалась открытой для всех участников, для международных решений. Эта формула в любом варианте предполагает независимые правительства, легитимные, демократические, избранные правительства в Абхазии и Южной Осетии. Тогда Россия может заключить соглашение о безопасности с этими правительствами и перевести на правовую основу то, что она сейчас делает фактически, а именно: гарантирует их безопасность».
Павловский убежден, что Медведев не рассматривает этот случай как модель для других ситуаций: «Это никак даже не предопределяет в будущем размеры и характер территории Грузинской Республики, потому что независимые народы могут со временем договориться о какой-то формуле конфедеративного или иного единства с Грузией. Но это явно не теперь. А жить надо сегодня».
