Белла Ахмадулина (отмечающая 10 апреля юбилей) из всех поэтических героев 60-х, заметно и всесоюзно прозвучавших тогда, одна счастливо избежала опасных извивов гражданственной поэзии, которые заносили бог знает куда ее более активных коллег. Она всегда была лириком, литератором сугубо интимным, и то, что оказалась в ту пору среди властителей дум, говорит не о ней, а о времени.
Сорок-сорок пять лет назад интимная лирика была столь же новаторским, революционным открытием, как космос. Как Запад, как правда о своей истории, как ироническая проза. Оттепельное общество освобождалось по всем направлениям, в том числе – вглубь. До того лирика возникала в чрезвычайных обстоятельствах – например, военное симоновское "Жди меня". В 60-е вернулась забытая на десятилетия чистота идеи.
Парадокс гражданственной поэзии заключается в том, что чем чаще и последовательней поэт развивает общественные мотивы, тем меньше интереса для общества он представляет. Набор социальных тенденций ограничен, нравственное учительство быстро начинает раздражать, вырождаясь в фельетон. На этом осекся великий Маяковский. Тем более – поэтические бойцы 60-х, оказавшиеся не нужными в новую оттепель – конца 80-х, 90-х.
Лирика выживает, обеспеченная неисчерпаемостью самого простого – но непременно личного – чувства.
В этой подробно и детально разработанной (и мировой, и отдельно русской поэзией) сфере Белла Ахмадулина не потерялась – не только потому, что ее лирические стихи хороши, а еще и потому, что нашла свою особую тему. Наглядная и постоянная эмоция в ее поэзии – помимо любви – дружба.
Это разом и объяснимо, и удивительно. В 60-е раскололся монолит общественного сознания, и именно неформальные группы единомышленников были источниками свободного изъявления воли и сознания. "Свои" доверяли друг другу – друзьям. Ахмадулина дружить умела: "Да будем мы к своим друзьям пристрастны! / Да будем думать, что они прекрасны!" А вот – Высоцкому: "Хвалю и люблю не отвергшего гибельной чаши. / В обнимку уходим – все выше, все дальше, все чище... / Не скаредны мы, и сердца разрываются наши, / Лишь так справедливо. Ведь если не наши, то – чьи же?" Окуджаве: "Покуда жилкой голубою / безумья орошен висок, / Булат, возьми меня с собою! / Люблю твой легонький возок".
Это она написала: "Свирепей дружбы в мире нет любви".
Вот тут – после объяснимого – следует удивительное. Это чувство принято считать привилегией мужчин. Ведь речь идет именно о классической мужской дружбе. Не зная, невозможно вообразить, что такие строки написаны женщиной: "Сегодня, став взрослее и трезвей, / хочу обедать посреди друзей". Тут слышен даже некий кавказский акцент, джигит говорит. То-то у Ахмадулиной с Грузией такая долгая взаимная любовь.
Главный певец мужской дружбы – женщина. Белла Ахмадулина. Из тех, ее дружеских компаний и выросло российское общественное мнение – которого столь не хватает России сейчас: во многом потому, можно думать, что так заметно ослаб институт дружбы. Круг друзей, посреди которых хочется обедать.
