Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Евгения Назарец.
Андрей Шарый : В Москве избит журналист Артем Скоропадский. Об этом стало извпестно вчера вечером. В последнее время он работал в издании «Газета» и освещал деятельность оппозиции. Несмотря на то, что нападавший никак не обозначил свои мотивы, новый факт агрессии в отношении представителя средств массовой информации может быть связан с профессиональной деятельностью, считают коллеги журналиста и правозащитники. На эту тему - корреспондент Радио Свобода Евгения Назарец.
Евгения Назарец : Артем Скоропадский недоумевает - его репортажи последнего времени с Маршей несогласных или пресс-конференций Михаила Касьянова были, по словам самого журналиста, «рядовыми». Ситуация ночью 8 января тоже была рядовой - Артем возвращался домой около часу ночи.
Артем Скоропадский : Меня окликнул какой-то молодой человек. Я повернулся, и он тут же ударил меня очень сильно в лицо сначала один раз, а потом другой. Удар был очень сильный. Я чуть ли не потерял сознание. Он толкнул меня и побежал вперед. Ничего не требовал, не пытался отобрать ни деньги, ни мобильный телефон. У меня рассечена бровь, очень большой синяк под одним глазом (практически не открывается глаз) и поврежден нос.
Не знаю, с одной стороны, в газете "Газета" я должен был освещать как раз деятельность оппозиции, среди прочего, коалиции "Другая Россия", Касьянова, других оппозиционных партий и даже радикально-оппозиционных. Своих оппозиционных взглядов я никогда не скрывал. Но, с другой стороны, никаких особых сенсаций я никогда не писал в газете.
Евгения Назарец : Пострадал ли журналист Артем Скоропадский за политику, за журналистику, или попал под горячую руку хулигану - все обстоятельства, по сложившейся практике, милиция и журналистское сообщество будут выяснять по отдельности. Очень может быть, что придут к совершенно разным выводам. Центр экстремальной журналистики не занимается политикой. Но что делать, если политическая журналистика в России становится экстремальной? Объясняет директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов:
Олег Панфилов : Политика политикой, а право на свободу слова записано в той части или в том разделе российской Конституции, которая называется "Политические права". Когда людей лишают права распространять эту информацию, это является нарушением свободы слова. Если, действительно, эта история с Артемом Скоропадским связана с его профессиональной деятельностью, с его публикациями по Маршу несогласных или о каких-то других политических акциях, то это только подтверждает общую тенденцию - желание разных представителей власти каким-то образом замолчать информацию о том, что происходит внутри России.
Я иногда шучу по поводу того, что мы и президент Путин начали работать одновременно. Мы создались в феврале 2000 года, Путин уже месяц был как исполняющим обязанности президента. По началу-то мы полагали, что будем в основном заниматься проблемами журналистов на войне или в каких-то горячих точках. Постепенно, с изменением государственной политики, мы стали замечать, что практически вся Россия становится экстремальной зоной.
Евгения Назарец : По информации Центра экстремальной журналистики нападений на журналистов на массовых акциях не было со времен путча 1993 года вплоть до Маршей несогласных в апреле 2007. Тогда же стала поступать информация о нарушениях прав журналистов, освещающих деятельность оппозиции. Не каждое нападение на журналиста вызвано его профессиональной деятельностью и присутствием в гуще оппозиционной политической жизни. Но даже «доказанных» или очевидных случаев хватает для того, чтобы утверждать - насилие против журналистов можно считать цензурой «по-российски». Говорит председатель Союза журналистов России Игорь Яковенко:
Игорь Яковенко : В очень многих случаях эта, безусловно, связь прослеживается. В частности, в таких трагических случаях, когда речь идет об убийствах журналистов. За последние годы мы зафиксировали более 250 фактов, когда журналистов убивают за их профессиональную деятельность.
Евгения Назарец : Если ли очевидно, что профессиональные причины у агрессии, у нападения на журналиста, является ли это, на ваш взгляд, нецивилизованной формой выражения собственных взглядов каких-то отдельных лиц (вот они свое несогласие так свое с журналистом выражают), или все же в России это система, в которой всего есть определенные заказчики и исполнители?
Игорь Яковенко : Вообще, это, я бы сказал, даже не система - это форма цензуры. После ликвидации официальной цензуры в России сформировалось много самых разных видов цензуры. В частности, цензура автомата Калашникова одна из самых трагичных. Определенные темы закрываются после того, как журналиста, который их разрабатывает, убивают. Этот вал насилия, который происходит по отношению к журналистам, деформирует профессию. Потому что журналистика становится испуганно профессией.
Евгения Назарец : Председатель Союза журналистов России Игорь Яковенко подчеркнул - в стране только пять процентов дел о нападениях на журналистов расследованы. Избитый накануне в Москве журналист Артем Скоропадский написал заявление в милицию. О том, чтобы самому попытаться узнать, чем и от кого заслужил побои, думает, но без большой надежды на результат. Даже журналистские связи и осведомленность в этом мало помогают. Разве только кто-то захочет «взять на себя ответственность», или подсказать, за что нынче бьют журналистов.
