Иван Толстой: В Милане, в помещении престижного Фонда имени Джузеппе Лаццати, прошла презентация книги, посвященной этому видному итальянскому мыслителю, ученому и общественному деятелю. Книгу подготовил историк и наш корреспондент Михаил Талалай. Михаил, чем известен Джузеппе Лаццати?

Михаил Талалай: Начну с того, что мы презентовали по сути две книги: первая, на русском, вышла несколько лет тому назад в Петербурге, вторая, на итальянском, также под моей редакцией, появилась недавно в римском издательстве «Ave».

История этого проекта была такова: однажды мне позвонил некий римский медик, сеньор Трезальти, главврач одного столичного госпиталя, и, представившись последователем Джузеппе Лаццати, предложил мне, как русскому историку, написать биографическую книгу о Лаццати. Я согласился, но при этом задал тот же самый вопрос: а кто это такой Джузеппе Лаццати?

В итоге я поехал, скажем, в командировку, в Милан, где жил мой будущий герой, и начал собирать материалы. В результате мне открылась личность огромного масштаба, неизвестная в России. Поездки в Милан, откровенно говоря, помимо новизны сюжета, приносили много приятного: дело в том, что Лаццати и его ученики купили в альпийских предгорьях, близ Милана, заброшенный монастырек, отреставрировали его и превратили в место уединения, размышления, духовного укрепления и прочего – там же, в 1986 году, чуть более 20 лет назад, и упокоился Лаццати. Там же, конечно, - огромная библиотека его сочинений и сочинений о нем, так что работал я среди горной тишины.

Проект несколько изменился: я написал обширный биографический очерк, но решил представить русской публике деятельность Лаццати через его собственные тексты, отобрал и перевел, самые интересные на мой взгляд.

Но вернемся к фигуре Лаццати.

Он родился в Милане в семье торговца сыром в 1909 году, в следующем году тут будут торжественно праздновать его 100-летие. Поступив на филфак Католического университета, он увлекся раннехристианской литературой и стал видным специалистом. Может, он бы так и остался ученым, видным ученым, но время было иным. Идет Вторая мировая война и лейтенант Лаццати попадает в немецкий концлагерь: это малоизвестная военная страница. Нацисты, после временного падения Муссолини в 1943 году, объявили итальянским офицерам альтернативу: или идти под ружье в марионеточную армию эфемерной республики Сало – или концлагерь. Лаццати выбирает второе. Два года в плену, два года непрерывных страданий выковали из Лаццати нового человека. Некоторое время с миланцем в лагере сидел Алессандро Натта, впоследствии – генсек итальянской компартии. Он запомнил Лацатти таким: «Был замкнут, трезвомыслящ и одновременно открыт к любой беседе. Католик до мозга костей и убежденный антифашист, он, однако, внимательно слушал оппонентов. Меня поразила его вера в то, что перековка нации и государства возможна лишь при участии масс, при задействовании культурно-общественных сил, помещенных старой Италией на обочину. Он говорил мне, что Италия не должна восстанавливать свое дофашистское прошлое».

Товарищи по несчастью дали ему прозвание «профессор»: мозг не может не думать – таков был его лозунг в лагере и он читал там подпольные лекции по истории и литературе.

По окончании войны – первый общественный подвиг. Молодого ветерана, с антифашистским прошлым выбирают членом Парламента. «Политик поневоле» - так Лаццати себя назвал в то время. Вот что он писал:

«Страна, разрушенная политически и экономически, только что выйдя из кошмара войны и ярма фашистской диктатуры, стоит перед труднейшей задачей реконструкции. Следовательно, ей надо помочь».

Ему довелось участвовать в создании Конституции Итальянской республики – напомню, что в 1946 году в Италии пала монархия. Так что для большинства итальянцев Лаццати – это один из основателей современного итальянского государства. Он участвовал также в проведении многих важнейших государственных реформ.

Но большая политика и Рим тяготили миланца, и после римской пятилетки он вернулся в родной город. На первый план вышло снова образование, культура, университет. В 1968 году он становится ректором университета города Милана. Именно в том году взорвалась студенческая революция, и Лаццати пришлось пережить от студентов много обидного.

Он много писал: о культуре, современном христианстве, о месте христианина в миру.

Иван Толстой: Именно так - «Христианин в миру» - и называется ваша книга. Расскажите, пожалуйста, о ней.

Михаил Талалай: Я выбрал это название, так как оно мне показалось стержневым для Лаццати. В самом деле, после лагеря в Германии и большой политики в Риме он много думал о том, как должен вести себя верующий человек в современном обществе: на посту, например, ректора университета, или члена Парламента, или врача. Именно эти размышления и нашли в Италии многих последователей.

Кроме биографического очерка, я включил переводы очерков Лаццати: во-первых – о раннехристианской литературе, интересной не только верующим. Затем – репортаж о поездке в СССР в 1962 году, в составе правительственной делегации.

Иван Толстой: И что он увидел в СССР?

Михаил Талалай: Он пришел к интересным выводам, в том числе, о происхождении советского безбожия.

«Объяснение во многом имеет истоки не в русской земле, а на Западе, отвергнувшим, в ходе нескольких последовательных шагов, религиозную основу своей цивилизации. Без религиозной и антирелигиозной философской доктрины, питавшей большевистскую революцию, этот импортированный западный продукт, семена, посеянные Западом, привели к логическому и ужасающему всходу. Выглядят трагическими усилия советской России противопоставить себя Западу, ценности которого она в прошлом усвоила, но напрочь лишила их религиозного смысла».

Иван Толстой: И последний вопрос, даже два: зачем римскому главврачу Трезальти захотелось представить Лаццати русской публике и зачем итальянцы захотели потом сделать на основе вашей книги книгу итальянскую?

Михаил Талалай: Римский врач Трезальти – большой русофил, каковых немало в Италии. Он часто бывал в России, завел друзей. Захотел, чтобы они и другие узнали о его духовном учителе, которого он называл русским словом «старец». Он так и говорил «il mio starez». Потом в Риме решили, что мой биографический очерк и подбор писаний представляет некий свежий подход и посчитали нужным сделать итальянскую книгу. Так Лаццати, несколько обрусев, вернулся к итальянской публике.

В заключение скажу, что в презентации деятельно участвовала православная община города Милана. Так получилось, совершенно случайно, что в прошлом году миланская курия передала ей один бывший католический храм, прекрасный памятник архитектуры. А его реставрацией занимался Фонд Лаццати. Я считаю это неким посмертным подарком для России от Лаццати.