Елена Фанайлова: Свобода в клубе "Маяк". Благотворительность – такова наша тема сегодня. За нашим столом Фаина Захарова, которая представляет фонд "Линия жизни" (www . life - line . ru ), программу спасения тяжелобольных детей, Галина Новичкова, заместитель директора по лечебной работе Федерального центра детской гематологии, онкологии и иммунологии; Екатерина Чистякова, которая представляет фонд "Подари жизнь" (www . podari - zhizn . ru). Мы ожидаем Марию Елисееву из организации помощи детям-сиротам и детям-инвалидам "Дети Марии"( www . mariaschildren . ru ) и Екатерину Гордееву, корреспондента НТВ.

Как вы занялись благотворительностью?

Галина Новичкова: На самом деле я, наверное, не совсем представляю тут благотворительность, я ее представляю больше с точки зрения, как потребитель, реципиент. Я врач. Когда в начале 90-х годов, после того, как страна наша стала открытой, и мы смогли поучиться за границей, и нам стала доступна западная литература, и мы узнали, что, оказывается, детей мы можем вылечить, если очень сильно постараемся… Кстати, наше обучение там оплачивали благотворительные фонды, это не государство, это не наши спонсоры. Я, например, училась в Австрии, мое обучение там оплачивал австрийский благотворительный фонд. Когда нам стало понятно, что мы можем вылечить детей, только нужны лекарства очень дорогие, нужно какое-то оборудование, хотя бы минимальное, какие-то расходные материалы, то пришлось обращаться к каким-то богатым людям, можно сказать, стучаться во все двери. Я рассказывала всем своим знакомым, знакомым знакомых, какие-то интервью давала, рассказывала, что, если бы были деньги, чтобы покупать дорогие лекарства, мы бы смогли вылечить большую часть этих заболевших детей. Получилось, что это все не осталось неуслышанным, потому что приходили люди, потом какие-то другие люди, и сейчас у нас организовался фонд "Подари жизнь", который представляет Катя. Мы были услышаны, и на самом деле мы были услышаны не только какими-то обычными людьми, мы были услышаны и богатыми людьми, мы даже были еще услышаны сильными людьми и политиками, о нас даже узнал президент, который к нам приходил и принял решение о том, что нужно построить вот такой современный центр. И мой опыт общения с благотворителями достаточно позитивный. Когда общаешься с этими замечательными людьми... Ну, я врач, это моя профессия, я должна лечить детей, а люди, которые совершенно далеки от этого, но которые не могут пройти мимо боли этой чужой и помогают, и большой какой-то отрезок своей жизни этому посвящают, - меня это восхищает.

Екатерина Чистякова: Я пришла абсолютно случайно, пришла сдать кровь. И как-то это все происходило стихийно. Я каждый раз себе обещала, что этот мой шаг в помощи больным детям - это последний мой шаг, я больше никогда не буду этим заниматься и буду заниматься собственной карьерой. Но не получилось, видимо, потому что было понятно, что проблем много, и было понятно в то же время, что проблемы абсолютно решаемые, проблемы обеспечения больных детей лекарствами и всем необходимым, и нужна только организация. В течение, наверное, лет трех мы занимались этим абсолютно стихийно. Как раньше ездили туристы дикарями, без менеджеров, без гостиниц, без бронирования, приезжали, снимали квартиру, вот также примерно мы стихийно занимались благотворительностью. Стало понятно, в конце концов, что это уже неэффективно становится, и нужна организация, нужен какой-то профессионализм. Так был создан фонд "Подари жизнь". Ну, а как пришли?.. Просто невозможно смотреть на то, что есть дети, их можно вылечить, а не хватает чего-то такого, что можно купить за деньги. Так не должно быть.

Фаина Захарова: Моя жизнь в этой сфере началась в некотором смысле, может быть, и странно, потому что я всю жизнь занималась природой, провела большую часть в горах. Когда в России появились международные организации, то я стала помогать созданию этих организаций. Первая моя в этом смысле благотворительность или участие в ней - это участие именно в поддержке всего, что связано с охраной природы, в частности, национальные парки, заповедники и так далее. Поскольку начиналось это аж в 1992 году, то, когда нам удалось впервые в 1996 году получить полмиллиона долларов и объяснить на самом деле совершенно непонятное для российского бизнеса - что такое благотворительная кредитная карта, мы считали, что это огромная победа. Потому что на том этапе жизни, в 1995 году, все, что было связано с понятием "фонд", у всех вызывало много всяких вопросов. В природе я проработала до 2005 года и посчитала, что в некотором смысле выполнила свои задачи и перешла работать в программу "Линия жизни", которая связана с детишками, которые страдают врожденными пороками сердца и аритмиями сердца. И в течение уже двух лет я работаю в этой программе. Внутренняя сверхзадача, которую я ставлю перед собой, - это привлечь к благотворительности не только богатых людей, не только компании, а именно показать, что, сделав так мало, можно сделать так много, что твои 50 рублей действительно могут поменять ситуацию тогда, когда этих 50 рублей достаточно. То есть сейчас фокус, который для меня очень важен, это привлечь обычного человека к идее благотворительности и показать, что это все не беспомощно, что есть только вопрос желания, и что при желании каждый человек может в значительной степени помочь. Как - это уже другая история. Я думаю, что сегодня мы еще сможем про это рассказать.

Елена Фанайлова: К нам присоединилась Мария Елисеева, она представляет общественную организацию помощи детям-сиротам и детям-инвалидам "Дети Марии". Как вы лично оказались в сфере благотворительности? Что вас туда привело?

Мария Елисеева: Меня, наверное, дети привели, потому что я пришла к детям в детский дом. Вообще, я с детьми работаю с 15 лет. Я первый раз в 15 лет попробовала вести детскую студию в летнем лагере, и мне понравилось. И то, что я хочу делать в жизни, - это быть с детьми, желательно, в большом количестве. Когда я пришла в интернат, мне захотелось туда вернуться, что я и сделала - стала туда возвращаться, и мы подружились и до сих пор вместе с этими ребятами, к которым я впервые пришла в 1993 году. Они теперь мои волонтеры, сотрудники студии. И теперь мы какие-то интересные вещи делаем. Вчера поставили потрясающий совершенно спектакль для малышей, подготовили и поставили, про Древний Рим. Нарисовали два гигантских задника театральных, сделали костюмы, просто удалось с нашими старшими съездить в Италию, с выпускниками уже нашими, у нас такая была образовательная поездка для них, а теперь они уже малышам это передают.

Елена Фанайлова: Я помню, как в 90-е годы были какие-то телесюжеты, специальные программы и социальная реклама, связанные с благотворительностью. Сейчас я почти не знаю, что происходит в этой сфере. Я, как простой человек, гражданин своей страны, имею очень мало информации. Как вам кажется, сейчас лучше или хуже обстоят дела?

Галина Новичкова: Никаких сюжетов про благотворительность в 90-е годы, ни одного не помню. Нам очень много помогали в начале 90-х годов иностранцы. Огромные фуры сюда приезжали, полные лекарств. Контейнеры, фуры, я не знаю, корабли, пароходы. Наши-то россияне тогда вообще нам не помогали. И я не помню, чтобы об этом говорили. Может быть, это была какая-то благотворительность в других сферах, но чтобы помогали больным детям наши меценаты или просто люди, я этого не помню.

Елена Фанайлова: Нет-нет, Галина, я сейчас не имею в виду меценатов, я имею сейчас в виду, скорее то, о чем говорила Фаина Захарова, когда обычный человек был вовлечен в эту идею.

Галина Новичкова: Вот этого не помню, чтобы это было, совсем не помню. Иностранцы помогали очень бурно, после Перестройки сразу. Но потом, когда оказалось, что у нас такая страна богатая, у нас так много миллиардеров, естественно, они перестали помогать, потому что они... Правильно они говорят: у вас столько денег, у вас такая богатая страна, пожалуйста, делайте сами. Я, наоборот, чувствую, что сейчас именно появляется движение благотворительности, сейчас. Я помню, что там была какая-то благотворительность, но себя благотворительные организации тогда дискредитировали. На самом деле нуждающиеся, дети, например, благотворительности этой вообще не видели. Про нас несколько было сюжетов именно благотворительных. Катя Гордеева, которая придет, она делала эти сюжеты, которые имели такой большой отклик - приходили разные люди, приносили по 50 рублей и по 100 рублей, и по 20 тысяч долларов, помогали конкретным детям, помогали в общем. Мне-то кажется наоборот - благотворительность начинает в нашей стране как-то зарождаться, можно сказать. Наверное, это было когда-то давно, в той, в прошлой России. А в новой России, мне кажется, это только сейчас начинает появляться. Я хотела как раз сказать про то, о чем говорила Фаина, про эти 50 рублей. У нас есть госпиталь в Америке, это самый крупный детский госпиталь, который организовался где-то в конце 50-х годов, организовали его тогда артисты, и этот госпиталь полностью был построен на благотворительные деньги, и до сих пор он существует только за счет благотворительности. Дэни Томас, артист, очень был известный артист, ну, там была большая, очень интересная история, почему он решил этим заняться. Но вот сейчас этот госпиталь до сих пор на благотворительные пожертвования существует. Они собирают миллион долларов в сутки, они собирают 350-400 миллионов долларов в год. Медиана взноса на пожертвование составляет 50 долларов. Или, например, Хосе Каррерас… вы знаете, у него есть фонд, он тоже болел лейкемией, ему пересаживали костный мозг. Он жив-здоров, у него все прекрасно, и он помогает разным странам. Года три, наверное, назад в Германии он такой проводил благотворительный марафон, четыре часа шел этот марафон по телевизору, они за четыре часа собрали 4 или 5 миллионов евро. И там тоже люди посылали по 50 евро, по 100, по 20 евро. То есть это нормально. А для нашей страны для кого-то 50 рублей - это огромные деньги, а для какого-нибудь миллиардера, которых у нас много, миллион долларов - это не деньги. Поэтому у нас получается вот так все наоборот, мы всегда надеемся на богатых людей.

Фаина Захарова: Действительно, наверное, до 1996 года вообще трудно было говорить об этом, потому что было так много всяких иных проблем, что даже, по-моему, благотворительность вообще не звучала, потому что она звучала в связи с всякими фондами - афганскими и так далее, и на самом деле они себя очень сильно дискредитировали. Потому что я помню, когда я пришла в "Известия", уже всякие предлагала интересные, как мне казалось, проекты, они с большим интересом на меня смотрели и говорили, что Всемирный фонд дикой природы... Это изначально была история, которая вызывала подозрение. Только где-то в конце 90-х и в начале 2000-х годов, когда на самом деле появилась вот эта возможность еще освобождения от налогов, 5% от налогооблагаемой прибыли, компании могли для себя иметь некий такой экономический еще стимул, которым, опять же, очень многие стали злоупотреблять, и поэтому это все отменили. Но я помню, что когда в одном из наших первых проектов... во всяком случае, у нас было много возможностей размещать социальную рекламу. Нас очень сильно поддерживали. Что сейчас вообще, по-моему, запредельная история именно для телевидения, то есть почти невозможная.

Елена Фанайлова: К нам присоединилась Екатерина Гордеева, репортер НТВ, которая работает на программе "Профессия - репортер". Я только что сетовала, что мне все время не хватает информации о благотворительности. Я думаю, что многие люди рады бы где-то поучаствовать, но информации не вполне хватает. Катя, что вы об этом думаете?

Екатерина Гордеева: Я, во-первых, хочу сказать, что все, что происходит сейчас с благотворительностью, это происходит скорее даже не благодаря, а вопреки. Потому что на самом деле вопрос жизни и смерти ребенка должен быть, на мой взгляд, не вопросом поиска денег в каждом конкретном случае, истерического, а должен быть вопросом системы. Я недавно сделала фильм про благотворительность. Он назывался "Люди добрые". Я искала известного человека, который, занимаясь благотворительностью, готов бы был об этом рассказать. Я говорю: будьте добры, условно, Иван Иванович, у вас такая корпорация большая, вы добываете нефть, золото и алюминий, а давайте, вы расскажите, что вы еще вообще-то не сатрап и деспот, а вы нормальный человек, у вас есть фонд, вы занимаетесь благотворительностью. Он говорит: слушайте, давайте я вам дам денег, и, пожалуйста, никогда меня по телевизору не показывайте и, пожалуйста, ничего не говорите. Они стесняются. Они говорят: а если я выступлю по телевизору про благотворительность, а мне скажут, что я грехи замаливаю, и вот мои же товарищи бизнесмены мне скажут, что это ты, наверное, не от чистой души, это ты, наверное, потому что у тебя, там, что-то. А какая разница?

Елена Фанайлова: А может быть, еще и государство вдруг придет с налоговой проверкой.

Екатерина Гордеева: И обязательно придет государство с налоговой проверкой. Для них где-нибудь по бизнесу это сложный вопрос, но то, что они объясняли, они, вот, будут думать, что деньги такие-сякие, пятые-десятые. В принципе я считаю, что какая разница, какие деньги. Ты помогаешь - расскажи об этом. Я выяснила в ходе этой программы, что есть фонды у всех более-менее известных людей, начиная от футболиста Андрея Шевченко и заканчивая всеми нашими магнатами. Но я об этом не знала, а я более-менее в теме. Это с одной стороны. С другой стороны, на телевидении существует такая странная проблема. Считается, что тема благотворительности неудобная, что ли. То есть, прося денег на ребенка, мы как будто бы косвенно обвиняем государство, что как же так получилось, деньги просят у людей, хотя вроде как у нас формально бесплатная медицина. А вроде как бесплатная медицина не может бесплатно вылечить ребенка от начала до конца, потому что у медицины нет возможностей. Позавчера мы узнали, что кончились деньги на лекарства, на какие-то лекарства, на какие-то есть... что-то государство оплачивает и в какой-то момент оно говорит: нет, этой болезни не существует, давайте по-другому. И вот это «по-другому» - это значит люди, которые в какой-то степени действительно подменяют собой государство. И правильно говорят, что государство - это мы, получается. Да, такая будет активная гражданская позиция. Но телевидение не хочет об этом говорить. Получается сложная история. С одной стороны, телевидение не любит слезных тем, а любая история о жизни и смерти - это слезная тема. С другой стороны, кажется, что это «не рейтинг», потому что это же не весело и не спортивно. А с третьей стороны, получается, что мы обвиняем государство. Вот, получается, откуда информация. Это я про телевидение рассказываю. В интернете, конечно, этой информации полным-полно, но Москва - это не Россия, а у России нет интернета.

Мария Елисеева: Я хотела немножечко другую точку зрения высказать. Я в целом согласна, что сейчас, конечно, ситуация изменилась в плане того, что с развитием бурным интернета у нас, например, появилось огромное количество добровольцев, наших, российских, которые раньше, наверное, просто не могли нас найти и не знали, где нас искать. Действительно, отличие такое серьезное, которое я наблюдаю за последние 13 лет, почти 14, существования своего центра. Но я хочу сказать, что в 1993-1994 годах, когда я начинала, мы у Юлии Шевелевой в театре-студии "Подвал" начали нашу первую студию с ее ребятами, и я туда стала своих интернатовских привозить. Так вот, между прочим, было довольно много... конечно, через друзей, но, кстати, иногда и случайно какие-то зашедшие в подвал, перепутавшие адрес люди оставались, и до сих пор мы дружим с человеком... Олег Фогель, который просто ошибся адресом, зашел случайно, остался и до сих пор нам помогает, он сейчас программист в большой компании, а тогда у него был свой маленький бизнес, он нам просто издал открытки. И это не единичный случай. Тогда были тоже наши российские люди. В основном мы их, конечно, находили через друзей и родственников, потому что интернет тогда еще работал не так. У нас не фонд, мы могли бы и без денег существовать очень даже запросто, потому что мы просто детьми занимаемся, учим их. И если бы нам какие-то вещи давали... Кстати, так и происходит. Иногда какие-то удивительные очень масштабные мероприятия, формально говоря, случаются у нас без копейки денег. Мы съездили несколько лет назад в Новосибирск... ну, одна компания нам дала билеты, другие нас приютили, мы в онкоцентре реабилитационном жили, "Росинтер" нас кормил, то есть это все вместе сложилось. Я взяла с собой какие-то деньги, мне они не понадобились ни разу, я не потратила ни рубля. Мы в Новосибирске расписали больницу скорой помощи с детьми, ходили клоунничать в детский дом, и все это было совершенно как при коммунизме, которого, кстати, никто не видел. Это было очень интересно и доказывает, что это все возможно. Мне, например, не нужны деньги для моей работы. Конечно, они помогают, и можно делать какие-нибудь интересные вещи и делиться, если они вдруг возникают, с теми, кому они действительно нужны, но я, например, вполне могла бы без них обходиться. Я думаю, что то, что я начала делать в 1993 году, как раз было возможно именно благодаря помощи моих российских друзей, хотя иностранцы мне тоже помогали и присылали краски и все, но все это все-таки не лежало в основе. В основе лежало другое, без чего это тогда не могло начаться. Я думаю, что, конечно, все-таки не все благотворительные организации, безусловно, себя как-то... были и остались те, которые с тех пор существуют, много было печального, но тем не менее было много и хорошего очень, и какие-то дети, безусловно, помощь получали всегда. Просто сейчас ее больше и возможностей больше, гораздо больше.

Фаина Захарова: Мария очень важный момент затронула, это момент друзей, друзей друзей, и Галина об этом говорила, потому что это действительно так, потому что особенно на начальных этапах, да и не только на начальных, вообще в процессе всей деятельности, все друзья и друзья друзей, и друзья друзей друзей всегда являются очень активными помощниками, потому что без них вообще что-либо трудно начинать. И замечательно, например, то, что в течение 10 лет я работала во Всемирном фонде дикой природы, соответственно, это было связано с природой, у нас там было очень много членов и много других партнеров, и, когда я уже перешла в "Линию жизни", они так вздохнули и сказали: ну, все понятно, теперь будем помогать и детям. Это на самом деле такая сеть, когда ты плетешь вокруг себя такую совершенно потрясающую паутину. Есть такая замечательная фраза, которую сказал вождь индейцев сиу, он сказал, что мы не плетем паутину жизни, мы только нить в ней, чтобы мы ни делали, это касается и нас. И вот это внутреннее ощущение того, что ты на самом деле плетешь эту сеть, и только вот эта сеть действительно может помочь в том деле, которым ты занимаешься.

Елена Фанайлова: Я сейчас хочу Катю Чистякову послушать, что для нее важнее - деньги или помощь друзей в вашей деятельности, потому что мы сейчас услышали два сюжета в психологии благотворительности: либо это поиск больших денег и работа с богатыми людьми, либо это привлечение большого количества людей.

Екатерина Чистякова: У нас история довольно специальная, потому что, как я уже говорила, я случайно пришла в благотворительность, я просто сдала кровь. И вот это "просто сдала кровь" оно так за мной и тянется, потому что потом мы стали искать доноров крови, и очень много других людей тоже просто сдали кровь. И из этих просто сдавших, которые потом объединились вокруг детей, сплелась эта огромная паутина, о которой говорит Фаина Захарова. Раз в месяц я пишу отчеты нашего фонда, рассказываю, сколько денег мы собрали. Каждый раз я пишу людям одно и тоже, что собрали не мы на самом деле, мы помогали помогать, а помогали они. Деньги ниоткуда бы не взялись, если бы их не дали вот эти друзья, друзья друзей и те доноры крови, те люди, которых они за собой привели. Так что я не знаю, как это можно разделить.

Галина Новичкова: У нас, конечно, доноры крови - это замечательно, но без дорогих лекарств мы ничего не сможем. Поэтому моральная поддержка, когда к нам приходят артисты, когда приходит писатель, занимается с детьми, это здорово, это замечательно. Но, к сожалению, мы, не имея запаса лекарств на 30 тысяч долларов, не можем, просто не можем начинать пересадку костного мозга. Понимаете, о таких суммах идет речь. Поэтому нам приходится искать настоящих богатых меценатов.

Елена Фанайлова: Мне бы хотелось разобраться в том, как конкретно энергия, силы и деньги работают непосредственно в вашем фонде, в вашей организации. Для чего вы привлекаете эти деньги, эти силу, эту энергию, на что вы, собственно, ее тратите. Наше наметившееся такое маленькое противоречие, что важнее - друзья или деньги?

Фаина Захарова: Мне кажется, что противоречия мы сразу снимем, потому что одно с другим очень тесно взаимосвязано. Нужна энергия человеческая, энергия денег, потому что энергия денег позволяет на самом деле решать реальные проблемы, которые стоят, потому что наша программа - это детишки с врожденными пороками сердца и аритмиями, это значит - каждая операция в среднем пять тысяч долларов, вполне существенные деньги. За два года нам удалось собрать почти 5,5 миллионов долларов. Это, мне кажется, для России достаточно серьезная сумма денег, это деньги и компании, это деньги частных лиц, это деньги многих-многих людей, которые дают по 50 рублей. Мне кажется, это совершенно новая черта. Здесь все, здесь и энергия наших друзей, потому что они помогают нам привлекать своих друзей, которые нам могут дать деньги. Мы спасли более 1280... каждый день прибавляет количество детей по всей России.

Мария Елисеева: Я просто сказала, что в 1993 году были наши российские люди, которые давали деньги. Наша студия могла бы существовать без денег, если бы нам давали достаточно бумаги, красок, клоунских костюмов и возили бы нас в разные города и страны, где мы можем кому-то помочь. Потому что мы приезжаем же в больницы... Вот, были в Армении, то есть это уже заграница считается. Получается так, что наши дети вырастают и нам хочется, чтобы они как-то воспитались сознательными членами общества и тоже кому-то помогали, и им тоже этого хочется. Наша студия собирает как раз деньги, сами ребята собирают на операции, мы с "Детскими сердцами", с донорами тоже периодически сотрудничаем, с РДКБ, и все время ищем в интернете, находим, и нас находят. Могу только сказать, что мы на нашем небольшом аукционе с Патчем Адамсом, нашим другом, врачом-клоуном, в ноябре собрали 140 тысяч долларов за один вечер. Именно потому так много, что наши ребята свои работы... дети, у которых ДЦП, которые сами выросла в детских домах, в течение года готовили какие-то свои работы, вышивки для того, чтобы помочь чеченским ребятам (ежегодно помогаем), бесланским детям... Мы ездили в Беслан и проводили там программу, когда наши дети учили в школе чему-то детей. Сама первая школа нам сказала, что на самом деле это одно из удачнейших у них было событий, и они к нам приедут летом. То есть уже наши старшие ребята эти самые деньги, которые очень нужны, всем стараются добыть. Про те же самые 50, именно 50 рублей хочу свой опыт рассказать. У нас тоже есть одна дама, которая нам посылает, мы не знаем, кто она, уже несколько лет 50 рублей через сберкассу. Что в наши дни мы можем на эти 50 рублей... Но вы же понимаете, насколько это важно, и ребятам знать, что, вот, какой-то человек... возможно, это от какой-то небольшой пенсии и зарплаты... То, что кто-то думает о них, это уже приобретает совершенно другой аспект, не материальный. Нам деньги очень помогают делать что-то такое более невероятное. Когда детдомовский мальчик Саша 17-ти лет читает в газете случайно маленькую заметку о том, что маленькому ребенку Никите нужны деньги на операцию, тоже детдомовский мальчик, мы собираем эти деньги, и Никита с починенным сердцем живет дальше, чувствую, что что-то невероятное случилось.

Екатерина Чистякова: Я должна сказать, что Маша и нам помогала, и Машины дети, и в прошлом году чудесные совершенно зеркала, сделанные Машиным подопечным, были проданы у нас на аукционе за 1000 долларов, и это был аукцион в пользу азербайджанского мальчика, которому было необходимо отправиться на трансплантацию костного мозга в Израиль. Если бы не вклад самых-самых разных людей, которые, кто дал зеркало, кто пять рублей, не создалась бы какая-то информационная волна, благодаря которой этот мальчик получил деньги, в конце концов, от азербайджанской нефтяной компании, не достающие 100 тысяч долларов, и он, благодаря всем этим людям... Я не знаю, чей вклад сильнее - "Детей Марии" или азербайджанской компании. Так или иначе, благодаря всем этим общим усилиям он уехал.

Елена Фанайлова: Я еще раз хочу обратиться к Галине Новичковой. Вам приходится иметь дело в силу специфики вашей работы с самыми крупными денежными потоками. Насколько люди готовы отдавать деньги? Насколько они откликаются на ваши просьбы? Плачут ли богатые в этой ситуации?

Галина Новичкова: Здесь вообще сложный вопрос. Можно об этом много рассказывать. Самое главное - это завоевать доверие. Вот когда люди доверяют, тогда они дают. Ведь только-только организовался фонд при нашем центре, "Подари жизнь", а сперва мы были против того, чтобы работал какой-то фонд, фондам не доверяли. Я надеюсь, будут доверять, потому что этот фонд ведет действительно в настоящую, такую красивую, честную работу. Это огромные деньги. Появилась Катя несколько лет назад, а я работаю намного больше. И эти дети всегда были. И я говорю, что люди были разные. Приходили одни, потом они уходили, кто-то оставался, кто-то приводил своих знакомых. Мы, врачи, вообще старались деньги в руки никогда не брать. Как-то не хочется прикасаться к этим деньгам, хочется просто иметь то, что куплено на эти деньги. Или родителям эти деньги, или лекарствами, или еще как-то. И вот, может быть, благодаря этому, когда люди видят, что да, действительно, нам принесли лекарства, они приходят к этому ребенку, ребенок получил эти лекарства, люди начинали доверять, только после этого они приносили еще деньги, еще деньги, приводили своих знакомых. Какая-то образовалась такая критическая масса людей, которые нам сочувствуют. Сейчас организовали фонд. Сейчас мы, врачи... я вхожу в совет фонда, старейшина, можно сказать, но мы только планируем, мы говорим: нам нужна вот такая… давайте делать программы какие-то, еще что-то. Слава Богу, есть люди, которым я доверяю, которым все доверяют, потому что невозможно этим людям не доверять. Они отчитываются за каждую копейку перед спонсорами на сайте, и мы все это знаем. Главное - это доверие, мне так кажется. Когда есть доверие, тогда это все развивается. Может быть, как раз сейчас в нашей стране благотворительность и начинает приобретать какой-то цивилизованный вид.

Елена Фанайлова: Я думаю, что у вас сложился прекрасный союз, потому что я действительно знаю многих докторов, которые не доверяют фондам, благотворителям. И, пожалуй, действительно, черта 2000-х годов - то, что альянсы между больницами и фондами, наконец, начали как-то складываться.

Галина Новичкова: У нас это естественно получилось. Они нам очень помогают, помогают детям, помогают врачам. Мы не можем работать, если нечем лечить детей. Знаете, как тяжело было в 90-х годах, когда мы начали лечить лейкоз... У меня есть лекарство на одного человека, а детей пять. Вот знаете, как это тяжело?

Елена Фанайлова: Это, конечно, страшный врачебный выбор. Вам нужно было выбрать одного человека из пяти.

Галина Новичкова: Вот мы возьмем самую большую страну - Америку, где благотворительность так популярна. Страна богатая и люди богатые. Там в отличие от нашей медицины страховой, она по-настоящему страховая. И ровно половина средств идет от благотворителей на лечение больных раком, и никто не обвиняет в этом государство, что государство такое плохое. Потому что 30 лет назад умирали все от какого-то заболевания, сегодня выздоравливает 90% людей. Лекарства все очень дорогие, и, может быть, не настолько дорого их производство, миллиарды были вложены в то, чтобы именно их разработать, это все бурно развивается, постоянно развивается диагностика, появляются новые, самые невероятные... Ведь сейчас появляются так называемые таргетные препараты, не когда уничтожаются здоровые и больные клетки, а когда вводится такой препарат, который блокирует клетку опухолевую. А это все стоит очень дорого. Поэтому ни у какого самого богатого государства нет этих денег. Они закладывают бюджет на следующий год, а появляются лекарства в тот момент, когда бюджет на эти лекарства не заложен. И что же делать? И ничего там нет такого, нигде, ни в какой стране не обвиняют государство, если вдруг приходится благотворителям давать деньги. Про Австрию могу рассказать, я там стажировалась, работала много, там есть лекарства, там хорошо налажена эта страховая медицина, но новые препараты тоже всегда спонсоры покупают. Например, там речь идет о том, что надо детей реабилитировать, и в это вкладывают деньги. Их отвозят в прекрасные горы, на озера, они там отдыхают, реабилитируются. Какие-то разные другие варианты благотворительной помощи, и все это нормально. Я просто видела, как в Германии перед Новым годом продают какие-то сувениры в магазине, прямо перед магазином продают в пять раз дороже и пишут: это в помощь детям, больным раком. И все стараются купить в пять раз дороже вот этот сувенир, потому что понимают, что надо детям помочь, и все это настолько там нормально. У меня такое было ощущение, что каждый, если что-то не сделал хорошего, то он Новый год просто встречать не может. Конечно, хотелось, чтобы у нас было так. Еще я вспомнила, слава Богу, нам стали помогать известные люди, Дина Корзун и Чулпан Хаматова. Я их уже теперь хорошо знаю, я вижу, как они заняты, как много они работают, и все это они делают в ущерб семье, в ущерб своей работе. Они, мне кажется, не спят просто, не едят. Но чего же только про них не понаписали, что только про них не сказали! Очень много злых людей, которые не понимают, что если ты помогаешь, то ты это делаешь просто от того, что у тебя сердце такое, что ты человек хороший. Очень многие, к сожалению, считают, что если человек помогает, то он себя пиарит, дисквалифицирован как артист или бизнесмен, отмаливает грехи. Это, конечно, ужасно.

Елена Фанайлова: То есть мы сейчас приходим к мысли, что это вопрос не только денег, но и все-таки устройства нашего сознания, не правда ли?

Екатерина Гордеева: Пока еще система строится потихонечку, но Дина и Чулпан не побоялись «отдать» свои лица. В наше время это ужасно смелый поступок. Скажут же, найдут же: а почему же?

Елена Фанайлова: Мне кажется совершенно поразительным, почему нужно искать дурное в абсолютно открытом жесте.

Фаина Захарова: Поскольку такая у нас была поставлена задача - привлечь как можно больше людей, то мы смотрели, какие есть возможности с точки зрения формата для разных целевых аудиторий, то есть для молодежи что можно сделать так, чтобы они свои 50 рублей отдали, чтобы им было «в прикол», допустим, для более взрослых людей другая форма, и так далее. И в этом году, хотя у нас всего три человека, нам удалось провести больше 22 акций. При этом я могу сказать, что фактически на все эти акции у нас были партнеры, спонсоры. В результате этих акций мы собрали почти миллион долларов. Каждая из них была сделана таким образом, чтобы здесь не было вот этого состояния грусти, типа того, что всё, встали все с мрачными лицами и застыли. Потом я вернулась из Амстердама, где видела совершенно формат гараж-сейлов, когда в день рождения королевы в Голландии весь город Амстердам превращается в гараж-сейл, распродажи, как блошиный рынок… И мы сделали, например, такую акцию на "Арт-стрелке" "Продай-купи". К нам пришли известные художники, дизайнеры, принесли свои картины, свои поделки, пришли просто люди, родители с детьми, и все продавали и покупали. Это был совершенно такой нормальный, живой формат. При этом мы собрали более 25 тысяч долларов. Сейчас у нас такая акция идет "Красный нос - доброе сердце". Во всех салонах «Связной» продается красный клоунский нос, деньги от продажи носов пойдут на поддержку детей. У нас будет 19-го на Пушкинской площади такой флэш-моб вместе с «живым журналом». Проходит конкурс на лучшую фотографию, 3-го июня будет в саду «Эрмитаж». И я вижу, что это работает. Когда у нас был концерт в клубе «Парк», это в Нескучном саду, это был абсолютно молодежный концерт, там было очень много молодежных групп, почти шесть часов он шел. И для меня было важно, что выходили ребята молодые, звонили по мобильникам, говорили: здесь такой классный концерт, и еще детям помогаем. И была очень серьезная дискуссия в интернете. Для всех оказалось очень значимым, то есть для этой молодежной аудитории, о которой говорят, что они вообще ни на что не откликаются… вот это совершенная неправда, они очень даже откликаются. На самом деле сопереживают они своим способом. Но тем не менее я понимаю, что вот эти механизмы, которые в процессе развиваются, они позволяют создать вот эту систему, и тогда ты не зависишь 100%, ну, нашел ты в этот раз конкретного богатого спонсора… а у тебя есть уже некая система, которая позволяет тебе собирать деньги.

Елена Фанайлова: А я вспомнила как раз, как фонд «Детские сердца» на День Святого Валентина, по-моему, устроил такой аукцион, где сердечки, сделанные их детьми из разных-разных смешных материалов, они продавали в «Улице ОГИ», по-моему, да? Маша Елисеева нам больше про это расскажет.

Мария Елисеева: Как раз мои ребята сделали глиняные сердечки, там были какие-то еще, но основная масса – наши ребята, это мы уже второй год делаем вместе с Катей. Это тоже важно, потому что они сами, старшие, выискивают – и в интернете, по газетам, «Большой город» (там бывают объявления), они уже сами находят и мне говорят: вот смотри, мы увидели в «Большом городе» объявление, что кому-то нужны детские вещи, а нам тут принесли, давай позвоним. Как раз тоже их инициатива, и она важна. Правильно говорит Фаина, очень важна вот эта атмосфера. Мы же тоже собираем деньги для детей, мы ходим в хоспис. Казалось бы, как это можно совместить? Вот мы идем в детский хоспис в клоунском виде вообще. Как это может быть? А ведь нас просят, и родители просят, у этих детей тоже есть день рождения, и им тоже хочется быть детьми и радоваться, несмотря на то, что рак в последней стадии. А что же делать? Они живые, и каждый их день… Они дети. Поэтому для молодежи очень важна эта атмосфера, в которой происходит обсуждение таких вещей. Когда они чувствуют, ребята, молодые, и наши добровольцы, и мои выросшие выпускники детдомовские, что они могут сами что-то для кого-то сделать, в разных формах где-то помочь, тогда не совсем важно… важна вот эта атмосфера доброжелательности, и одно другому не мешает, несмотря на то, что трагедия часто сопутствует этому. Есть все равно другие дети в этих семьях, есть родители. Когда ребенок даже неизлечимо болен, все равно жизнь продолжается, и об этом нельзя забывать.

Елена Фанайлова: Я тоже считаю, что в юности человек сталкивается со смертью и страданием так же часто, как во взрослом возрасте и старости, и окружающие должны с молодыми об этом говорить, то есть общество в целом, и каждый человек конкретно. Мне кажется, лучше говорить с молодыми людьми о том, что это часть жизни, о том, что с этим нужно тоже что-то делать. Может быть, мы попробуем еще немного порассуждать о выстраивании той системы благотворительности, о которой заговорила Катя Гордеева? Что еще бы нужно для того, чтобы мы могли сказать, что система благотворительности в России наконец создана и мы можем, не нервничая, собирать деньги, а быть более спокойными за то, что это совершенно цивилизованная, отлаженная система?

Фаина Захарова: Мне кажется, что в этой области вообще не может быть успокоенности, какая бы ни была замечательная система. Все-таки это абсолютно специальная область, и даже когда существуют налаженные механизмы, то они все равно работают тогда, когда там нет успокоенности. Совершенно правильно, как все сказали, что доверие – это что-то, что лежит еще за пределами этой системы. Наверное, один из самых главных моментов для поддержки благотворительности - это поддержка средств массовой информации. И второе, конечно, элемент законодательства, потому что, к сожалению, наше благотворительное законодательство очень неразвито. Поэтому ни частные лица, ни компании не то что не имеют каких-нибудь стимулов, у них только одна сплошная проблема и головная боль.

Галина Новичкова: Закон о благотворительности, конечно, очень нужен. Я понимаю, что в нашей стране сделать хороший закон о благотворительности и так еще, чтобы он эффективно работал, очень сложно. Потому что в 199… не помню каком году был принят такой закон, и он хороший был. Но к нам в институт тут же полетела куча разных людей и говорили: вот давайте, мы вам вот так дадим, а вы нам потом вот так отдадите. Это страшно было. Мы, естественно, от всего от этого отказывались, но этот закон быстро оброс всякими еще другими подзаконодательными актами, и он не работает. И вот как сделать этот закон нормальным, таким цивилизованным, чтобы действительно были налоговые льготы и в то же самое время чтобы он работал, чтобы эти налоговые отчисления шли туда, куда надо, вот это надо продумать. Но это, наверное, должны законодатели как-то мудро… Я не знаю, умеют они или нет у нас мудрые законы принимать. Но на самом деле этот закон очень нужен, но работающий.

Екатерина Чистякова: Я думаю, что проблема в головах, в головах становится все лучше и лучше. Люди, видимо, чувствуют себя благополучнее, у них появляется возможность почувствовать себя еще лучше, когда они могут отдать кому-то. Я думаю, что этот круг растет. Конечно, нужны специальные законодательные усилия и информационная поддержка, без этого нельзя. Это образуется естественным путем, если в стране все будет в порядке.

Мария Елисеева: Я, как оптимист, считаю, что все будет хорошо, потому что просто вижу, что наши дети растут, больше друзей приходит, все развивается в лучшую сторону. Мне очень приятно это наблюдать. Я люблю Москву, никуда больше не хочу. Я просто надеюсь при жизни увидеть момент, когда не будет больше детских домов, и верю, что увижу. Я согласна с ребятами, что необходимы налоговые льготы, потому что я просто лично знаю людей, руководителей разных крупных компаний, предводителей бизнеса, которые говорят… Действительно головная боль, это очень трудно сделать, это просто что-то невероятное, поэтому они и стараются дать просто в конвертике деньги и даже просят, чтобы потом при сдаче денег в банк, как мы делаем, не упоминали их. И сейчас существует формула. Когда в «Сити банк» такой конвертик сдаем, у нас спрашивают: паспортные данные есть человека? Мы вынуждены, так как отказался этот человек, говорим: нет, это было анонимное пожертвование. Оно как анонимное проходит. Вот чтобы этого не было, действительно надо как-то людям дать возможность отдавать эти деньги, компаниям, частным лицам. А от общественных организаций и фондов – мне кажется, чем больше будет прозрачности, полностью согласна с тем, что все зависит от доверия. Очень приятно, когда приходят люди и говорят: мы тут на вас смотрим последние пять лет, мы вам хотим дать еще денег. Прозрачность, в интернете публиковать эти отчеты – и будет все хорошо, потому что действительно от этого зависит очень многое.

Екатерина Гордеева: Мне кажется, что как только появится такая небольшая - такое странное слово – жировая прослойка, когда эти средства будут не каждый раз экстренными, а они будут, и вопрос будет в том, чтобы мамочка с больным ребенком обратилась и получила деньги, а не она обратилась – и потом мы ждали, чтобы успеть собрать. Вот как только ситуация изменится настолько, что можно будет давать открыто и с удовольствием, а не в конверте и тайком, как только этих денег будет настолько достаточно… их не будет никогда много, их никогда не будет больше, чем нужно, но их будет настолько достаточно, чтобы не бояться потерять ребенка только из-за того, что, ну, не успели с деньгами, потому что врачи-то все умеют, как только эта ситуация будет чуть-чуть системнее организована, не прекрасные девушки силой внутренних эмоций и переживаний будут за каждого ребеночка трястись, а общество будет любить своих детей и своих стариков, и своих больных, а не стесняться их, вот в этот момент и законы появятся, потому что законодатели – тоже наше общество, они живут рядом.

Галина Новичкова: Когда Катя говорит, что денег не будет много, их действительно никогда не будет много. Если вдруг, представим такую ситуацию, что у нас прекрасные клиники, что все полторы тысячи детей, каждый год которым нужно делать пересадку костного мозга, ее получают, а не так как сейчас у нас – 100 человек получают и то это с надрывом, все-все-все есть… Опять же по опыту, как я работала за границей, у них все есть. Но дети какую-то часть времени находятся в стационаре, а какую-то часть времени они находятся дома, и им надо, например, два раза в неделю только контролировать анализ крови. Там на что идут благотворительные деньги? Покупает машину благотворительный фонд и развозит медсестер на дом, чтобы дети лишний раз не мучились, не ехали по городу, не тряслись в больницах, чтобы у них брали кровь. Правда, на самом деле ведь столько можно сделать хорошего.

Екатерина Гордеева: Работая над фильмом, мы столкнулись с историей: в Америке существует такой… называется «деревня последней надежды», это дети, которым медицинским образом уже никак нельзя помочь, и это все понимают. Ее основал бывший узник Освенцима возле Диснейленда в Орландо. Там есть все, начиная от фонтанов, заканчивая Диснейлендом рядом, и любое желание ребенка выполняется. Ребенок Джон Смит, например, захотел увидеть Майкла Джексона, Майкл Джексон не может к нему не приехать. Это было связано с одним ребенком, которым мы занимались. Я спросила: скажите, а можем мы вот этого нашего ребенка привести как-то к вам, сколько это будет стоить? Они сказали: нет проблем, довезите его до границы. Я говорю: а дальше что? А дальше у нас есть благотворительная организация, откройте наш список спонсоров. Я открыла – у них список спонсоров 300 известнейших фирм, начиная от «Тайда» и заканчивая «Проктер энд Гэмбл» и бог его знает чем. И эти все люди горды помочь. И это такое счастье, когда хотя бы эту неделю ребенок живет в радости. И эти люди, которые помогают, они получают, мне кажется, огромные эмоции, они чувствуют, что их бизнес на самом деле чем-то еще полезен.

Галина Новичкова: 1 июня в театре «Современник» в восемь вечера у нас будет благотворительный концерт «Подари жизнь». И средства, собранные на этом концерте, пойдут на лечение детей, больных раком, которые лечатся в нашем центре. Я приглашаю всех желающих. Если кто-то хочет приобрести билеты, то телефон, по которому можно позвонить, 760-47-70. Люди могут позвонить и в обмен на пожертвования приобрести билеты.