За столько лет я так и не решил, друзья, что делать с вашими письмами о телевидении, с вашими мнениями о телепередачах, о ведущих, комментаторах. Я таких писем не оглашаю, но нет у меня твёрдой уверенности, что поступаю правильно. У нас есть неписаное правило: не задевать наших собратьев-журналистов, чтобы не вышел нескончаемый гладиаторский бой – может быть, кому-то на потеху, но во вред нашему основному делу. С другой стороны, телевидение давно стало такой силой, которую нельзя не замечать. Даже о газетах – во времена, когда телевидения не было в помине, а радио только начинало свой путь, – одним очень наблюдательным мыслителем было сказано, что с появлением газетной промышленности открылась возможность выигрывать войны ещё до их начала: выигрывать посредством умело проведённой газетной кампании. Что уж говорить о телевидении, тем более, если оно в руках правительства. Получается, что обсуждать правительство можно, а его подручных – нельзя. Но ведь они – части правительственной машины. Причём, вторая часть в определённом смысле важнее первой. Короче, одно письмо о российском телевидении я вам всё-таки прочитаю. Пишет Дмитрий Алексеевич Исаев из Архангельской области:

«Хочу поделиться с вами, Анатолий Иванович, тем, что я разглядел по телевизору. Наши думцы часто сетуют с экрана, что Америка и Европа не понимают России и не доверяют ей. Но всякому здравомыслящему человеку ясно, что они поступают логично и адекватно. У власти в Америке находится народ, и у власти в Европе находится народ. Спрашивается, почему свободные народы должны доверять кучке людей, которые не подпускают к власти свой собственный народ? Россия и её народ ведь не вотчина одной партии в кавычках, даже если она называется «Единая Россия». Дайте нам возможность получать правдивую информацию о стране и мире, реально на выборах решать свою судьбу – и вас сразу же поймут и Америка, и Европа, и будут вам доверять. Большинство из нас получает информацию от господина Познера В.В. Он каждое воскресенье в 18.00 соберет штатных собеседников, даст им тему, они её, как конфетку, пососут, потом выплюнут на стол, и на этом всё. Познер разведёт руками: «Ну, такие времена!» Я его всего два раза видел искренне заинтересованным в теме. Это когда кто-то предложил убрать рекламу пива, в том числе – из его передачи, и когда кто-то высказался за пропорциональный налог на личные доходы. Тут он искренне возмущался. А главное – его передача постоянно, неизменно предлагает нам искажённую, неправдивую картину нашей жизни, и он явно это понимает, как и то, что мы тоже понимаем, что он делает это сознательно», - пишет Дмитрий Алексеевич Исаев из Архангельской области. Спасибо за письмо, Дмитрий Алексеевич! Действительно все всё понимают. Все понимают, что Кремль, его службы – такие, как телевидение, его люди –не освещают действительность, а затемняют. Но одни считают, что так и надо, потому что это хорошо, а другие – что так не надо, потому что это плохо. Эти люди и составляют в России две основные партии. На бумаге их нет, а в жизни они существуют: партия, которая за Кремль, и партия, которая против Кремля. Почему первая партия одобряет брехню и бесчинства Кремля? Потому что брехня и бесчинства Кремля направлены против второй партии. Партия, которая за Кремль, считает партию, которая против Кремля, партией врагов России, а враг, он и есть враг: его нужно окорачивать.

Наш слушатель Поляков из Шатуры, правда, считает, что есть и третья партия, самая многочисленная. «Люди в России, – пишет он, – не хотят думать. Делаем всё, не думая. Выбираем власть, не думая, наблюдаем за её действиями, не думая. Некому думать-то или лень думать. Лень вообще что-то делать. Вот если бы кто-то всё сделал и всё дал, а сами мы не можем, да и научить нас некому, те, кто бы мог, уже за океаном или в могиле, или слишком слаб. А у остальных чем дальше, тем меньше шансов понять, что демократия – это просто здоровая конкуренция в обществе, в политике и экономике. У нас в России огромный дефицит умов – это главная и вполне реальная беда. Поляков Сергей. Шатура».

Письмо из электронной почты: «Здравствуйте, уважаемый Анатолий! Слушал вашу передачу. Давно так меня никто не смешил. Вы продолжаете превозносить США, ругать Россию и дискредитировать православие. Но ваши передачи имеют и положительное значение. Указывают на недостатки. А это только усиливает Россию. Своими подрывными действиями вы сплачиваете людей, а не разобщаете. Вы сказали в очередной раз, что все стремятся жить в США. А это, мягко говоря, не так. Только люди из бедных стран, либо те люди, у кого выгодные контракты. И жизнь там не сахар. Отношения между людьми не такие, как на Родине. Один мой знакомый жил в США и Канаде, говорит, что в Канаде лучше. А ещё один знакомый, директор московской фирмы, жил два года в США, не понравилось, вернулся обратно. Так что не надо врать, что все туда стремятся. Некоторые – да, но не более. Я, например, собираюсь съездить посмотреть, и только. Дальше, Америка живёт за чужой счёт, у неё самый большой внешний долг в мире! А амбиции непомерные. И в мире их никто не любит и не уважает, такую они ведут внешнюю политику. Внутренняя политика у них намного лучше. В России наоборот, внутренняя политика хромает, имеет много недостатков, а внешняя, в основном, правильная. Нет, вы очень умный, психически нормальный, даже симпатичный, но путаете понятия добра и зла, то есть, морально помешаны. С уважением Егор Москаленко».

Спасибо за письмо, господин Москаленко. Обязательно напишите мне, что вы увидите в Америке. Согласен с вами: не все стремятся туда. Не все! Если вы поняли меня так, что – все, то это исключительно моя вина. Не знаю, как я мог сказать, что все туда стремятся, если я, например, не стремлюсь, мне дома привычнее. Уже, значит, не все… И мой друг доктор Иванов почти сорок лет сидит в сельской амбулатории и никуда не стремится – даже в ближайший город, в Ахтырку, его калачом не заманишь. То же и остальные мои односельчане.

А вот автор следующего письма (российский гражданин) живёт в Америке. Читаю его письмо:

«Пару дней назад вернулся из Москвы. Ездил туда, чтобы забрать моего 78-летнего отца. Он совсем ослеп, и у него начинается синдром Паркинсона. В Москве за ним ухаживать некому, папу везу по туристической визе. Значит, у него не будет никакой медстраховки и пенсии. Я буду оплачивать все расходы. Так мы и проверим, как живется в Америке без медицинской страховки. О своём опыте я вам обязательно отпишу, но предчувствую, что живется несладко. Я не очень богат по американским стандартам. Пробыл я в России четыре недели. Бардак. Некомпетентность. Иллюзии. У моих лучших московских друзей мозги затуманены настолько, что я даже не стал спорить с ними. Один из них, доктор наук, всерьез сожалел о брежневских временах, а другому было на все всерьез наплевать, кроме его попугая. Однако, они оба, никогда не жившие в США, тоже просвещали меня про отсутствие там демократии. Я слушал весь этот бред. У моего друга, того, что доктор наук, завлаб – зарплата 12 тысяч рублей. Вот его и тянет в брежневские времена. Там была и зарплата погуще, и статус науки повыше. А немного подняться над этой логикой нет сил даже у доктора наук. Бытие определяет сознание. Да и человеческий мозг – штука консервативная. Очень мной почитаемый советский поэт Леонид Мартынов когда-то написал, что «состояние умов не проще может измениться, чем очертания домов». Очертания многих домов уже поменялись. Дело за мозгами».

Следующее письмо: «Уважаемый Анатолий Иванович! Услышал ваше мнение, что после решения Путина остаться у власти перспектива постепенного изживания путинизма в России закрыта – откажутся от него враз и с гиком, как вы сказали, не уточнив, правда, когда это произойдёт. Но неужели этого не понимает сам Путин? Вы понимаете, а он, выходит, не понимает? Мне что-то не верится. Вы понимаете, я понимаю, некоторые мои друзья и знакомые понимают, а он не понимает? Почему он так странно поступает? Превращает в пустую формальность такие судьбоносные события, как думские и президентские выборы. И всё это не прямо, не по-мужски, чего многие от него ждут и даже требуют, а с ужимками, извините – через попу… Как это можно объяснить?», – пишет этот слушатель.

Мне кажется, это можно объяснить тем, что Путин боится России или за Россию. Он не уверен в командном составе страны. Уходящего президента в США называют «хромой уткой». Его власть ослабляется. Это не очень хорошо, но терпимо в странах опытной демократии. А в России при «хромом» президенте, как думает, видимо, Путин, может произойти опасный беспорядок, безвластие или ожесточённая борьба за власть (неизвестно, что хуже). Вот чего боится Путин. Тут нет моего домысла. Путин сам сказал, что ему хотелось бы, чтобы начатые при нём дела были продолжены. Желание понятное, но с демократической точки зрения не совсем законное. Демократическая смена президента – это нередко смена и политики, смена курса, более или менее крутые повороты. Ведь на свободных выборах может победить оппозиция, считающая неправильным всё или почти всё, что делал ушедший президент. Это нормально, это и есть демократия. Правитель-демократ не может и не должен бояться, что после него появится новая метла. Лучше сказать так: правитель-демократ может, но не должен этого бояться. А Путин боится, о чём и говорит почти прямо.

«Хочу описать одно свое наблюдение. Видел как-то пикет в поддержку Партии Большой Берлоги (автор, конечно, имеет в виду «Единую Россию»), – так они еле успевали от плевков уворачиваться, и их довольно быстро смыло с улицы. А в газетах тем временем составляют их "рейтинги" не ниже 50-60 процентов. Интересно, правда? Андрей, Петербург». Вот именно! Это я говорю автору предыдущего письма. Вот этих плевков, которые могут с головой накрыть его политический режим, и боится Путин, и, судя по всему, не знает, что делать.

Один слушатель пишет о своём городе: «Город контрастов. Точно. Город притворно-благочестивых попов, откровенных мракобесов и тихих сумасбродов. Мирок свах, знахарок и томных мамзелей. Со времен Островского и первых трамваев люди эти не изменились. Интернет и радио "Свобода" здесь чужеродны, как марсианские хроники. Такой вот электорат». Автор этого письма называет свой город – большой, даже очень большой город на северо-востоке России, а я его не называю, потому что так, по-моему, можно описать почти любой населенный пункт не только России, но любой страны. Такие описания что-то говорят – мне, по крайней мере, – об авторах, об их настроениях, что, вообще-то, немало.

Письмо из Москвы: «Уважаемый Анатолий Иванович! Одно небольшое замечание. Цитируя Салтыкова-Щедрина, многие допускают ошибку: вместо "Тащить и не пущать" говорят: "Держать и не пущать". Вот и вы допустили эту ошибку. Но "держать" и "не пущать" – это по смыслу одно и то же. Щедринский же градоначальник действовал другим манером: если кто упирается, не хочет идти – тащить его, а если наоборот, рвётся куда-то – не пущать. Всегда наперекор. Проверьте по первоисточнику. В.Френкель».

Спасибо, господин Френкель! Всю жизнь себе говорю: проверяй, всё проверяй и уточняй, прежде чем ляпнуть, не полагайся на память, и всё равно нет-нет, да и сморозишь что-нибудь более или менее несуразное. Правда, такие ошибки, в какой вы меня уличили на сей раз, встречаются не только у меня, а даже у великих, у классиков. Бывает, что их ошибки становятся общими. Сколько людей повторяют, например, слова о гнили, которая завелась в королевстве Датском, уверенные, что они принадлежат Гамлету, тогда как у Шекспира их произносит Марцелл. А первым – или одним из первых – эту ошибку допустил Тютчев в 1867 году, в письме дочери. У меня это застряло в памяти потому, что в их переписке говорилось о вещах, для меня не совсем далёких. Дочь Тютчева жила в Брянском уезде, и её угнетала тамошняя действительность. Повальное пьянство крестьян и попов. «Деморализация увеличивается с каждым годом. Здесь нет больше ни одного священника, который не проводил бы три четверти своего времени в пьянстве… Никогда ещё народ и духовенство не представали передо мной в таком безобразном свете…». Вот на это письмо отвечая, Тютчев и вспомнил слова про гниль в Датском королевстве, и приписал их Гамлету. Повальное пьянство крестьян и попов в упомянутом уезде в 1917 году сменилось повальным пьянством ленинских комиссаров и крестьян, потом – колхозных партийных секретарей и колхозников; говорю это не голословно, бывал там, и даже – что уж греха таить! – сам принимал посильное участие, ну, а с начала 90-х годов опять пошло повальное пьянство попов и крестьян. А в письме Тютчева из Петербурга (напомню: это ровно 140 лет назад) читаем: «Разложение повсюду. Мы двигаемся в пропасть... В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию». Он был тогда крупным должностным лицом – председателем Комитета иностранной цензуры, так что мог убеждаться во всём воочию, что, правда, не мешало ему в это же время сочинять воинственные стихи против Европы, в защиту славянства, доказывать, что всё оно – «народ единый, единой матери сыны» и что грянет таки «клич к объединенью», каковое объединенье и свершится, чтобы царь России возвысился над миром «как всеславянский царь». Каким образом можно возвыситься, двигаясь в пропасть, Фёдор Иванович не объяснял, и дочка над ним посмеивалась, напоминая в этом же своём письме его слова: «В Россию можно только верить»… Знать бы, что напишут о Брянском уезде и о правительственных сферах ещё через 140 лет, но это ещё когда будет, а господин Москаленко уже завтра напишет мне, что я устами великого поэта и его дочери дискредитирую русскую православную церковь, как будто в этом деле можно состязаться с её штатом больших и малых пастырей.

Пишет Марина Богатырёва: «Радио "Свобода" задаёт своим слушателям вопрос, когда, по их мнению, будет хорошо в России. Сегодня я слышу те же ответы, что и в 85-м году. Одни говорят, что через пять лет, другие – через десять, третьи – через пятнадцать. А я вам скажу в 2007 году вот что: никогда! Никогда у нас в России не будет хорошо. Никогда нам не выкарабкаться из этого болота. Наверху нет понятия, что такое хорошо и что такое плохо, нет такого понятия и внизу. Я вижу, как люди, у кого сыновьям подходит служить в армии, продают свои квартиры и уезжают в Австралию, Новую Зеландию, Америку – ну, куда угодно, где только можно зацепиться. А у алкоголиков дети несчастные – идут под тумаки извергов-солдафонов. Разве творилось бы такое в армии, если бы офицеры были Божьими людьми? Много можно писать, но всё бесполезно, ничему доброму не бывать. Иногда слышу, как говорят: Америка подавится Россией. В каком веке живут эти люди?».

Один московский слушатель радио «Свобода» прислал нам письмо русского американца, который рассказывает, как он сбежал из Москвы: «Позарившись на высокую зарплату, я поехал работать в офис одной американской фирмы в Москве… Работа была просто не бей лежачего – как говорится, синекура. И тем не менее, проработав неполный год, я собрался, разорвал контракт и вернулся в США». Среди причин упоминает такие. «Грязный воздух, грязная вода. Летом дышать просто невозможно… Повсеместное воровство. Купил бутылку минеральной воды – она фальшивая. Купил бутылку вина – оно поддельное… Противно до ужаса, даже в советское время было лучше… Везде грязь и полное бескультурье… На автодорогах люди становятся зверьми… Коррупция беспредельная… Это не то что страна третьего, а скорее всего, четвертого мира… Сколько раз приходилось сталкиваться с обсчетом – вы себе не представляете… Я просто не буду упоминать о безобразно высоких ценах на самые обыденные бытовые товары… Итог: больше ни за какие деньги туда не поеду».

А вот что рассказывает о себе тот слушатель «Свободы», который переслал нам это письмо. Он инженер, ему 75 лет, последние 16 лет он жил аж в Южно-Африканской республике, в прошлом году вернулся после автомобильной аварии и хирургической операции, за которую благодарит хирурга-индуса: волшебник, золотые руки – так отзывается о нём. «В Москве, – слушайте! – нашёл работу, теперь, – пишет, – работаю, очень доволен». Ещё бы ему не быть довольным: в 75 лет, после аварии и операции, нашёл работу, и какую! – «импорт-экспорт кабельной продукции, но не только» (его слова). «Лямку пока тяну. На работе, кажется, мной довольны, отношение хорошее, это важно. Занимаюсь также и техническим творчеством – изобретательством. Теперь стало не хватать времени. В праздники (3, 4 и 5 ноября) должен выкроить время для написания заявки на изобретение с одним соавтором, который, кстати, старше меня. Я смотрю, тут многие старики работают, некоторым даже 80 лет! Хотя поначалу, – продолжает этот везучий человек, – Москва произвела на меня удручающее впечатление, хотелось бежать куда глаза глядят. Но прошёл все стадии прописки, прописался (теперь говорят "зарегистрировался") в квартиру жены, получил "страховой полис" (то есть бесплатное медобслуживание, поликлиника и больница, некоторые лекарства), пенсия мне шла и раньше (у меня трудовой стаж 34 года); имею "социальную карту москвича", это даёт мне право на бесплатный проезд в городском транспорте и пригородной электричке (удобнейшая вещь!) и ещё ряд льгот помельче (например, 5 процентов скидки при покупке лекарств продовольствия в некоторых магазинах, но только до трёх часов дня), 1100 руб. надбавки к пенсии (это только в Москве – для компенсации столичной дороговизны, называется: "лужковская надбавка"). В общем, жизнь наладилась», – подводит итог автор этого письма.

Что я вам скажу, дорогие слушатели? Всё зависит от установки. Если ожидаешь, что всё будет хорошо или хотя бы терпимо, тогда, конечно, тебя ждёт большое разочарование, даже страдание. Но я, куда бы ни ехал: в Москву или из Москвы до самых до окраин, ещё с советских времён, когда ездить приходилось много, сейчас кажется: неправдоподобно много, настраиваюсь на худшее, только на худшее. Ну, а худшее, будем справедливы, случается не так уж часто, поэтому действительность тебя не только не разочаровывает, а иной раз даже очаровывает.

Последнее письмо: «Здравствуйте, Анатолий Иванович, благословения вам от Господа Иисуса Христа! По воле случая я была в гостях у замечательных людей. Это две сестры, живут они в собственном уютном доме в Подмосковье. Обе «инженерки». Вы как-то употребили это слово в своей передаче, сказав, что больше всего любите женщин-инженеров, считая их лучшим человеческим типом советского времени».

Да, помню, сказал как-то это, и с тех пор своего мнения не переменил. Женщины-инженеры, особенно в больших городах, где в любые времена вольнее дышится, несмотря на выхлопные газы… Вообще-то, советские горожанки с высшим образованием дальше всех ушли от домостроя. Слово «забитость» – последнее из слов, которые могли прийти на ум при знакомстве с такой женщиной. Страшное, надо сказать, слово – может быть, самое страшное из русских слов, и просто бесконечно точное. Забитым человеком называют неразвитого, несмышлёного и обязательно вялого. Таким он становится, когда его постоянно бьют, отбивают у него чувство собственного достоинства, забивают его восприятие, все органы чувств. Вернусь к письму. «Мне понравилось, как живут эти женщины. Их жизнь естественна, чиста и культурна. Для обеих в молодые годы любовь всегда становилась болезненным состоянием, и обе в конце концов отказались от замужества. "Разум находит утешение в истине, а воля успокаивается в добре". Можно сказать, что эти женщины живут именно так. У них много книг, отличная тепличка, маленький курятник. Я не помню, когда видела такого красивого петуха, как у них. Такой вкусной, посыпанной ароматной зеленью яичницы тоже не припомню. Яйца деревенских кур нельзя сравнить с фабричными. Я привезла банку датского печенья. Вечером они по рецепту на банке уже испекли такое же. Домой я возвращалась тоже с печеньем. Эти мудрые женщины делают своё бытиё тайной, а не проблемой. Наилучшие пожелания вам от этих «инженерок».