Книга Алексея Иванова «Message: Чусовая», автора известных романов «Золото бунта», «Сердце Пармы», «Географ глобус пропил», знакомит читателей с теми географическими местами, где происходит действие этих трех романов, и, прежде всего — с рекой Чусовой.
Уточним место действия — Чусовая: река на Урале, 592 километра, приток Камы — и жанр. Усилиями пермского писателя Алексея Иванова к нам возвращается краеведческая литература. Вот в моей библиотеке классика — 5-й, как раз уральский, том дореволюционной «настольной и дорожной книги» «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества», на которую Алексей Иванов неоднократно с почтением ссылается. Или, из более свежего — крымская серия маленьких разноцветных книжечек, похожих на детские, но по содержанию очень серьезные: «Климат», «Реки и озера», «Богатства недр» и так далее, издано в Симферополе в 60-е годы прошлого века, когда дорогу в Крым еще не перегородила границами новая феодальная раздробленность. Потом познавательную краеведческую литературу вытеснила другая: рекламная, «химически — фальшивая». Это формулировка Иванова. «Чего на Чусовой есть интересного? С точки зрения глянцевого журнала — ничего. Какая красота, какая поэзия может быть в ржавых домнах старинных заводов?.. Обращаться к душе наивно и совсем не современно. Но что же тогда еще, как не душу, пленяет Чусовая своими сумрачными красотами и не слишком-то гостеприимными берегами?» (469). Автор, будучи по основной специальности представителем художественной литературы, обращается к душе. В его описании обретают индивидуальность и собственный характер даже «бойцы» — прибрежные скалы, которые угрожали гибелью сплавщикам и их баркам на реке Чусовой. «Пленичным боец называется не потому, что здесь кто-то кого-то взял в плен, а потому что гряда скальных обломков в зарослях крутого правого берега напоминает "пленицу" — гроздь луковиц, связанных (сплетенных) луковыми перьями. Холостяк же получил название оттого, что… был неопасен как холостой патрон» (37).
Итак, нам предлагается путешествие по важнейшей уральской реке, а на каждом привале — экскурсы в историю, геологию, метеорологию, лингвистику, технологию горнодобывающей и металлургической промышленности. И здесь мы должны оценить не только энциклопедические знания автора, но и его человеческую позицию. Позицию просвещенного, мыслящего, нравственного патриотизма (не путать с национализмом). Как вы справедливо отметили, книга написана достойно. Без рекламной трескотни, без самолюбования (знаете, есть такие авторы, для которых любая тема — только предлог «позиционировать», как они выражаются, себя любимого). Нет, Иванова интересует именно то, о чем он пишет. Река, горы, заводы, деревни. Деревни часто умирающие. Или уже мертвые — «призраки». «Напротив Ребер на левом берегу — пустошь на месте исчезнувшей деревни Кордон. В логу, со всех сторон укрытый кустами, здесь лежит маленький ржавый теплоход. А после Ребер по обоим берегам тянутся заросшие пустоши, на дальних концах которых стоят домишки деревни Усть-Койва. Деревня впервые отмечена в переписи 1579 года, а вообще люди жили на этом месте еще за 2000 лет до нашей эры… а деревня все равно умирает» (61). Вот такими пейзажами развлекает потенциального туриста честный географ. «Сейчас нет ни дома отдыха, ни турбазы… Амбар заперт и тоже заброшен. Над ржавыми крышами амбара и конторы на склоне камня Каменского стоит обелиск односельчанам, погибшим в Великую Отечественную…» (179).
История представлена широко, начиная с палеолита (126). Но особое внимание автор уделяет так называемой «горнозаводской цивилизации» (233), сформировавшейся на Урале в XVIII веке и воспетой Павлом Петровичем Бажовым (это один из главных героев книги (158). Именно для «горнозаводской цивилизации» Чусовая стала важнейшей транспортной артерией.
Я мог бы, конечно, придираться к отдельным формулировкам. Только в монографиях, написанных профессорами-историками, таких уязвимых формулировок еще больше, а общий подход Иванова к истории — он вполне научный. Многие поставленные им проблемы — например, о том, как в горнозаводском хозяйстве сочетались массовый принудительный труд с элементами капитализма (243) или о преемственности традиций царской и советской России (400) — они могут стать предметом интересной академической дискуссии.
Тем не менее, к книге есть претензии общего характера. Я не случайно в начале упомянул краеведческие публикации прежних лет. Они ведь были четко и логично организованы: рельеф, климат, животный мир и так далее. «Чусовая» построена субъективнее и свободнее, то есть хаотичнее. Результат: повторы и большие трудности, подстерегающие читателя, если ему захочется через оглавление отыскать какой-то сюжет. Почему очерк о климате — именно на 105 странице, после описания пещеры Чудесница, а не в другом каком месте? Что касается оформления, то не надо объяснять, как важно для избранного жанра продуманное взаиморасположение текста, карты и иллюстрации. Здесь же все карты скопом выделили в опричнину, а иллюстрации просто отменили. Сэкономили.
Мне кажется, что если бы сам автор не отвлекался на «мессиджи», «мультимедиа», культурологию и прочие обманки, а довел книгу до ума самым традиционным и естественным образом, и издательство сориентировал бы в том же направлении (Иванов писатель достаточно известный, чтобы ставить свои условия) — думаю, лучше было бы для всех.
Но и при всех недостатках книга получилась полезная и благородная. И то, что подобная книга допущена в широкую продажу — позитивный симптом. Может быть, такие проблески человеческого достоинства и здравого смысла в разных отраслях, материальных и духовных, попытки освободиться от смердяковщины, которая насаждалась в 90-е годы, они все-таки сольются во что-то исторически значимое. Что касается перспектив любимой реки, то Алексей Иванов в финале связывает их с туризмом: «не гордость и не совесть, а простая нужда заставляет обратиться за спасением к главным сокровищам земли… Но пусть так — лишь бы сберечь» (464). Конечно, есть сомнения. Слишком велика конкуренция на этом рынке — там, где страны третьего мира предлагают красоты своей природы «золотому миллиарду» для «рекреации» от трудов праведных. Но, с другой стороны, кто сказал, что мы обречены на прозябание в третьем мире? Чем Урал хуже Швейцарии? Просвещенный патриотизм — хорошее средство от разрухи в головах, а также в хозяйстве и в окружающей среде.
Алексей Иванов «Message: Чусовая», «Азбука-классика», М.2007 год
