Чтобы отделить проявления творческой свободы художника от проявления экстремизма, в российской действительности требуется решение прокуратуры. Первым таким показательным процессом стало дело организаторов выставки «Осторожно: религия!». В разжигании религиозной вражды обвиняется художница Лена Хейдиз, обвинения и угрозы в адрес которой звучат почти 10 лет и недавно заявление было подано в прокуратуру.
Искусство — это одна из немногих областей, в которой, казалось бы, крайние проявления если и осуждаются, то вреда не приносят. Однако в нынешней ситуации для того, чтобы отделить проявления творческой свободы художника от проявлений экстремизма требуется решение прокуратуры.
В настоящее время в разжигании религиозной вражды обвиняется художница Лена Хейдиз, почти десять лет как в ее адрес звучат угрозы, собираются подписи, а подкрепленное экспертизой заявление было подано в прокуратуру.
— Проявление искусства, как гражданская позиция — это становится уже такой акт политический, а не только художественный?
— Это художественно-политический, возможно. На мой взгляд, искусство всегда связано с политикой. Чушь собачья, когда говорят, что искусство должно быть ради искусства, башня из слоновой кости и так далее. По крайней мере, речь не идет об актуальном искусстве совсем, а настоящее искусство оно актуально, обязательно связано с политикой, с сегодняшним днем, с завтрашним днем. Оно обязательно должно будить какое-то гражданское самосознание. По-моему, это «заячье» искусство — провокацию вызвать. Провокацию мысли, может быть, точнее. Если этого не происходит, то в актуальном искусстве, по-моему, нет никакой надобности.
— Получается, что, действительно, такое актуальное искусство — род экстремизма в искусстве против экстремизма политического.
— Да, наверное, так и есть. Это как некий катарсис, наверное. Ты достигаешь какого-то освобождения, прозрения и освобождаешься от какой-то сильной эмоции. И нет необходимости идти, например, подрывать электрички, устраивать взрывы в жилых домах и так далее, на мой взгляд.
— Так или иначе, получается, что экстремизм, как правило, связан с какими-то национальными вещами.
— Да, потому что произведение искусство радикально, произведение искусство будит, конечно, какие-то глубинные пласты национального самосознания, то есть оно попадает в точку. А если оно попадает в точку, естественно, люди делятся сразу на два лагеря — тот, кто «за» это произведение искусства, и тот, кто «против».
Первым показательным процессом стало дело организаторов выставки «Осторожно: религия!», которая проходила в 2003 году в музее Сахарова. В результате Таганский суд Москвы признал сотрудников виновными в разжигании религиозной вражды. Мой следующий собеседник искусствовед Андрей Ерофеев участвует в похожем судебном процессе: «Вместо того, чтобы гладить по головке, подтверждать человека в его представлениях, современное искусство опровергает это очень часто. Чем более общество драматизировано, чем больше оно зациклено на своих убеждениях и не желает обсуждать их, тем более резко настроено искусство. Когда оппонент не желает вступать в диалог, художник начинает делать более серьезные предложения, начинает его теребить, хватать, трясти, иногда даже пытается его как-то поколотить. Они не переходят границу физического воздействия, но, во всяком случае, потрясти, шокировать чем-то. Я бы сказал, что радикализм ради радикализма в отличие от некоторых политических партий в искусстве не существует. Художник радикализируется тогда, когда его оппонент, общество, к нему достаточно безразлично, когда они не реагируют на его высказывания», — говорит Андрей Ерофеев.
— Однако реакция была. Как вы считаете, цивилизованно или нет то, что прибегли к судебной системе?
— Если говорить конкретно про выставку «Запретное искусство», вся проблема с этой выставкой, с конфликтом вокруг нее связана с намерено недобросовестной трактовкой концепции этой выставки. Потому что выставка была посвящена цензуре, а вовсе не антирелигиозным, богохульским или каким-то еще произведениям. Весь этот скандал, собственно, связан с тем, что существует несколько ультраправых, микроскопических политических группировок, типа "Народный собор" или Движение против нелегальной иммиграции, которые рвутся к публичной жизни, рвутся к публичной политике. Эти экстремисты хотят завоевывать себе сторонников, быть услышанными средствами массовой информации. Используют все приемы, все предлоги, чтобы прорваться на публичные площадки. Я глубоко убежден, что этот скандал не нужен ни художникам, ни нам, кураторам, ни, собственно, православным людям, которые на выставку не приходили. Они об этом написали в заявлении в суд. И, вообще, если бы их не потревожили, не растрясли, не заставили бы, не принудили бы писать эти письма, они бы и не подали в суд. Собственно, вся история была сфабрикована ультра-правыми организациями при поддержке определенных лиц во властных структурах.
Радикализм, паразитирующий на другом радикализме и прикрывающийся буквой закона в целях саморекламы, конструкция крайне сложная и опасно неустойчивая. Но даже для России странно, что на художников нападает даже не государство, а организации граждан с ущемленным религиозным и национальным достоинством. Наверное, в иных обстоятельствах на них никто не обратил бы внимания.
