На открывающемся в среду в Бухаресте саммите НАТО Украина и Грузия рассчитывают получить статус участников продвинутой партнерской программы Membership Action Plan. Ее считают «дорожной картой», которая непременно приведет страну-кандидата к полноценному членству в этом военно-политическом союзе. Но что именно подразумевает MAP?
С формальной точки зрения план не является билетом в альянс. Но де-факто это нечто близкое. До сих пор все страны, получившие от НАТО свой индивидуальный MAP, уже вошли в небо либо ожидают такого согласия в ближайшее время.
В 1999 статус партнеров MAP получили девять стран – Албания, Болгария, Латвия, Литва, Македония, Румыния, Словакия, Словения и Эстония. Все из них кроме Албании и Македонии в 2004 стали полноправными членами организации.
На сайте НАТО MAP называется «программой оказания практической помощи» государствам, которые изъявляют желание присоединиться к альянсу.
Сотрудник лондонского исследовательского центра Royal United Services Institute for Defense and Security Studies Алистер Кемерон объясняет, что в сущности MAP представляет собой набор критериев, позволяющих судить о том, как далеко зашла страна-кандидат в осуществлении реформ в области военного строительства и общеполитических институтов. Хотя упор делается на первый аспект, он тесно связан со вторым. Например, военная машина страны должна находится не просто под полным контролем ее политических властей, но избранных непременно демократическим способом.
Установленные в военной области управленческие и технические стандарты должны совпадать с теми, что применяются в НАТО. Страна должна урегулировать этнические споры и конфликты с соседями, продемонстрировать приверженность верховенству закона и защите прав человека, рыночной экономике и социальной справедливости. Наконец, ее национальное законодательство не должно содержать норм, которые могли бы затруднить сотрудничество с альянсом. Последнему должен быть просто выгоден прием нового члена, который не стремился бы решить собственные проблемы за общий счет.
Бывший представитель США при НАТО Роберт Хантер уточняет, что продвижение по «дорожной карте» MAP должно превратить потенциального участника объединения в «ценного союзника, не потребителя безопасности, а ее производителя».
План выкраивается под каждого номинанта индивидуально и может значительно различаться по объему требований и времени исполнения. К примеру, Тирана и Скопье ожидают формального приглашения присоединиться к НАТО уже почти десять лет. Вероятно, они наконец получат его в Бухаресте. Хотя в отношении Македонии на этот счет существуют некоторые сомнения – ее конфликт с соседней Грецией по-прежнему не разрешен. Хорватия присоединилась к MAP в 2002 и также надеется на положительное решение румынского саммита по своей кандидатуре.
О своем желании получить MAP заявили еще две балканские страны, ранее входившие в состав СФРЮ – Босния и Герцеговина и Черногория. Однако их заявка едва ли будет удовлетворена уже на этом форуме НАТО.
Своего рода первой ступенью к MAP, пусть формально с ней не связанной, является программа «Партнерство ради мира». Это запущенный в 1994 году проект предназначался для налаживания отношений между НАТО и странами, раньше входившими в противостоявшие ему ОВД или находившимися в промежуточной «серой зоне». Сейчас у НАТО 23 таких партнера. В их числе Россия, Сербия и все государства Средней Азии. Далеко не все из них рассчитывают пополнить в будущем состав организации. Как поясняет Роберт Хантер, ПРМ является «очень гибкой конструкцией. Если какая-то страна продвинулась в нем достаточно далеко, и активно консультируется с НАТО», то она может «всего за год» получить MAP.
Каждый год Брюссель дает оценку характеру отношений с каждым из своих партнеров. Украина и Грузия развивают с ним связи в рамках предваряющей MAP стадии «интенсивного диалога». Но мало кто из экспертов ожидает, что в Бухаресте их статус в НАТО будет повышен. Хотя за такое решение активно выступают США, ему противятся Германия, Франция и некоторые другие страны. В числе факторов, осложняющих кандидатские заявки Киева и Тбилиси, называются отсутствие широкой поддержки членству в альянсе в украинском обществе и неурегулированность конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер назвал в числе внезапно возникших осложнений и силовой разгон грузинскими властями демонстрации оппозиции в ноябре прошлого года.
Но гладкая дорога к членству не была бы гарантирована этим странам даже при отсутствии перечисленных препятствий. Эксперт Алистер Кемерон поясняет, что критически важным для положительного решения вопроса являются тонкие политические соображения, которые никакими «дорожными планами» не описываются: «это зависит и от того, насколько “аппетитными” покажутся кандидаты той или иной стране НАТО. В альянс входят 26 стран со своими собственными интересами».
Члены альянса прекрасно осознают, что приглашение в него Тбилиси и Киева вызовет гнев Москвы, весьма откровенно выражающей свое недовольство желанием соседей заградиться натовским зонтиком.
Но даже это само по себе весомое соображение не является определяющим. Как указывают некоторые наблюдатели, Украине и Грузии не придется ждать следующего года, чтобы получить желанный план MAP. С формальной точки зрения ничто не мешает НАТО вернуться к рассмотрению их заявки тут же по завершении бухарестского саммита. Возможно, Брюссель всего лишь ожидает того, чтобы Владимир Путин сдал свои полномочия сменщику.
