Марина Тимашева: В прошедшее воскресенье православные отмечали Светлое Христово Воскресенье. На Пасхальной неделе собеседником Павла Подкладова стал регент Праздничного мужского хора Московского Свято-Данилова монастыря Георгий Сафонов
Павел Подкладов: Признаюсь, что очень люблю хоровое пение, всегда стараюсь отыскать и в музыкальных магазинах, и на рынке, и даже в интернете какие-то особые, а, если повезет, и уникальные записи. Несколько дней назад наткнулся на записи праздничного мужского хора Московского Свято-Данилова монастыря, который удивил меня необычным исполнением не только оригинальных песнопений композиторов-классиков, но даже молитв. Я решил разыскать регента этого хора Георгия Сафонова, и попросил его об интервью. Ожидая своего будущего собеседника возле монастырского Троицкого храма, я представлял себе солидную духовную особу, которая в процессе беседы вполне могла обнаружить мою неосведомленность в области православных традиций. На самом деле, ко мне подошел абсолютно светский, молодой мужчина, очень приветливый, но немного озабоченный необходимостью оформления документов для поездки в США, куда вверенный ему хор очень скоро отправится. Вошли в Троицкий храм, и даже влезли по витой лестнице под самые его своды.
Георгий Сафонов: Хор в Даниловой обители существовал давно, уже с конца 19-го века, и перестал существовать после революции самым последним. Монастырь был закрыт в 1930 году, а возобновил свою деятельность хор с 1983 года, когда пошла работа по восстановлению монастыря. Сейчас хор существует в количестве 30 человек, как богослужебный , прежде всего, а с 1995 года он еще и стал концертным, то есть мы начали принимать участие в различных мероприятиях, фестивалях.
Павел Подкладов: Как происходит выбор репертуара, и различен ли он для церковных песнопений и для светских мероприятий?
Георгий Сафонов: В последнее время я перестал делить репертуар на концертный и богослужебный, хотя, конечно же, русские народные песни не назовешь богослужебным репертуаром, они являются чисто концертными. Но если мы исполняем чисто духовную музыку, то большей частью исполняем ту музыку, которую мы поем за богослужением. И у меня такая сложилась традиция, чтобы исполнять на концертной эстраде богослужебную музыку именно в том стиле, в том характере, в котором она исполняется на клиросе, за богослужением.
Павел Подкладов: А для концертов вы отдаете предпочтение каноническому исполнению тех или иных произведений или они могут звучать в интерпретации каких-то авторов?
Георгий Сафонов: Конечно, мы поем не только обиходные песнопения, мы поем и песнопения того же обихода, но в гармонизации, в изложении авторов московской школы, петербургской школы, ярославской, костромской, и так далее. Не всегда авторское изложение подходит для храма, но оно подходит чаще всего для концертного исполнения. Хотя бывают такие авторы, которые писали для храма специально, но эта музыка может исполняться и там, и там. И, опять-таки, каждого автора нужно трактовать по-своему, но самое главное - трактовать правильно этого автора, потому что наши предки были достаточно углубленными в эту тематику, в тематику богослужебной музыки. И те песнопения, которые написаны Чесноковым, Кастальским, Гречаниновым, Рахманиновым - это песнопения, в которых чувствуется не только наша древняя музыка, но чувствуется душа автора. Чувствуется, что он сопереживает, что он глубоко проникнут в богослужение, что он человек верующий, что он настоящий православный христианин, человек, который посещает церковь и выполняет ее законы. Поэтому многих авторов можно исполнять в храме. Главное - правильно их трактовать в храме.
Павел Подкладов: Бывало ли так, что церковные иерархи вас просили не исполнять именно так, как вы исполнили?
Георгий Сафонов: Да, просили. Мы в свое время увлекались такими концертными песнопениями в авторском изложении, которые не все подходили для богослужения, поэтому нам по-доброму указывали, просили, чтобы эти песнопения каким-то образом из репертуара хора исключить, хотя бы из богослужебного репертуара. А на концертах – пожалуйста, нам никто никаких препятствий не делал. То есть на концертах мы такие песнопения исполняем. Ведь в России была такая традиция очень интересная: в храмах пели проще, а на концертах пели более цветастую, разухабистую музыку, если можно так сказать о богослужебной музыке. То есть в храмах старались соблюсти покой, ровность богослужения, а на концертах публику знакомили с тем репертуаром, который эта публика не могла услышать в храмах. Таким образом, кругозор публики расширялся, да и в кругозор хоровых коллективов тоже расширялся за счет того, что они изучали это, преподносили публике. Даже традиция была великопостных концертов, когда пелись те песнопения, которые авторы специально написали для великопостных служб, но которые на самой службе исполнять было не очень этично, поэтому надо было познакомить публику и с другими сочиненными песнопениями. Я обычно веду свои концерты сам, рассказываю о каждом песнопении, об истории, о традиции, о стилях.
Павел Подкладов: Как известно, любой музыкант или дирижер имеет право на собственную интерпретацию той музыки, которую исполняет. Регент церковного хора, как мне казалось, должен быть ограничен рамками определенных канонов и традиций.
Георгий Сафонов: Раньше я думал, что то, что написал автор, это догма. Нас учили так в светских музыкальных заведениях. А потом когда я прикоснулся к богослужебной культуре, я понял, что не все авторы правильно подходили к сочинениям с точки зрения богослужебного текста. Главное, что существует в богослужении, это текст, конечно же. И правильно распеть текст это дело чести каждого автора. Но некоторые авторы, за счет увлечения музыкальной тканью произведения, немножко искажали богослужебный текст, поэтому вмешательство регента, насколько оно возможно, оно должно быть. Рахманинов, между прочим, тоже принес свою партитуру «Всенощного бдения» Николаю Михайловичу Данилину, регенту Синодального хора. Данилин исправил Рахманинова, и когда они спели, Рахманинов сказал: «Это великолепно! Я не мог написать такую замечательную музыку». Сотрудничество регента и автора очень важно.
Павел Подкладов: Отличаются ли функции регента, то есть ваши функции, от функций обычного дирижера или руководителя хора?
Георгий Сафонов: Регентское искусство эксклюзивно по своей природе, оно оригинально и такого искусства, в общем-то, в светском мире не существует. Некоторые говорят, что дирижер и регент это одно и то же. То есть дирижер может быть регентом и наоборот. Я сам окончил вуз, я учился 20 лет как дирижер, потом стал регентом, нашел свою систему управления хором на клиросе, и считаю, что светское образование дало мне многое, но не с точки зрения моего дирижерского аппарата. Регент может быть концертным дирижером, но, насколько позволяет ему образование.
Павел Подкладов: А скажите, пожалуйста, есть ли у вас, помимо музыкальной, какая-то функция в хоре, учитывая, что вы монастырский хор, может быть, духовного воспитания своих подопечных.
Георгий Сафонов: Духовное воспитание начинается с прихода человека на клирос, особенно в монастыре. Мое вмешательство, как руководителя, оно есть, не в столь полной мере, как общение с духовником, но все-таки оно есть. Я считаю, что чем дольше человек находится, особенно в монастыре, на клиросе, и поет, тем больше он проникает в эти глубины богослужения и, вообще, богослужебной практики и богослужебного пения. Люди меняются в зависимости от своего характера. Некоторым достаточно года, некоторым нужно десять лет. Во всяком случае, через какой-то определенный период человек становится явно другим. Он начинает исполнять законы церковные, он по-другому себя ведет, это видно. Иногда из такого прыткого, светского человека, который пришел немножко взбалмошный на клирос, вдруг становится спокойный, рассудительный, вдумчивый человек.
Павел Подкладов: Если этот хор поет на богослужении, то он, отчасти, своим искусством может отвлекать верующего от непосредственной функции пребывания в храме?
Георгий Сафонов: Это - с одной стороны. А с другой стороны, бывает, что хор так углубляет человека в богослужение, что человек выходит после него с совершенно другими глазами. Я всегда говорю певчим и тем, кто работает на клиросе: «Делайте так, чтобы верующий после службы уходил возвышенный, осветленный, очищенный». Но, прежде всего, это зависит именно от хора, потому что пение льется в алтарь, молящиеся в алтаре будут молиться так, как поет хор. То есть им не надо мешать молиться, им надо помогать молиться, и если хор это делает, то молитва льется и уже огромной волной из алтаря выливается на прихожан. И, наоборот, когда на клиросе «бесчинные вопли», как говорили наши предки, нестройное пение, тогда в алтаре священнослужители поеживаются, иногда неприятно слушать, соответственно, -скажу крамольную вещь - и молитва не та, не так молятся в алтаре, что-то мешает. Соответственно, это мешает молящимся воспринимать эту молитву.
Павел Подкладов: А вы чувствуете вот этот момент, миг взаимодействия, миг обратной связи?
Георгий Сафонов: Это бывает, когда в храме некий вздох существует. Я всегда говорю: «Прихожане дышат». Иногда бывает, что даем концерт, а прихожане сидят, и не аплодирует никто. И певчие не привыкли: «А что же делать в перерывах?». Я говорю: «Воспринимайте волну вот этой отдачи. Вы знаете, какая отдача идет от них!». Аплодисментами они сами себя успокаивают, а здесь они отдают эмоцию свою. Это незримо и неслышно предается хору, и хор по-другому поет.
(Звучит пение)
Марина Тимашева: Вы слышали фрагмент песнопения «Не отврати лица твоего. Напев Троице-Сергиевой Лавры» в исполнении Праздничного мужского хора Московского Свято-Данилова монастыря.
