Виктор Шендерович, которому 15 августа исполнилось 50 лет – человек отважный и дерзкий. Мало слышала российская власть столь нелицеприятного, сколько он ей высказал – причем с широкодоступного телеэкрана. Потерпев не очень долго, массовую аудиторию решили все-таки поберечь, не расшатывать неокрепшее мировоззрение, на лепку которого существует государственная монополия. Конкурент, кустарь-одиночка Шендерович, был устранен.
Сделавшись невидим, он остался слышим: часто выступает перед публикой, причем и далеко за пределами России, ведет программы «Все свободны!» на Радио Свобода и «Плавленый сырок» на Эхе Москвы. И, освободившись от престижного, но трудоемкого телевидения – вернулся туда, с чего начинал: в литературу.
Сборник рассказов («Кинотеатр повторного фильма»), байки в почтенном жанре table-talk, освященном именем Пушкина («Изюм из булки»), документальные эпопеи разгрома независимого телевидения («Здесь было НТВ») и хождения в Государственную думу («Недодумец»). Вышел и поэтический сборник «Хромой стих и другие стишки разных лет».
Как поэт Виктор Шендерович менее всего известен читающему, смотрящему и слушающему русскому человеку, оттого в юбилей, может, и стоит сказать поподробнее именно об этом.
Оказывается, у истоков явления «Шендерович» были как раз стихи. В одной из своих книжек автор рассказывает: «Писательство свое я начал, разумеется, с поэзии. То есть, я думал, что это поэзия – на самом деле во мне просто бродили читательские соки. Я переписывал своими словами то Пастернака, то Лермонтова». И где-то в другом месте радуется, что те подростковые стихи, несмотря на все старания, так и не были опубликованы.
В вышедшем в прошлом году сборнике есть и Лермонтов – уже другой, не скрываемый, а, напротив, вызывающе броско обозначенный: цикл из трех стихотворений «Лермонтовские мотивы». А первая строка из хрестоматийной «Родины» – быть может, камертон всего настроения книги: «Люблю Отчизну я, но странною любовью...»
Соблазн обнаружить источники и составные части – неистребим. Кажется, это может помочь пониманию – и вправду помогает. Главные ориентиры Шендеровича – очень достойные. Одно перечисление их скажет многое – Алексей Константинович Толстой, Саша Черный, Губерман, Лосев, «Школьная антология» Бродского. Генеалогия – хоть портреты вывешивай.
Все эти линии особенно показательно и удачно – печально, смешно, трогательно – сходятся в большой «Поэме неотъезда», где ни явственная публицистичность, ни нарочитая прозаичность, подчеркнутая написанием в строку, не скрывают истинных поэтических достоинств («Покуда он, дыша немного вбок, жалел, ожесточая диалог, что чья-то мать не сделала аборта, на нас уже накатывал пейзаж – пути, цистерны, кран, забор, гараж – пейзаж, довольно близкий к натюрморту...»).
Возвращаясь к отваге и дерзости – фирменным знакам Шендеровича, чем бы он ни занимался – надо отметить, что в стихосложении он осторожно и подкупающе традиционен.
Он – иронический лирик. Или – лирический иронист.
Иногда больше заметен один, иногда – другой. Но, так или иначе, если есть для автора нечто по-настоящему важное – это она, русская литературная традиция, которой он безоговорочно верен. Такое сочетание – социально-политическая хлёсткость и словесная сдержанность – изобличает в Шендеровиче принадлежность к удручающе исчезающему виду русской интеллигенции из разряда «не могу молчать».
Он, к счастью – не может.
