В Ярославском военном гарнизонном суде рассматривается дело о гибели солдата-срочника Александра Кавязина. А в Мурманске принят к производству иск Валентины Нощенко, у нее тоже погиб сын при прохождении срочной службы. В фонде «Право матери», который оказывает бесплатную юридическую помощь родителям погибших солдат, говорят, что ежегодно в стране рассматриваются около 200 дел, связанных с гибелью военнослужащих. Один из таких процессов завершился победой матери солдата и фонда «Право матери» (они отсудили у воинской части 500 тысяч рублей за жестокое убийство солдата-срочника).
Ярослава Лазарева призвали в армию в декабре 2002 года из Челябинской области. До этого он окончил техникум и отучился 2 курса в Челябинском институте экономики и права. Из-за того, что администрация вуза не смогла предоставить ему место в общежитии, студенту пришлось перевестись на заочное отделение. Оказавшись в разведроте военной части 69771, парень сначала был полон оптимизма, но уже в августе 2003 года, приехав на побывку, сказал матери, что будет добиваться перевода в другую часть. Спустя некоторое время выяснилось, что у солдата вымогали деньги старослужащие, и ради того, чтобы откупиться от них, он был вынужден оставить часть и устроиться подсобным рабочим. Когда об этом стало известно матери, она приехала на место службы, но командир роты Денис Шаковец уверил ее в том, что он сам отпустил Ярослава, и в ближайшие дни тот вернется. Однако спустя неделю Зинфира Лазарева получила телеграмму о том, что ее сын погиб.
Солдаты Чефонов и Майер, устроившие экзекуцию, получили 8 и 8,5 лет колонии строго режима. Капитан Шаковец отделался условным сроком. Зинфира Лазарева подала в суд на военную часть, требуя заплатить ей 10 миллионов рублей за моральный ущерб. На эти деньги она хотела построить часовню в честь Ярослава, установить мемориальную доску на казарме воинской части и заасфальтировать дорогу на кладбище, где похоронен ее сын. Ее интересы в суде представляла адвокат фонда «Право матери» Татьяна Сладкова. В итоге суд решил удовлетворить требования истицы частично – взыскать в пользу Лазаревой с войсковой части 500 тысяч рублей. Надо сказать, что до гибели Ярослава Лазарева в этой воинской части уже случилось 5 похожих трагедий.
Правозащитники назвали эту победу горькой. Врачи установили у Зинфиры Лазаревой посттравматическое стрессовое расстройство. «Если разделить эту сумму на стоимость дорогих лекарств, которые теперь всегда вынуждена принимать Зинфира Фаиловна, получится, что государство отпустило ей еще десять лет жизни», - говорится в официальном заявлении фонда «Право матери». На какие средства потерявшая сына мать будет покупать лекарства через десять лет – большой вопрос.
По словам руководителя фонда Вероники Марченко, суд обязал выплачивать компенсацию матери военную часть, где служил погибший солдат, но непосредственным плательщиком будет Минфин. Как говорит Вероника Марченко, из двухсот подобных процессов, которые проходят ежегодно, фонд выигрывает 60% дел. Но эта победа – самая крупная. Руководитель фонда «Право матери» уточняет, что не все родители погибших солдат обращаются в суд: «К сожалению, многие родители обращаются уже поздно, им требуется какое-то время для того, чтобы осознать произошедшее и принять для себя решение, что они будут за это бороться».
По оценкам фонда, в армии, а также в системе МВД, ФСБ и других силовых структур, ежегодно погибают около 3 тысяч человек. «Цифры министерства обороны, конечно, намного более оптимистичны - 1000-1200 человек, - говорит Вероника Марченко, - причем год от года они уменьшаются. Но мы этого не видим и не чувствуем в своей работе. Мартирологи, которые мы публикуем - естественная реакция на эти безликие цифры. Всегда хочется узнать, кто эти тысячи. Чего, казалось бы, проще – опубликовать в официальном федеральном издании поименный список погибших с указанием воинских частей. Государство-то - это не общественная организация, оно все знает, всю информацию имеет, в отличие от нас. В случае, если такой список будет опубликован, и какая-то мама, сидя на кладбище у могилы своего сына, вдруг неожиданно не обнаружит его фамилию в этом списке - вот тогда мы начнем разбираться».
У большинства родителей погибших солдат нет денег, чтобы судиться с военными. Фонд «Право матери» оказывает им в этом случае буквально неоценимую поддержку. «Благодаря тому, что мы выигрываем разного рода гранты, - продолжает Вероника Марченко, - мы имеем возможность летать на самолете в любую точку страны и принимать участие в судах. Вообще, когда на место прилетает юрист из Москвы - это дисциплинирует и суд, и всех ответчиков, и заставляет их посмотреть на эту ситуацию несколько иначе». Кроме того, фонд не оставляет без своей заботы родителей и после судебного процесса: судебная тяжба сменяется мытарствами в органах социального обеспечения.
«Семь кругов ада – это про этих людей, - говорит Вероника Марченко. - Первый круг они проходят, когда узнают, что их сын убит. Второй – когда они его хоронят, приезжают мрачные люди из части, приходит военком, который что-то там бубнит и обещает. Третий – начинается уголовное дело и «работа» со следователем, который от них бегает, не берет трубку телефона, а потом сообщает, что дело закрыто, виновных нет. И так далее. Вот последний, седьмой – это учреждения Пенсионного фонда, которые просто пытаются обобрать несчастных родителей и считают, что правильно на этих семьях экономить. Мы с ними проходим по жизни со всеми этими судебными процессами. Сначала мы судимся в уголовке, через год – в гражданском суде, через пять лет, когда у них встает вопрос с пенсией, - по пенсиям. И эта жизнь семьи, которую государство совершенно развалило тем фактом, что убило сына в армии, проходит перед нашими глазами».
Для сотрудников пенсионных фондов бывает откровением, что эти люди кому-то нужны, продолжает Вероника Марченко. «Когда наши юристы прилетают в какой-нибудь Оленегорск реально из Москвы - к потерявшим своих сыновей родителям подходят и спрашивают: "Вы действительно им денег не платили?" – "Нет, не платили денег, они бесплатно приехали". Возникает сразу некий шок для окружения в этом маленьком городке. Я надеюсь, что это немножко мозги поворачивает в нужную сторону, и люди начинают думать, что если кто-то кому-то помогает, то, может быть, можно жить по-другому».
