Коллегия министерства образования России рассматривает вопрос об одобрении нового школьного учебника по истории, созданного коллективом авторов под руководством Александра Филиппова. До сих пор этот учебник мало кто видел, но он уже стал предметом горячей общественной дискуссии. Тот же авторский коллектив предварил выход этого учебника изданием методического пособия для учителей, в котором фактически оправдываются сталинские репрессии, а дело «ЮКОСа» преподносится как положительно повлиявшее на политическую и экономическую ситуацию в стране.

Многие эксперты отмечают, что учебник создавался по прямому указанию Кремля. Руку к нему приложил известный «Фонд эффективной политики» Глеба Павловского. Идеологический заказ государства на школьные учебники по истории - это дело как раз обычное. Журналист Радио Свобода историк Кирилл Кобрин считает, что проблема в другом - в самом российском обществе до сих пор нет консенсуса по самым острым вопросам недавней истории. А пока этого консенсуса нет, и спора о том, как преподавать историю, разрешить не удастся.

- Кирилл, в чем собственно суть дискуссии? Чем этот новый учебник по истории отличается от тех, которые уже издавались и издаются в России?

- Прежде чем перейти к конкретике, я бы хотел сказать, что вообще хороших школьных учебников по истории, строго говоря, не существует. Первая задача учебника по истории - в доступном для школьников виде сконцентрировать некий краткий набор фактов и мнений по поводу прошлого той или иной страны, того или иного континента, или всего мира. Вторая задача заключается в некоей национальной, идеологической государственной функции. Я замечу, что не существует ни одного школьного учебника по истории, который бы не нес этой функции. Более того, сама по себе идея, концепция курса истории в школах - это наследие романтической эпохи XIX века, эпохи создания национальных государств, когда национальная история становилась неким строительным материалом для формирования сознания граждан или подданных в национальных государствах. С тех пор концепция учебников не очень сильно изменилась.

Что касается первого обстоятельства, предполагающего, что учебник есть некий набор фактов, которые должны перемежаться какими-то мнениями, вопрос заключается не только в мнениях, которые высказываются по поводу тех или иных фактов, но и наличия самих этих фактов в учебниках. Все мы помним советские школьные учебники, где, например, практически полностью отсутствовала тема репрессий. В советской истории было очень много лакун, и многие факты не назывались только для того, чтобы не выносить какого-то мнения по поводу этих фактов.

- Не могли бы вы прояснить, какой все-таки взгляд предлагают авторы этого нового учебника на упомянутую уже эпоху сталинизма?

- Они уже ничего не предлагают на самом деле. Потому что первый вариант, который предполагал, скажем так, некоторое государственническое оправдание сталинских репрессий он, насколько я знаю (мы же все обсуждаем то, что мало кто видел на самом деле), судя по всему, эта часть как раз в этом пособии убрана.

Я напомню, о чем идет речь. В сущности, может быть только два отношения к эпохе сталинских репрессий. Первое - это общечеловеческое, которое заключается в том, что преступный режим уничтожил сотни тысяч, миллионы людей для того, чтобы преследовать какие-то свои цели. Это первая и, я надеюсь, самая распространенная точка зрения на этот период советской истории. Другая точка зрения заключается в том, что, да, конечно, были убиты сотни тысяч или миллионы людей. Хотя мы еще посмотрим - сколько там, на самом деле, погибло, говорят они, потому что достоверных цифр нет, но зато, смотрите, какие были построены заводы, дороги, какая была армия и так далее. На самом деле все разговоры ведутся между двумя вот этими позициями. Окончательный выбор заключается в том, какое место общество видит, какой взгляд на себя оно примеряет.

Ведь, в конце концов, что такое если не хороший, то хотя бы приемлемый учебник? Тот, который, в общем-то, является результатом общественного консенсуса, когда общество в той или иной степени по большей части согласно относительно своего прошлого. Вот, к сожалению, относительно русской, российской, советской истории этого консенсуса не существует. Поэтому возникают такие дикие идеи включить в школьные пособия рассказ о сталинских временах, с точки зрения того, сколько мы построили заводов. Другой камень преткновения - это как раз то, как описывается период 90-х годов и начало 2000-х.

- Сразу возникает вопрос: а стоит ли вообще в школьные учебники вносить столь недавнюю историю? Не является ли этот период предметом обсуждения, например, для политологии?

- Я надеюсь, представители академического сообщества на меня не будут особенно сердиться, если я все многообразие мнений на этот счет сведу к двум точкам зрения. Первая точка зрения - это то, что в истории может быть все, вплоть до буквально вчерашнего дня. Все, что произошло, уже является историей. Другая точка зрения - история кончается либо на поколение назад, либо на два поколения назад. По крайней мере, она кончается тогда, когда непосредственное влияние событий недавнего прошлого до нас прямиком не доходит, а опосредованно - безусловно. С этой точки зрения, можно и включать 90-е и начало 2000-х в школьный курс, можно не включать. Это очень важный период в жизни страны. Значит, он должен быть если не включен в учебник, то, по крайней мере, он должен стоять в центре дискуссии, в центре исторического или гуманитарного обучения, а не на его периферии.

- Что, по-вашему, делать научному сообществу, если, например, министерство образования одобрит эту версию пособия для учителей, и на ее основе все-таки будет сделан какой-то учебник для школьников?

- Нельзя говорить только об одном или сколько-нибудь самом важном влиянии на этот процесс именно академического, научного сообщества. Ни один крупный ученый никогда не написал сколько-нибудь хорошего учебника. Учебники пишутся и должны писаться теми, кто знает, как преподается этот предмет. Поэтому вопрос заключается не в том, как высокие умы исторической науки, историографии, решат в своих сферах, как это должно быть написано. Это крайне неправильный подход. Правильный подход - это общественная дискуссия и непосредственное прямое участие в создании подобного рода литературы педагогов, для того чтобы они могли непосредственно принимать участие и создавать отчасти эти самые книги.