Программу ведет Андрей Шарый.
Андрей Шарый: Сегодня глава Федеральной службы по контролю над оборотом наркотиков генерал Виктор Черкесов выступил в газете "Коммерсант" с публикацией под названием "Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев". Через несколько дней после ареста высокопоставленных чиновников Госнаркоконтроля по обвинениям в коррупции Черкесов призывает к прекращению внутриведомственных войн в так называемом "чекистском сообществе" и делится своими размышлениями о роли спецслужб в российском обществе. "Чекистский крюк", это выражение Черкесова, по мнению генерала, удержал в 90-е годы Россию от социальной катастрофы. Именно социальная корпоративность теперь является залогом успешной борьбы против так называемых "наших врагов, которым нужно, чтобы Россия исчезла с карты мира".
Виктор Черкесов - человек, известный в Петербурге, в Ленинграде, он долгие годы работал там в местном комитете Госбезопасности, а потом руководил управлением ФСБ по Санкт-Петербургу. О Викторе Черкесове говорит историк Ленинградского самиздата, бывший политзаключенный Вячеслав Долинин. Черкесов был его следователем, они сидели, как говорится, нос к носу.
Вячеслав Долинин: С Черкесовым мы познакомились в июне 1982 года, когда я был арестован по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде. Товарищ Черкесов очень старался для того, чтобы накопать на меня как можно больше материала, ведь чем я страшнее я выгляжу как враг советского режима, тем больше звездочек ему положено. Большую часть, где-то процентов 80 того, что я сделал, Черкесов так и не обнаружил. До сих пор ему не известно о том, что я участвовал в целом ряде подпольных журналов, что передавал информацию, хронику текущих событий, у меня были связи с десятками людьми, имен которых он до сих пор не знает. То есть на меня и моего товарища Евдокимова работала бригада из пяти следователей, и вот эти пять дармоедов в течение девяти месяцев раскопали лишь небольшую часть того, что мы реально сделали. Но теперь это уже не секрет, уже многое из того, что мы в свое время скрыли от Черкесова, опубликовано, в частности некоторые тексты, которые мной написаны, я их уже опубликовал, написаны тогда, до авторства которых Черкесов не докопался.
Это не интеллектуал, образованием не блещет, чувство юмора самое примитивное. Он меня допрашивал. Он, как-то так хорошо сказано, трепетен при появлении начальства. Но ведь когда дошло до дела, когда в августе 91-го года рухнула советская власть, Черкесов же не встал на ее защиту, он ушел в кусты вместо того, чтобы защищать Коммунистическую партию, в верности которой он клялся, он себя, кстати, называл солдатом партии. Ну и что он сделал для защиты своей партии и что он сделал для защиты своего государства? Чуть опасность сгустилась над этим государством, он ушел в кусты, и государство рухнуло и Черкесов его не спас. Другого я от этих "черкесовых", собственно, и не ожидал. Он вел дело Пореша в 79-м году, он принимал участие в обыске у феминисток. В общей сложности около 10 человек являются крестниками Черкесова, если можно так сказать. Сейчас все эти выходцы из КГБ очень часто говорят те же самые слова, за которые они когда-то сажали нас.
Андрей Шарый: Историк ленинградского самиздата, бывший политзаключенный Вячеслав Долинин.
Подробнее об идеологии статьи Черкесова и о том, какое место занимают в нынешней России специальные службы, я беседовал с лидером российской демократической партии "Яблоко" Григорием Явлинским.
Григорий Явлинский: На самом деле эта статья посвящена тому, что в элитах или там, где читают такого рода статьи, начать кампанию по защите сотрудников этой службы или своих товарищей и так далее - это снимает с этой статьи всякий налет идеологический и всякий налет серьезности. То есть здесь много разных мыслей, много разных слов, много всякого такого, что похоже на мысли, похоже на слова, но конец этой статьи отвечает на все вопросы, для чего это написано, и ставит вопросы вообще о том, кем это написано и зачем это написано. Вот в этом ее главное идеологическое предназначение. Это такой заход по борьбе и защите своих.
Андрей Шарый: От кого? От других своих?
Григорий Явлинский: От других своих, да. Это часто происходит на наших с вами глазах, когда арестовывали, например, генерала из МЧС, там была примерно такая же ситуация. Сейчас это тоже происходит.
Андрей Шарый: Хорошо. Но все-таки я вернусь к вопросу о пафосе этой статьи. Учитывая ту роль, немалую роль, которую в нынешней России играют специальные службы, вот эта идеология о роли спецслужб, как крюка, на которой держится Россия.
Григорий Явлинский: Дело в том, что спецслужбы - это политическая партия Владимира Путина. То есть он оттуда берет кадры, он оттуда их назначает, он на них опирается. Но так как это происходит у любого политика с его собственной партией, так вот у него партией является именно вот эта группа и в этом смысле да, я уж не знаю, крюк, за какое ребро он Россию держит, но это факт жизни. Просто это его партия, это люди, которым он доверяет, которых он расставляет вокруг себя и которыми он управляет.
Андрей Шарый: Если он ими управляет, то зачем, учитывая стиль политический Владимира Путина, ему потребовалось или он допустил то, что такого рода публикации становятся публичными?
Григорий Явлинский: Обычно такие вещи случаются в тех случаях, когда с двух сторон у него есть люди, которые с ним работают, и между ними произошел серьезный конфликт, и он не может занять сторону ни одного, ни другого. И до какого-то момента он попустительствует этому конфликту. А конфликт имеет собственную логику развития и вот он куда-то там ведет.
Андрей Шарый: Партия власти или меченосцы тайные, которые управляют, так или иначе, Россией под руководством президента или вместе с президентом, как системообразующий фактор российской политики. Об этом можно говорить?
Григорий Явлинский: Да. В каком-то смысле там существуют определенные правила поведения, которые становятся все более и более универсальными. Ведь известно же, даже в этой статье говорится, что есть законы профессии, которые, на мой взгляд, в принципе малосовместимы, скажем, с публичной политикой. Насколько люди, принадлежащие этой профессии, во-первых, сохранились за все эти 15 лет, во-вторых, некоммерциализировались, в-третьих, представляют собой что-то профессиональное, даже по меркам прежней системы, это вопрос для меня абсолютно открытый и у меня есть большие сомнения на этот счет. Насколько это может трансформироваться в реальное управление страной, а не просто в применение этих спецметодов для передела собственности, трудно сказать.
Андрей Шарый: Они ведь и управляют страной.
Григорий Явлинский: Так вот и управляют, что в стране не существует прав собственности, что не существует тех самых норм, что нарушается все, как законы, так и нормы, так и понятия, существуют только случай и сила. Вот по правилам случая и силы все это и происходит.
Андрей Шарый: Есть какое-то естественное продолжение завершения тенденции этого процесса? Эта система жизнеспособна?
Григорий Явлинский: В среднесрочной перспективе - нет, в долгосрочной перспективе - нет. Кстати говоря, мысли, которые здесь встречаются, говорят о том, что да, оно должно во что-то трансформироваться. Насколько здесь в принципе есть потенциал трансформации в гражданское, вопрос очень серьезный и сомнительный. То есть это очень сомнительная вещь, насколько есть возможность трансформации. Но в краткосрочной перспективе эта штука может быть очень серьезная и мало никому не покажется, в том числе и самим участникам этой системы.
Андрей Шарый: Я чуть пошире поставлю этот вопрос. Система власти, система управления, созданная Владимиром Путиным, она обладает возможностью для трансформации?
Григорий Явлинский: Это авторитарная система. Авторитарная система устроена таким образом, что в ней главный авторитет должен существовать всегда, потому что на нем, не знаю, как на елке развешены все игрушки, все висит на этом главном авторитете системы. Если что случается с этим главным авторитетом, уходит или еще что-нибудь, то вся эта система начинает сыпаться. Поэтому такие режимы, как в Египте или в Ливии, они существуют десятки лет, потому что даже если бы какой-нибудь Мубарак хотел уйти с этой должности, он не может, потому что все остальное сразу разрушается.
Андрей Шарый: Российская система, считаете вы, создана по такому же принципу.
Григорий Явлинский: Да, российская система на сегодняшний день создана именно по такому принципу, поэтому у нее есть неразрешимые проблемы.
Андрей Шарый: Это проблемы третьего, четвертого и пятого сроков.
Григорий Явлинский: Безусловно, это проблемы. Попытаться выполнить какие-то правила и законы и в то же время оставаться у власти - вот это и есть такие проблемы. Сейчас ее пробуют решить через партию власти, через какие-то хитрые приемы и так далее, но вообще это такая система, которая не меняется, она обречена на загнивание, вот в чем дело. Потому что при этой системе не может быть искоренена коррупция. При этой системе не может быть никакого способа контроля за властью. При этой система она остается абсолютно непрозрачной, эта власть, невозможен контроль со стороны граждан, невозможна судебная система, независимая судебная система. Да никогда в жизни не появились бы такие статьи, если бы в стране была независимая судебная система. Можешь быть согласен, можешь быть не согласен, суд дал согласие, пожалуйста, в суд и все. Из этой статьи следует, что при чем здесь суд, при чем здесь правосудие, при чем здесь законы. Есть же наша корпоративная этика. Ну, как же так, своих опять давай, хватай. Нельзя это допускать. Это взгляд, абсолютно неправовой, абсолютно не соответствующий XXI веку, разделению властей, Конституции, чему-либо такому. Это взгляд и все аргументы такие же корпоративные, как и все действия внутри этой системы.
Андрей Шарый: Эта система власти, которая существует, она называется "Путин" и только в таком виде она может существовать. Если Путина не будет, не будет и этой власти, будет что-то другое.
Григорий Явлинский: Будут пытаться иметь преемника, который будет выполнять те же функции. Но, насколько мандат главного авторитета передаваем, это вопрос открытый. Очень даже может быть, что он может быть передаваем, рукопожатие приведет к избранию и очень скоро наступит охлаждение и разочарование, потому что особенности исторического процесса, которые привели Путина к власти, и его особое положение в стране на фоне 90-х годов, на фоне Ельцина, оно абсолютно специфическое. И сегодня преемнику понадобятся совершенно другие качества, он не может быть просто копией Путина. А ничего другого там нет, так им и этого-то нет. Потому что Путин стоит гораздо выше всего своего окружения, гораздо, вокруг него просто пустыня, он сам так сделал. Вот как такую систему поменять, это будет очень сложно.
