Алексей Кузнецов: Предлагаем вашему вниманию программу «Радиоблог». Екатерина, давайте начнем с представления нашего гостя, а потом уже перейдем к теме программы.
Екатерина Пархоменко: Сегодня у нас в гостях журналист Глеб Черкасов, заведующий отделом комментариев сетевого издания «Газета.Ру». Ну, и конечно, он – блоггер, а также, что важно отметить, автор свежевышедшей книги, вот она лежит передо мной – «Повседневная жизнь депутатов Государственной Думы». И эта его специализация нас тоже сегодня очень интересует.
Глеб Черкасов: Добрый день.
Алексей Кузнецов: Ну, что ж, давайте тогда все-таки начнем с сути проблемы. Связана она с депутатом Государственной Думы Виктором Алкснисом, действия которого в Интернете, в частности, в блоге могут привести к тому, что эти действия выйдут за рамки интернет-сообщества и создадут какой-либо юридический прецедент. Давайте мы письмо Виктора Алксниса огласим чуть-чуть попозже, а сейчас все-таки суть проблемы, суть конфликта. Из-за чего вдруг возник конфликт между Алкснисом и его «сообщником», соратником по блогу, так сказать?
Глеб Черкасов: Алкснису не понравилось то, как обращаются с ним как с депутатом Государственной Думы. И теперь это уже такое вполне внутри-"ЖЖ"-шное ругательство – «госслужащий категории А». Ему не понравилось, как с ним обращают, как с ним разговаривают, и он пригрозил разными административными карами.
Алексей Кузнецов: Ну, хорошо, давайте тогда мы начнем собственно с заявления Виктора Алксниса, которое было опубликовано в Интернете и цитируется уже достаточно широко.
«Уважаемые пользователи Живого Журнала!
Обращаюсь к Вам за советом. Меня всегда возмущало хамство и грубость отдельных пользователей Интернета, их патологическое желание оскорбить и унизить кого-нибудь. Ситуация аналогичная той, которую, наверное переживали или наблюдали многие из вас. Из отходящей электрички (трамвая, автобуса и т.п.) высовывается некий индивидуум, и харкает вам в лицо. Вы стоите, глядя на уходящее транспортное средство и ничего, кроме как утереться, сделать не можете. К сожалению, в Интернете это присутствует сплошь и рядом.
Две недели назад я открыл свой Живой Журнал и вот сегодня, 19 февраля, столкнулся с подобным явлением. Достаточно известный в блогах господин, без каких либо к тому поводов с моей стороны, несколько раз публично оскорбил меня.
Просто утереться, забанив этого господина, означает смириться, не получив сатисфакции. Этого я не хочу.
Этот господин сильно ошибся, уповая на свою безнаказанность, рассчитывая, что «электричка уже уехала».
Дело в том, что я являюсь депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации и по российскому законодательству приравниваюсь к государственным служащим категории «А». Такая же категория у В.В.Путина, М.Е.Фрадкова, федеральных министров и т.п. В Уголовном кодексе РФ имеется статья 319 «Оскорбление представителя власти», которая позволяет привлечь данного господина к уголовной ответственности.
У меня уже подготовлен проект обращения в Генеральную прокуратуру РФ по данному вопросу, и я не сомневаюсь, что делу будет дан ход.
Но я нуждаюсь в этом вопросе общественной поддержки и именно поэтому я обращаюсь за советом к вам, старожилам и новичкам Интернет-пространства, считаете ли вы необходимым начать борьбу с интернет-хамами или же пусть остается так, как было? Я нуждаюсь в помощи тех людей, которые готовы принять непосредственное участие в этом деле, помогать мне советами, готовы принять участие в разработке специального законопроекта, посвященного этой проблеме и который я готов внести на рассмотрение Государственной Думы.
Давайте вместе начнем процесс «Интернет-сообщество – против интернет-хамов». Убежден, что только сообща нам удастся навести порядок в Интернете».
Алексей Кузнецов: Вот так звучит заявление Виктора Алксниса у него в Живом Журнале. Насколько я понимаю, это письмо цитировалось достаточно широко во многих блогах и не только блогах. Видимо, уже совсем не принципиальна сейчас тема, то есть из-за чего, собственно, возник этот активный диалог, из-за чего был оскорблен Виктор Алкснис. Я напомню, что говорил он, по-моему, о замене боевых знамен в российской армии.
Екатерина Пархоменко: Да-да.
Алексей Кузнецов: Но насколько это важно сейчас? В чем суть проблемы сегодня?
Глеб Черкасов: Мне кажется, что разгадка содержится, собственно, в тексте письма. Это все то же пресловутое поминание «категории А». Виктор Алкснис – оппозиционный депутат. Ему активно не нравится все, что происходит в стране с 1989 года, он достаточно последователен в своей позиции. Вместе с тем, перечисляя тех, кого обидели вместе с ним, он называет руководство страны, то есть он представляет некую корпорацию, с которой нельзя разговаривать, как с обычными людьми. Я плохо понимаю, откуда Алкснис помнит про электричку и трамвай, честно говоря, не очень понимаю…
Алексей Кузнецов: Он на них не ездит давно, да?
Глеб Черкасов: Ну, он очень давно в политике, и у нас так получилось, не Виктор Имантович в этом виноват, он-то как раз очень последовательный человек и тем вызывает некое уважение. Но человек, попавший во власть, человек, попавший в Государственную Думу, сразу становится немного небожителем. И чем больше он там проводит времени, в этой обетованной земле, тем больше он небожитель. Естественно, ему обидно, когда с ним начинают разговаривать как с обычным человеком. В том, что сказал оппонент Алксниса, не было ничего сверхобидного по ЖЖ-понятиям. Конечно, у нас Интернет такой немного ругательный, но он такой есть, и не Алкснису это искоренять. В конце концов, это тоже срез общества – Интернет.
Алексей Кузнецов: Вы сказали: «Не Алкснису его искоренять» - это может быть, не буду спорить. Но я предложил бы более подробно взглянуть на вопрос с точки зрения не Алксниса, не «служащего категории А», а просто человека, участника Живого Журнала. Безусловно, это глубоко личное дело каждого пишущего и читающего Живой Журнал. Видимо, корень проблемы заключается где-то в самом понятии, то есть – публичен ли этот самый интимный, собственный журнал. Когда я пишу у себя дома в альбоме или в дневнике – это одно. Когда я пишу в Интернете – это другое, это все же другая степень публичности. И значит, правильно ли то, что человек человека может называть любыми, какими угодно словами? На радио обычно такой писк раздается (и на телевидении), а здесь именно такие слова были употреблены, то есть просто матерные. И можно ли это называть публичным оскорблением, независимо от категории сотрудника?
Глеб Черкасов: Во-первых, слова «дурак» и «враль» на телевидении произносятся, я их слышал сам.
Алексей Кузнецов: Но здесь, насколько я могу читать по Интернету…
Екатерина Пархоменко: Началось ровно с этих слов, обиделся он ровно на «дурака» и «враля».
Глеб Черкасов: А дальше – «медведь» и «колода». Во-вторых, насколько я понимаю, если хочется, пользуясь ресурсами Живого Журнала, сделать глубоко личный, интимный дневник, в который никто не зайдет, это очень просто сделать. Это две-три манипуляции – и тебя никто не будет читать, а ты пишешь в дневник для себя до скончания века, сколько пожелаешь. В-третьих, ведь Алкснис – не первый депутат, который ведет Живой Журнал. И надо сказать, что опыт депутата Ройзмана, депутата Чуева, депутата Алексея Лебедева (может быть, я еще кого-то забыл) – это не столько живые дневники, сколько дополнительная трибуна, сколоченная из подручных сетевых ресурсов. Они же не ведут дневники как дневники, а они нечто проповедуют. Между прочим, Алкснис – первый человек, который среагировал, который вступил в живую коммуникацию. Скандал от того, что привыкли, что депутат – это человек, который долго и много рассказывает о том, как он замечательно с чем-то борется. Ну, а Алкснис решил побороться с чем-то уже непосредственно. Вот за живую реакцию и получил.
Алексей Кузнецов: Ну, на то и Живой Журнал, очевидно, чтобы была живая реакция.
Екатерина Пархоменко: Реакция более чем живая. Час назад я смотрела по Яндекс-блогам, сколько постов опубликовано на эту тему, и там зашкаливает за 3 тысячи. Это, в общем, потрясающе, как пожар, распространилось за эту неделю.
Глеб Черкасов: С учетом того, что последние три дня нет «офисного» Интернета.
Екатерина Пархоменко: Да-да, тем не менее, очень много постов. И что отдельно меня как-то занимает в развитии этой истории, что, с одной стороны, Алкснис явно столкнулся с какой-то незнакомой для себя реальностью, а отреагировал на нее свойственным ему, человеку его опыта и его карьеры способом: он немедленно стал призывать «старшего брата» - статус, погоны, награды, все что угодно. Я ему даже в какой-то степени сочувствую, потому что он не понял, что, пытаясь сослаться на свои какие-то внешние заслуги, он тем глубже себя закапывал. Потому что главное, чем отличается статус, собственно, ЖЖ-юзера – это тем, что все остальные статусные моменты там не имеют значения. Ты что думаешь по этому поводу?
Глеб Черкасов: Ну, это же свой микромир, в котором, естественно, свои иерархии ценностей. И люди, которые славны и замечательны в других сферах, в ЖЖ себя проявить не могут. И наоборот, например, опытный радиополемист Евгения Альбац в ЖЖ часто выглядит не очень убедительно.
Екатерина Пархоменко: Да, это правда.
Глеб Черкасов: Или тот же Максим Соколов, который известен как блистательный стилист, стилистика его остается, но в ЖЖ он воевать толком-то не умеет.
Екатерина Пархоменко: Ну, он и не пытается на самом деле.
Глеб Черкасов: Почему, пытается. Все пытаются. Это новая сфера, и кажется, что вот он – новый неизведанный мир, сейчас мы придем в него и будем еще лучше себя чувствовать. А получается, что есть аборигены, которые не то что не пускают, а они уже установили свои законы. Потому что сейчас вот этой блогосфере уже, по-моему, лет 6 или 7.
Екатерина Пархоменко: В 2001 году появились первые русские записи на сайте Живого Журнала.
Глеб Черкасов: Да, и ее осваивали, создавали. И чужаки, кем бы они ни были, им приходится, конечно, всегда нелегко.
Алексей Кузнецов: Мы много говорим о том, что пишут, как пишут, давайте и послушаем, наконец, процитируем. Мы смонтировали некоторые отрывки из обсуждения проблемы Алксниса, если так ее можно назвать. И вот что у нас получилось.
«Он такой трогательный: сейчас придет мой «большой брат» и вам накостыляет, потому что я при исполнении, не приходя в сознание, и меня обижать нельзя».
«Обратите внимание на различие подходов к вопросу. Алкснис исходит из гомогенности мира: депутат всегда депутат. Интернет для него – средство связи, тот же телефон, отсюда – барский тон, слова о самоцензуре, о помойке. Шевяков же произносит сакраментальное: «Деточка, это Интернет, здесь могут послать». Что означает эта фраза, уже ставшая поговоркой, частью интернет-фольклора? Она означает: если вы надели перчатки и вышли на ринг, то не надо обижаться, когда получите в глаз. Иными словами, Шевяков говорит об Интернете как об отдельной зоне, где действуют правила, отличные от повседневных. Или погоны, или юзерпик. Выступая в одном качестве, забудьте о другом».
«Важность этого спора, если дело дойдет до суда, не в том, о чем говорил в новостях сам Шевяков. Ответят ли власть имущие перед народом? В каком там веке впервые встал этот вопрос? Важность в том, что любой его исход даст важный прецедент, и, быть может, войдет со временем в учебники новейший истории. Даст ли Шевяков по рукам зарвавшемуся политикану или станет политзаключенным? Да, деточка, это уже не Интернет, а реал, здесь могу послать дальше, чем на три буквы. Еще десять, сто, тысяча людей поймут – что-то меняется. Каждый такой спор – это шаг из галактики Гуттенберга в глобальную деревню, где ты ругаешь правительство на кухне или в Интернете, а тебя слышат в любой точке планеты».
«Удивляет в ситуации вот что. Не поверишь, что такой советский офицер, как товарищ Алкснис, будет использовать корочки «категории А» для своей защиты от оскорбления».
«Меня всегда умиляло следующее. Когда ЖЖ заводит какой-то статусный персонаж, знаменитый, богатый, занимающий высокое общественное положение и так далее, он предполагает, что его оффлайновая репутация автоматически сработает и здесь. Отчасти это так, известное имя влияет на приток «френдов». Однако вот в смысле уважения эффект скорее обратный: куснуть знаменитость за потную ляжку не стремится разве что ленивый. Ну, такой, как я, скажем. В результате знаменитость начинает громко стенать по поводу всеобщего хамства, истерить, а то и сносить ЖЖ».
«Мысль о том, что, придя в это пространство, надо не надменно вещать, а завоевывать репутацию, как все, интересными текстами, в голову этим людям не приходит».
Алексей Кузнецов: Вот минимальная часть из того огромного количества высказываний, которые прозвучали в последние несколько дней или, скажем, неделю. Давайте все же попробуем перевести ситуацию в другую плоскость. Я понимаю, что позиция самого Алксниса не очень с точки зрения Интернет-сообщества убедительна. Она, скорее, неубедительна, и над ней смеются в голос. Но меня интересует все это, конечно, гораздо шире. Во-первых, существуют ли в блогосфере хоть какие-то, хоть неписанные моральные «кодексы строителей коммунизма» или «заслуженного блоггера». Но все-таки действительно нехорошо, коль скоро это выходит в общедоступное пространство, наверное, действительно нехорошо употреблять выражения и быть предельно некорректным. А все-таки мне помнится, что у Тимофея Шевякова, оппонента Алксниса, были высказывания как раз те самые, заменяемые писком. Это первое. И второе, если такого ничего нет, то хорошо ли это? Может быть, все-таки быть взаимно вежливыми хотя бы призвать? Как-то это может быть отрегулировано, модерировано, как хотите это назовите?
Глеб Черкасов: Насколько я помню, я читал в детстве книгу про строительство морального облика строителя коммунизма, и там упоминалась парочка кампаний по запрету мата на улицах. Дело полезное, дело хорошее, но ни разу пользы не принесло – достаточно пройтись по улице. Интернет – это же ведь иллюзия пока что. Раз это компьютер, то, значит, при нем и человек, который умеет пользоваться компьютером, значит, он умный, значит, это все для умных, и почему же себя там ведут так плохо? Никому же не приходит в голову материться в голос в библиотеке.
Алексей Кузнецов: Почему, бывает, уверяю вас. Будучи студентом театрального института, и я в театральной библиотеке работал. Чего там только ни услышишь, уверяю вас (смеются).
Екатерина Пархоменко: Вот, видите…
Глеб Черкасов: А Интернет – это же улица, это площадь, ходят люди, общаются. Можно сделать так, что тебя это не коснется. Я, когда только осваивало блогосферу, находил журналы, в которых все было очень чинно, интеллигентно. Никто не приходит к главному редактору «Нового мира» Василевскому поматериться. Он достаточно активный блоггер, но никто не заходит к нему поругаться. К Дине Годер никто не приходит поругаться. А ходят туда, где это возможно, это во-первых. А во-вторых, не стоит думать, что если ввести какие-то законы, то что-то из этого получится. Потому что эти законы просто по определению не признают процентов 60, потому что не захотят их признать. А установить тоже не сможет.
Екатерина Пархоменко: Можно, я про правила тоже добавлю. Потому что на самом деле нельзя сказать, что если говорить о конкретной блоговой площадке livejournal.com, то когда вы там открываете аккаунт, вы тем самым подписываетесь, что вы согласны. Это называется «условия предоставления услуги», и там, в частности, упоминается, что вы не имеете права обижать кого-то по расовому, национальному или религиозному признаку, вы не можете разглашать персональные данные кого-то, и еще ряд мелких правил, за которые ваш журнал может быть удален.
Алексей Кузнецов: А я могу по этим условиям обругать кого-то матерными словами?
Екатерина Пархоменко: Поскольку сервис американский, то, понимаете, нет в английском языке понятия «матерные слова».
Алексей Кузнецов: Унижение чести и достоинства, например.
Екатерина Пархоменко: В данном случае это работает, насколько я могу судить… Там есть специальная команда Abuse Team , которая разбирается в подобного рода конфликтах. Сама по себе она никогда ничего не инициирует, что бы ни было там написано, она реагирует на донос, прямо скажем. И вот если таковой донос существует, то есть кто-то конкретно недоволен, то дальше эта команда будет разбираться, насколько серьезен повод для этого обращения. И дальше она принимает решение. Да, я, кстати, забыла упомянуть, среди пунктов там запрещена порнография, в частности моментально удаляются журналы по малейшему подозрению в детской порнографии.
Алексей Кузнецов: Ну, до этого не дошло пока у Алксниса, я полагаю.
Екатерина Пархоменко: У Алксниса до этого не дошло, слава богу. Короче говоря, Алкснису просто не пришло в голову, что на этой территории, если ты хочешь призвать полицейского, то это надо в специальную службу жаловаться, а не в Государственную Думу.
Глеб Черкасов: Но как-то это с его имиджем не очень бы вязалось.
Екатерина Пархоменко: Вот именно, здесь просто чудовищный конфликт всего со всем.
Алексей Кузнецов: Конечно, то, что сделал Алкснис, очень напоминает такую пиар-политическую кампанию, а не просто обращение обиженного человека к кому-либо. Во-первых, он обращается не по традиционным, так сказать, человеческим адресам, не идет в милицию. Вот меня на улице обругаю, а я говорю: «Стой! Вот свидетели. Милиционер, подойдите сюда. Меня оскорбили». Это по-человечески трудно допустимо, но…
Екатерина Пархоменко: Положим, ситуация фантастическая (смеются).
Алексей Кузнецов: Трудно представить на наших улицах, но теоретически…
Глеб Черкасов: При желании возможно.
Алексей Кузнецов: При желании возможно, да. А здесь он не пошел по принадлежности, а стал кричать, что «я категории А», и вот это, насколько я понимаю, и вызвало…
Екатерина Пархоменко: Страшно обидело всех.
Алексей Кузнецов: … да, обидело всех.
Глеб Черкасов: Немного, конечно, игры «в Данко», у него есть. Он говорит, что «я ради всех», как служащий «категории А», пожертвую своей «категорией А», использую ее во имя общественного блага. И конечно, некий интерес к нему это пробудило. Но дело в том, что, я не понимаю, если это было неким желанием пропиариться и получить реальные политические дивиденды, то что он с этого виртуального скандала мог получить?
Алексей Кузнецов: Но ведь для иного политика сам факт скандала – уже пиар.
Глеб Черкасов: Но у него все-таки есть какая-то биография.
Екатерина Пархоменко: Тем не менее, я могу сказать, что я вчера рассказывала про эту историю одной из наших с тобой коллег, а именно – Татьяне Малкиной. И когда я упомянула фамилию Алкснис, которую Таня, конечно, прекрасно знает, она сказала: «А он еще жив?»
Алексей Кузнецов: Вот те на…
Глеб Черкасов: Это правда.
Екатерина Пархоменко: Нет, не в политическом смысле еще жив. Оказалось, что он настолько выпал из контекста, что она-то имела в виду чисто его политическую жизнь и была страшно изумлена, что, оказывается, он депутат, вообще существует. Поэтому, конечно, он себе прибавил какие-то очки.
Алексей Кузнецов: Я думаю, да, какой бы ни был скандал, в этом случае для политика любое упоминание его имени уже хорошо, а тем более в блогосфере – ругать будут, но некоторые просто фамилию запомнят. Мало ли…
Глеб Черкасов: Или вспомнят, что скорее.
Алексей Кузнецов: Или вспомнят, да. Ну, хорошо, а вот гипотетически можно ли допустить такую ситуацию, что его заявлениям будет дан ход по обвинению в оскорблении сотрудника, государственного служащего «категории А»? Такая ситуация возможна в России сейчас?
Глеб Черкасов: Ход могут дать. Но ведь дело в том, что не конкретный гражданин имярек, прописанный там-то и имеющий такой-то ИНН и прочее, обругал его. Обругал некий интернет-персонаж. На этого интернет-персонажа пожаловаться невозможно. То, что Живой Журнал принадлежит конкретному человеку, ну, это все знают, это не отрицается, но это же все равно суд в фантомом. Невозможно судить фантом.
Алексей Кузнецов: Но ведь имя-то известно. Или вы хотите сказать, что он может сказать, что «это был не я»?
Глеб Черкасов: Нет, я думаю, что он так не скажет.
Алексей Кузнецов: Как раз скажет, что «это был я», и создаст прецедент.
Глеб Черкасов: Да, но, в принципе, засудить невозможно, потому что просто можно отпереться – это Интернет. И потом, заднего хода-то нет.
Екатерина Пархоменко: Юристы, которым задавали этот вопрос в Интернете, потому что, конечно, пользователи очень встревожены…
Алексей Кузнецов: Это очень важный вопрос.
Екатерина Пархоменко: Конечно, это действительно очень важно.
Алексей Кузнецов: Если допустить, что это случится, то это перевернет многие блогосферские понятия.
Екатерина Пархоменко: Так вот, юристы, которые занимаются такого рода коллизиями, связанными именно с Интернетом, они, не сговариваясь, пришли к одному и тому же выводу, что нет другого способа доказать идентичность человека, то есть действующего лица и его какой-то интернет-ипостаси, кроме как электронная цифровая подпись, которой мы в блогах все-таки не пользуемся. Потому что ни IP , то есть идентификационный номер компьютера, ни любые другие способы идентификации не являются юридически убедительными, убедительными для суда. Поэтому, в сущности, произошел скандал не между депутатом Алкснисом и историком Шевяковым, а скандал произошел между юзером v-alksnis и юзером, который пользуется ником tarlith. И это совершенно не подлежит… непонятно, чьей юрисдикции они подлежат. А если бы этот юзер tarlith жил в Германии, например?
Алексей Кузнецов: Мне кажется, это несколько формальный ответ с вашей стороны, Катя. Я имею в виду ситуацию, при которой и юзер Алкснис, как Виктор Алкснис, депутат, и историк Шевяков в суде скажут: «Да, это я, это мои слова, и я за них готов отвечать», и один, и другой признают себя реальными участниками конфликта. Что дальше – вот что интересно. Это уже не формально, это уже по сути дела. Наверное, теоретически ничего нет сложного в том, чтобы применить этот самый закон про «категорию А».
Екатерина Пархоменко: Ну, там есть еще одна деталь, в этом законе, которую Алкснис упорно опускает в своем цитировании статьи. Потому что она относится к оскорблению государственного чиновника, «находящегося при исполнении служебных обязанностей». Согласитесь, что если бы волею судеб Алкснис ехал в трамвае, и там бы ему на ногу наступили, наверное, он не смог бы получить удовлетворение по этой статье.
Алексей Кузнецов: Вот это уже ответ. И я думаю, что это как раз является принципиальным моментом.
Екатерина Пархоменко: А его заявление по поводу того, что он 24 часа находится на службе, пожалуй, все-таки демагогия. Я думаю, что спит он все-таки как обычный пожилой мужчина, а не как депутат Государственной Думы.
Глеб Черкасов: И еще надо же проверить, в те минуты, когда он бился в ЖЖ, не проходило ли заседание комитета, на котором он должен был присутствовать, не должен ли он был встретиться с избирателями. Тут можно об этом поговорить.
Екатерина Пархоменко: Ой, тут масса, масса всяких вещей для адвоката.
Глеб Черкасов: И потом, ему кто-нибудь давал поручение заходить в ЖЖ, - партия, которая его послала, Государственная Дума, комитет?
Екатерина Пархоменко: Более того, в тот момент, когда он заявил, что он занимается в ЖЖ своей профессиональной деятельностью, он нарушил вот эти самые условия.
Алексей Кузнецов: Ах, вот оно что!
Екатерина Пархоменко: Да. Потому что там четко прописано, что он не может использоваться ни для пиар-деятельности, ни для рекламы, ни для какой другой деятельности, предполагающей некое извлечение прибыли, дохода и так далее.
Глеб Черкасов: Ну, это тоже все давно уже обходят, тем не менее, никто об этом не заявляет.
Екатерина Пархоменко: Безусловно, но формально, если он это заявляет, значит, он нарушил правила. То есть журнал его должен быть задержан.
Алексей Кузнецов: То есть, чтобы он подал такое заявление, он должен признать, что он нарушил условия пребывания в ЖЖ. Значит, он, может быть, и может обратиться в это бюро по разборке конфликтных ситуаций, но уж никак не к государственным органам, карательным, с просьбой…
Екатерина Пархоменко: Получается, что так.
Алексей Кузнецов: Вот интересная вещь, действительно, блогосфера в случае чего и защититься может очень красиво и уверенно.
Екатерина Пархоменко: Я очень на это рассчитываю, честно говоря.
Алексей Кузнецов: Вопрос лишь в степени соблюдения законов. А он, между прочим, заявил еще сам: «Такие оскорбления смываются кровью», - сказал Алкснис, тем самым, очевидно, угрожая господину Шевякову. А тот может сказать: «А что же это - кровью? Убить меня хотите или на дуэль вызвать?»
Глеб Черкасов: В спортивном Интернете, который тоже занимает часть моего времени, это переводится как «сможешь повторить мне это в лицо в реале?» То есть это товарищ Алкснис просто очень мудрено все перевел. Видимо, он хочет поговорить в реале. Но была же у них встреча.
Екатерина Пархоменко: Да, они встречались.
Алексей Кузнецов: На телевидении где-то встречались.
Глеб Черкасов: Да, на О2-ТВ. И Алкснис ее выиграл «в одну калитку». Причем, как заметили в том же ЖЖ, человек, который дважды выступал в одномандатных округах и побеждал, такие встречи проводить умеет гораздо лучше. То есть в реале он выиграл.
Екатерина Пархоменко: Конечно, у него просто опыт публичных выступлений.
Алексей Кузнецов: Ну, что ж, будем надеяться, что Интернет сможет себя защитить, и не столько Интернет в данном случае, сколько блогосфера. Будем следить за развитием событий. Большое всем спасибо!
