Начну с письма за упокой.
«Радио «Свобода» было бы незаменимым, если бы выгнали тех, кто всё ещё живёт в условиях «холодной войны», не понимая, что сегодня есть Россия, а не Советский Союз. К ним я отношу и уже давно сошедшего с ума бандеровца Стреляного. Он не помогает людям, а вызывает злобу к себе, а значит и к радио «Свобода». Когда он и такие, как он, выступают, я радио выключаю. И это не только моё мнение. Я советуюсь со многими моими друзьями, знакомыми, и они всегда со мной согласны. Пишу для того, чтобы вы, господин Стреляный, знали, что о вас думают люди. Владимир. Санкт-Петербург».
Я думаю, Владимир, что вы приняли правильное решение: если что-то не нравится – не слушать. Но как быть с теми, кому это «что-то» нравится и они хотят слушать? И поставьте себя на место руководства радио «Свобода»: одни пишут, что Стреляного надо прогнать, другие – ни в коем случае! Я говорю вам это, потому что уверен: слушаете вы мою передачу, и ещё как слушаете, – может быть, более внимательно, чем люди, которым она нравится (признайтесь в следующем письме, я никому не скажу), и это о вас прекрасно знает моё руководство, а ему что надо? Ему надо, чтобы сотрудника слушали. Во исполнение этого руководящего желания перехожу к следующему письму на «Свободу».
«Здравствуйте, Анатолий Иванович! «Свободу» – и вас в первую очередь – слушаю почти постоянно по нескольким причинам:
Привык к слуховому фону: так впервые услышал Декларацию прав человека. Меня поразило, что я, оказывается, как всякий человек на Земле, имею право не только получать, но и распространять информацию и что это право давно подписано моим Совсоюзом,
Российские радиостанции раздражают своими идиотизмами, мать включит – так я поблизости более пяти минут не выдерживаю, даже вроде и не прислушиваясь.
Вообще-то живу с постоянным чувством стыда, – продолжает автор. – В первую очередь за себя, потому что или делаю не то, или не делаю то, что надо, и за фирмы, от которых работаю. Приборы до ума не доводятся, лишь бы произвести подешевле и продать побольше. За всю нашу науку и технику стыдно – ничего своего приличного сделать не можем. За наше хвастовство и одновременно плаксивость. С пятнадцати лет я выпивал более нормы, в сорок два полностью завязал. Почему пил? Пьяный выглядишь, как свинья, зато чувствуешь себя человеком. Трезвый выглядишь человеком, но чувствуешь себя свиньёй. Много лет провёл на военке. Нашу армию можно хулить или хвалить, но нельзя уважать. Представьте себе старенькую подводную лодку в Видяево. Я провёл небольшой ремонт одного из блоков системы управления и защиты реактора. Присутствовал молодой капитан-лейтенант – технарь, ответственный за эту часть. Из экипажа был ещё только вахтенный офицер. Прикидываю, как проверить работу. Для этого надо запустить реактор, чтобы он чуть-чуть задышал. Требуется много согласований, уйдёт много времени. Тут каплей спокойно говорит: да сейчас я тебе запущу эту дуру, только схожу вахтенного разбужу, пусть кое-что включит, а ты потом никому не рассказывай. Через 15 минут всё завершили. Я был, конечно, доволен, но, Анатолий Иванович, это, по-вашему, армия?! За что мне уважать и её, и себя?», – пишет этот слушатель. Действительно, не умрёт русский человек – не умрёт ни от скромности, ни от недостатка самокритики, а как они в нём уживаются, самохвльство и самоуничижение, да так вот и уживаются…
Математик Перийский из Москвы прислал на радио «Свобода» свой трактат под названием: «О сезонах жизни, темпераментах, сословиях и зигзагах истории». Трактат снабжён таблицами, графиками, фигурами. В почте «Свободы» мне ещё не попадался трактат историка по математике, физике, химии, механике или зигзагах теплотехники. А трактаты по истории, социологии, политологии, психологии и психиатрии, сочинённые математиками, физиками, химиками, механиками, теплотехниками, идут и идут, и конца я наверняка не дождусь. Из последнего трактата прочитаю начало одной из глав: «Обратимся теперь к рассмотрению свойств женщин (которых я сопоставил бы с кошками-чистюлями с их бархатными лапками и острыми когтями), – не я, Стреляный Анатолий Иванович, а он, Борис Сергеевич Парийский, делает это сопоставление и продолжает. – Известно, что лет с тридцати мужчины становятся спокойнее, а женщины – раздражительнее. Лет с тридцати восьми они становятся людьми со свойствами эпилептиков: сексуальными, агрессивными и религиозными, склонными к педантизму, а также к тирании (например, по отношению к невестке) и к сюсюканью (например, по отношению к внукам). Есть русская пословица: «Тёлкой – игрива, коровой – бодлива». С указанного возраста женщины становятся злыми, падкими до сношений и азартных игр». Дальше в трактате математика Перийского показывается, как эти женские особенности влияют на историю человечества. Серьёзно, говорит, влияют, чему я, например, охотно верю.
Письмо не знаю откуда: «Что поделаешь, Анатолий Иванович, если среднестатистический гражданин России не той породы, чтобы создать свободное, демократическое общество – общество без воровства, взяток, коррупции, милицейского, судейского и всяческого беспредела. Он готов лечь на плаху за Великого царя Петра, за Грозного тирана Сталина и не готов до сих пор расстаться с пороками, высмеянными Щедриным и Гоголем. Земля под десятками домов в Березниках начала проваливаться в пустоты выработок калийных рудников. Никто не посажен, кругом материальный достаток, степень доступности к которому убывает от местных миллионеров до пенсионеров с доходами менее минимального прожиточного уровня.
Ездил на очередной технический осмотр моей «тачки» советских времён. Впечатление: личных машин стало больше в разы, очередь стала короче также в разы. Коррупция в ГАИ на марше!», – так заканчивается письмо.
В предыдущей передаче мы обсуждали российские события начала 90-х годов. Я прочитал письмо от человека, который доказывал, что первых «олигархов»-банкиров создал нынешний довольно красный кандидат в президенты, а тогда – председатель Центрального банка Геращенко. «Выдвинутые хитрецом Геращенко банкиры были лишь марионетками в руках Верховного Совета. Цель была простая – завладеть всеми финансовыми ресурсами страны. Отсюда такая законодательная щедрость, как свободный доступ к золотовалютным запасам страны, пусть и очень скромным в то время... И где-то к середине 93-го года ресурсы "олигархов" превзошли государственные… И красно-коричневая оппозиция, фактически владея этими деньгами, пошла ва-банк. Но, получив по морде от Ельцина, потеряла все".
Механизмом добывания денег для коммунистической контрреволюции были, по словам этого слушателя, запредельные банковские ставки. Я сказал, что если всё так, как он пишет, то становится понятнее смысл и накал борьбы, в ходе которой Ельцин решился стрелять по парламенту. Он не мог допустить, чтобы огромные деньги не им созданных "олигархов" стали работать на красно-коричневых. И они не стали работать на красно-коричневых. Вот тогда-то Зюганов и стал проклинать "семибанкирщину". Собственно, тогда оно и вошло в российский обиход, слово "олигархи".
У господина Мороза из Москвы вызвало возражение это мнение. «Термин "семибанкирщина", – пишет он, – вошел в обиход антиельцинской пропаганды не после 1993-го, а после 1996 года, когда в политику активно вступили несколько банкиров – олигархами они еще не назывались – поддержавших Ельцина на выборах». Возражает господин Мороз и нашему слушателю: «Историческая "заслуга" Геращенко заключается не в том, что, став летом 1992-го председателем Центрального банка, он разбазаривал казну (казна была пуста), а в том, что он печатал в огромных количествах "пустые" деньги, раскручивая гиперинфляцию и сводя на нет отчаянные попытки Гайдара стабилизировать финансово-экономическую ситуацию. Не перестаешь удивляться тому беспамятству, которым страдают наши сограждане даже и в отношении совсем недавних – и важнейших! – событий российской истории», – пишет господин Мороз.
Я рад, что у нас есть повод продолжить всё ещё злободневный разговор о начале 90-х годов. Кстати, беспамятством всегда страдало и будет, видимо, страдать не только российское большинство, а всякое. Толпа не имеет памяти – это было сказано давно, и – о французах. Что касается дискуссии о том, что делали в 1992 году Верховный Совет и его слуга Геращенко (или Геращенко и его слуга Верховный Совет), то, по-моему, правильно будет сказать всё же так: разбазаривали казну, печатая «пустые» деньги». В казне за девять месяцев «правления» Гайдара уже накопилось по тем временам немало – четыре миллиарда доллара. Плюс 14 миллиардов долларов кредитов. А печатный станок – это ведь и есть главный инструмент разворовывания государственных средств. Гиперинфляция, как война, всё списывает.
В самом деле, что получается, когда ставка рефинансирования 100 процентов, а ставка по кредитам коммерческого банка – 240? Это 140 процентов прибыли. Пусть 40 процентов уйдет на содержание банка, на взятки и откаты. Останется 100 процентов прибыли, которая сразу же переводится в валюту. Внешне все выглядит достаточно прилично. 100 процентов – государству и 100 – банкирам (будущим «олигархам»). Но государству приходится содержать страну, а у банкира всех расходов - на несколько полуподвальных помещений с очень небольшим штатом сотрудников. И уже через год парнишка превращается в хозяина роскошного особняка в центре Москвы. Один тогдашний кооператор мне рассказывал, что своими глазами видел, как во внутреннем дворе столичного банка видный коммунист загружал деньгами багажник «Волги». Доверху. Это были деньги не партии, а для партии – для зюгановской КПРФ, которая готовилась брать власть. Слова «семибанкирщина» тогда ещё действительно не было, а банкиры уже были. А «семибанкирщиной» они в устах Зюганова сделались после того, как перестали ему служить, получив «по морде» от Ельцина, как выражается наш слушатель. Он, кстати, подчёркивает, что и сейчас российские банки «в лучшем случае – примитивные ссудные кассы, в худшем – воровские конторы, а инфляция – все ещё главный инструмент обогащения представителей власти».
Вопрос о «семибанкирщине» такой важный, особенно после смерти Ельцина, которого путинизм делает козлом отпущения, что я должен повторить своё высказывание из предыдущей передачи, внеся в него уточнения и поблагодарив за них господина Мороза. Так вот, Ельцин не мог допустить, чтобы огромные деньги главных частных банков послесоветской России стали работать на красно-коричневых. И они не стали работать на красно-коричневых. Скорее наоборот. Многие из них поддержали Ельцина в 1996 году. Вот тогда-то Зюганов и кинулся проклинать "семибанкирщину", своих бывших спонсоров. Собственно, после того и вошло в российский обиход слово "олигархи".
«Дорогой Анатолий Иванович! Вам изменяет такт, логика, разум, когда вы рассуждаете об Украине», – пишет господин Кацов из Подмосковья. Ничего себе! По-моему, я не так уж много о ней рассуждаю, но с другой стороны – ум или дурость человека могут проявить и несколько слов.
«Отделение Украины от России, – возвращаюсь к письму, – обедняет украинцев. У украинцев есть, собственно, только один писатель – Шевченко (Гоголь и Короленко не в счёт), и нет никого, кого можно поставить рядом с Тургеневым, Гончаровым, Чеховым. А художники? Есть ли на Укрине хоть один, кто мог бы встать вровень с Суриковым, Репиным, Ивановым? Конечно, у украинцев есть и свои композиторы, но разве можно их приравнять к Бородину, Мусоргскому, Чайковскому? Вы бы могли стать великим проводником единения двух воистину родных народов. Но для этого надо выдавить из себя пещерный национализм. А у вас не находится даже слова осуждения нынешних бандеровцев и петлюровцев. Желаю вам здоровья. Э. Кацов, тупой доцент, посёлок Красново Московской области».
Не знаю, почему автор этого письма называет себя тупым. Если бы он назвал себя, скажем, лукавым, это было бы ближе к истине. Как мы слышали, он желает возвращения Украины в Россию ради украинцев. Его беспокоит, что они обедняют себя на «беспривязном содержании». Обычные русские великодержавники не лукавят. Они говорят прямо: Украина им нужна для России. Некоторые говорят просто страшные вещи: без Украины, мол, нет и быть не может настоящей России, без Украины Россия лишается исторического смысла. Это можно прочитать даже в научных книгах, в диссертациях. Вот такого они мнения о своей России, которую любят «безумно, безумно, безумно», как говорится в одном письме. Три раза «безумно». Без Украины она для них ничто… Любили бы её с умом, не говорили бы так. Так говорить, по-моему, можно только поистине без ума в голове. У России нет Шекспира, господин Кацов. Что, на этом основании объединять её с Англией? Нет Гёте и Канта… Объединяться с Германией? И Бетховена нет… Конфуция нет в России – значит, сам Бог велел ей присоединиться к Китаю? Будды, слушайте, нет – не медля объединяемся с Индией? Шопена, опять же, нет в России. Присоединим её к Польше, чтобы, слушая Шопена, она не страдала от мысли, что не может считать его своим? Гомера не имеется в русских анналах. Поспешим под крыло Греции? Билла Гейтса нет – становиться каким там по счёту американским штатом? Вообще-то что-то похожее происходит. Этот процесс ускорился в наши дни, он называется глобализацией, но идёт с давних времён. Отсюда такие понятия, как «человечество», «современная цивилизация», «мировой рынок», «мировая культура». Можно читать Шекспира и на этом основании считать его своим. Ну, и всё ещё можно (есть такие люди), никогда не держав в руках ни одной книги Льва Толстого, считать его своим, потому что обретаешься где-то возле Ясной Поляны, и лопаешься от гордости.
«Вспоминая 19-21 августа 1991», – так озаглавлено стихотворение, которое на «емелю» одной нашей слушательницы переслал её приятель и, как можно понять, друг по разуму, а она переадресовала его на радио «Свобода» со словами, что это народное творчество в связи «с так называемым юбилеем». Имеется в виду годовщина Августовского путча 1991 года. Прочитаю два четверостишия, первое и последнее.
Ликует старушка - она и не знает,
Что ей в этот вечер пристало скорбеть,
И что очень скоро ее ожидает
Голодная старость и быстрая смерть.
……………………………………………..
Запомним то время получше, ребята,
Запомним всех бесов Российской земли.
Храни вас Господь, господа демократы,
Для крепкой и прочной пеньковой петли.
В середине стихотворения упоминается и «веселая жирная рожа Гайдара», и «радости полная рожа Чубайса», и «прочие хари российской блядвы», то есть, «собчаков-хакамад». В слове «блядва» опушена буква «я»: может быть, эта добрая христианка или этот добрый христианин решили, что сквернословие не будет угодно Богу. Да, просить Господа о погублении стольких, пусть и грешных, душ (ведь безгрешен Он един) – это, по их понятиям, можно, а употребить грубое словцо нельзя… Вот такие христиане пишут и пишут нам на «Свободу» не первый и, думается, не последний год. Вот вам и «всякая власть от Бога», и «любите врагов ваших».
«На 24 августа мне назначена вторая операция, – говорится в следующем письме. – Операция, как и первая, – тяжёлая, а человек я немолодой, поэтому пришлось срочно сесть в поезд Москва-Воркута, чтобы навестить – и, может быть, попрощаться – могилы матери, отца и других родственников, замученных в тех краях при Сталине. Собственно, есть могила одной матери, а об остальных известны только координаты лагерей, в которых они сгинули. Впечатлений много. Особенно сервис по-якунино-путински. Якунин – это который Российскими железными дорогами командует по-путински. Один из возможных престолонаследников. Очень расхваливал себя и своё хозяйство в связи с недавно прошедшим их праздником. Не верьте. Врет похлеще Зюганова. Не ездите их поездами. Дорого и мерзко. Особенно в СВ. Я имел глупость купить билет в СВ туда и обратно. Не по причине того, что крутой, а просто других билетов не было. А мне очень надо было. Случилось, что была очень хорошая солнечная погода. Вагоны раскалились так, что мы, пассажиры, уж подумали, что едем по Индии. В купе – душегубка. Окна не открываются. И не только никаких кондиционеров, но даже элементарный вентилятор не работает. Думал, на обратном пути будет лучше. Ничего подобного! Еще хуже. И проводники нетрезвые. Видимо, уже начали праздновать. В Москву акурат на их праздник и прибыли. Поздравлять славных железнодорожников во главе с господином Якуниным. Совок вечен», – так мрачно настроен этот слушатель, и это жалко в виду предстоящей ему операции: дай Бог, чтобы прошла успешно и особенно – послеоперационный период. Я же в таких поездках настроен всегда противоположно. Думаешь: надо же, ходят поезда, существует расписание, течёт вода по трубам, пусть не по всем и не везде, выдают продукцию хлебозаводы. Как возникло это чувство году в девяностом, так не проходит до сих пор. Думаю, что вагоны-душегубки попадались бы на российских просторах, будь президентом не Путин, а, например, я. Но если бы и я, как он, сделал себя единственным действующим лицом в российской государственной и политической жизни, то и мне ничего не оставалось бы, как быть, в глазах недовольных граждан, виноватым во всём.
В Казахстане недавно прошли президентские выборы. Оппозиция в парламент не попала. Читаю письмо оттуда:
«Общество наше к житью по законам мало приспособлено. И географическое окружение оптимизма не вселяет. Но с другой стороны, мириться, что ли, с этим азиатским окружением и рабской психологией? Иногда важно выйти на площадь, даже осознавая собственное безрассудство.
И опять таки: нешто американское общество ценит права и свободы? Сильно сомневаюсь… Обывателя всегда и везде интересуют совсем не возвышенные вещи. Но это не означает, что правительство должно паразитировать на человеческих пороках! За 15 лет Назарбаев мало что сам погряз в международных коррупционных скандалах, так еще и развращает население. Нынешняя молодежь относится к казнокрадам и мздоимцам вполне даже терпимо. Впрочем, я, наверное, горячусь. В «совке» тоже тащили с «родных» заводов и совхозов все, что подвернется, и ничуть не стыдились. Когда наши спасатели-спасители ставят буйки, они разве заботятся о том, чтобы мы не утонули? Отнюдь! Они боятся, как бы мы на самом деле не научились плавать! Они буйки-то отодвигают мало-помалу не дальше в глубину, а наоборот, затащили их на берег и предлагают нам на суше имитировать заплывы! Получается заколдованный круг: чтобы изменить власть, надо изменить общество, чтобы изменить общество, надо изменить власть.
Все так взаимосвязано и запутано, что ссылка на «промысел Божий» – ответ, пожалуй, самый рациональный. Все это склоняет меня к убеждению, что рецептов нет и не может быть. Надо по мере своих сил пытаться поворачивать вектор в нужную сторону. Хоть чуть-чуть. Что и пытаюсь делать», – а мы пожелаем этому слушателю «Свободы», человеку молодому и, судя по всему, сильному, удачи.
«Здравствуйте, Анатолий Иванович! Пишу и чувствую, что становлюсь катастрофистом. Да, прихожу к мысли, что особенностью нашего менталитета является его полное и окончательное отсутствие. Окончательное. Дороги можно поправить, но перевоспитать ленивого дурня в хваткого умного мужика нельзя. Страна дураков. Ну, как иначе можно объяснить популярность Жириновского? Или то, что народным кумиром стал гебист? Страна чванливых дураков. Чванство и дурь. Национальное чванство компенсирует очевидную ущербность бытия. У нас, мол, особенная стать, особый путь, особый менталитет, особая суверенная демократия. И нам плевать с нашей высокой колокольни на дороги, разруху, аварии и прочее. На грядущие поколения надежды хилые. Лет 15 назад я надумал вести в школе сына шахматные уроки. Успехи были весьма скромные – один кандидат в мастера и пяток разрядников из примерно пятидесяти учеников. Где же они сейчас? Кандидат давно в Австралии, все разрядники в Штатах. Уехали. Сын мой прижился в Канаде. Дом купил и думает уже на английском. Еще и водка портит будущие поколения. Разумеется, трудно прогнозировать социальную перспективу без численной методологии. Но у меня ощущение социальной обреченности возникло стойкое. И походы на полюс вместе с лыжной олимпиадой в субтропиках поколебать это ощущение не могут. Если упадут цены на нефть и газ, то надежда только на Америку и Канаду. Может, не дадут они пропасть Российскому Державному Валенку».
Этим письмом сегодня и завершим.
