На китайском острове Хайнань в четврег, 14 апреля, открылся саммит группы БРИКС. Переговоры лидеров Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР включают, в частности, вопросы реформирования мировой финансовой системы, обсуждение ситуации на Ближнем Востоке и в странах Северной Африки. Российскую делегацию возглавляет президент Дмитрий Медведев.
Владимир Кара-Мурза: В курортном городе Санья (КНР) лидеры Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР провели третий саммит БРИКС. БРИКС —неформальная площадка общения лидеров стран-участниц. Организация объединяет страны, в которых проживает половина населения Земного шара и производится половина всей продукции. Ее сегодняшние государства-участники являются членами Совета безопасности ООН. Все это вместе взятое делает БРИКС серьезной группой влияния на международную политику и экономику. Основной акцент решений БРИКС, по словам медведева , был “сделан на финансово-экономических вопросах”. "Все страны БРИКС, — напомнил Медведев, — входят в состав Совета безопасности ООН, и этой особой ситуацией надо воспользоваться, чтобы укрепить потенциал ООН, чтобы все решения Совета безопасности были эффективными и уважаемыми. Россия и другие страны БРИКС озабочены ситуацией в Ливии, гибелью там мирного населения. Решение проблемы должно быть достигнуто исключительно дипломатическим путем". Несколько предложений внесла Россия устами своего, например, в связи с уроками природных и техногенных катаклизмов в Японии. Решено образовать механизм взаимопомощи при возникновении чрезвычайных ситуаций, от которых не гарантирован никто. Обещает ли саммит в Китае изменение конфигурации мирового сообщества? Об этом мы сегодня говорим с Андреем Карнеевым, заместителем директора Института стран Азии и Африки МГУ имени Ломоносова и Алексеем Подберезкиным, проректором МГИМО по научной работе, бывшим депутатом Государственной думы. Насколько жизнеспособна такая структура, которая сейчас еще увеличилась на одного участника, как БРИКС?
Алексей Подберезкин: На самом деле есть две точки зрения – моя и неправильная. Неправильная точка зрения – это та, что эти крупные государства, извините, я вас поправлю, не 50% мировой экономики, а 25, 50% населения. Этот конгломерат очень молодой, свежий, где очень серьезные противоречия между странами и очень сомнительные пути соприкосновения. Это одна позиция. Я считаю, что она неправильная. Моя позиция заключается в том, что это совершенно новая геополитическая реальность, которая быстро набирает силу. Вы помните, сначала началось Россия, Индия и Китай, потом Бразилия, присоединилась сейчас Южная Африка, все континенты охватывает. Но главное даже не в этом. Действительно огромная демографическая и экономическая мощь, но самое главное – динамика развития. И есть точки соприкосновения. Вот эти точки соприкосновения по отношению прежде всего к валюте. Скажем, если вы посмотрите на то, сколько у них мировых финансов сосредоточено – это уже большой плюс. Соотношение золотовалютных резервов к ВВП – это очень хороший показатель. Другой показатель – наименьший дефицит бюджетов и прочее. То есть у них есть общие экономические и финансовые интересы. В данном случае на саммите говорилось о возможной единой позиции по системе взаиморасчетов, чтобы использовать свои валюты. То есть некая альтернатива доллару. Я просто напомню, когда китайцы сказали, что будут избавляться от долларов потихоньку, на следующий день министр финансов США оказался в Пекине. То есть здесь это все очень серьезно. Поэтому я считаю, что это очень серьезная геополитическая реальность, которая будет быстро развиваться. И в данном случае на этом саммите уже первые ростки новой реальности продемонстрировались в международной сфере, чего раньше не было. Общность позиций в Совете безопасности по отношению к Ливии, например, они достаточно строго сказали о том, чтобы не использовалась военная сила.
То есть мы последние лет 10-15 от наших либеральных друзей слышали одну и ту же идею о том, что есть одна модель успешного развития – это вопрос уже идентификации и мировоззренческий, и другой модели развития нет. И сейчас по инерции повторяют это. На самом деле эти страны показывают, что есть другая модель очень эффективного развития, как Китай, как Индия, где очень высокие темпы ВВП, или Бразилия, где, кстати, в период кризис не было падения, ни в Бразилии, ни в Китае, ни в Индии. Было некоторое замедление темпов роста. Что значит замедление? Когда в других странах упало на 3-4%, как у нас 14-16 в 9 году, а в Китае вместе 11% было 10 роста, так вот эта новая реальность доказала свою устойчивость и в кризис в том числе. То есть целый набор факторов, которые говорят о том, что, на мой взгляд, те, кто думает, что у этого сообщества есть большая перспектива, они правы. Причем, я бы особенно подчеркнул, что на фоне всех других международных организаций формальных и неформальных, которые существуют, а их великое множество, более двух тысяч, эта реальность, наверное, самая интересная, самая перспективная.
Владимир Кара-Мурза: Какой, по-вашему, потенциал вот этого конгломерата, как выразился Алексей Иванович, развивающихся стран?
Андрей Карнеев: Уже среди аналитиков стало тризмом говорить, чтоБРИКС придумали аналитики "Голдман Сакс". Но потом вдруг произошла странная вещь: эти страны, которые объединились по принципу того, что туда по идее нужно вкладывать деньги инвесторам, они вдруг сказали: а мы являемся такой организацией, которая должна совместно принимать решения. Теперь они могут даже принимать новых членов, может быть устав введут, наблюдателей. Но интересно, что происходит такой, я бы сказал, каскад или аберрация форматов. Мы знаем, что, например, в свое время треугольник Россия – Индия – Китай, еще Владимир Ульянов-Ленин на заре советской власти говорил, что когда эти народы соединятся, тогда Запад и так далее. Потом Евгений Максимович Примаков с этой идеей выступал. Потом получается так, что Россия, Индия и Китай сотрудничают в формате ШОС, они же сотрудничают в формате РИК – Россия, Индия, Китай. При этом формат РИК продолжает свое действие, сохраняются определенные механизмы взаимодействия. Есть формат БРИК, теперь появился формат БРИКС. Все-таки надо видеть, что здесь есть такой большой элемент риторики в этом объединении.
Потому что, конечно, да, когда звучат цифры, что совместно эти страны, по населению чуть ли не половина человечества, 40 с лишним процентов, ВВП столько-то. Но надо видеть, что это определенная внешняя сторона. На самом деле есть серьезные разногласия у стран. Если говорить о треугольнике РИК – это неравносторонний треугольник. Четыре страны, там тоже есть страны, которые готовы гораздо дальше пойти в антизападной риторике, например, Китай и Россия, они традиционно воспринимаются как страны, оппонирующие. Бразилия гораздо меньше в этом плане. Хотя все-таки есть и целый ряд крупных международных глобальных проблем, в которых действительно появление такого формата приветствуется многими в мире, потому что действительно формируется альтернативный полюс, где могут быть озвучены важные позиции. Этот полюс действительно теперь, когда еще и Африканский континент представлен в этом объединении, он позволяет подправлять какие-то ошибочные решения, которые иногда принимают страны, которые мы традиционно ассоциируем с современным миропорядком, те, кто формирует не просто с помощью военной силой, но и с помощью мягкой силы, кто формирует повестку дня современности.
Мы в ливийском, Алексей Иванович упомянул уже, в ливийском вопросе, западные страны действительно не во всем оказались правы, и здесь существование такой организации, которая может авторитетно выступить и предложить какие-то другие подходы – это очень важно. Единственная проблема в том, что как говорят некоторые аналитики, а что было бы, если бы Россия и Китай наложили бы вето в Совете безопасности, и возможно, тогда многие бы говорили о той ошибке, может быть серьезной ошибке, которую совершили Россия и Китай, допустив кровопролитие в Ливии, когда Каддафи бы расправился с этими несчастными оппозиционерами, на тот момент лишенными всякой защиты. Поэтому пока эта организация вызывает больше вопросов, больше надежд, чем мы пока можем видеть какие-то достижения или ответы на те вопросы, которые мы поставили.
Владимир Кара-Мурза: Станислав Белковский, политолог, отмечает ритуальный характер состоявшегося саммита.
Станислав Белковский: Никаких практических результатов визит Дмитрия Медведева в Китай не принес, да в общем-то и не мог принести. Это было чисто ритуальное мероприятие, связанное с презентацией БРИКС, пяти стран – Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка в составе нового неформального альянса, определяющего ориентиры, стратегические приоритеты развития каждой из этих стран. И на саммите БРИКС Медведев должен был впервые позиционироваться как недвусмысленный кандидат в президенты России 2012 года. Неслучайно свое смелое заявление на эту тему Медведев сделал в интервью Центральному китайскому телевидению непосредственно перед началом визита. Медведеву это удалось. А то, что какие-то прорывные экономические договоренности между странами БРИКС пока могут намечаться только в отдаленной перспективе – это и так понятно. Не для этого Дмитрий Анатольевич ездил в Пекин.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: В курортном городе Санья (КНР) лидеры Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР провели третий саммит БРИКС. БРИКС —неформальная площадка общения лидеров стран-участниц. Организация объединяет страны, в которых проживает половина населения Земного шара и производится половина всей продукции. Ее сегодняшние государства-участники являются членами Совета безопасности ООН. Все это вместе взятое делает БРИКС серьезной группой влияния на международную политику и экономику. Основной акцент решений БРИКС, по словам медведева , был “сделан на финансово-экономических вопросах”. "Все страны БРИКС, — напомнил Медведев, — входят в состав Совета безопасности ООН, и этой особой ситуацией надо воспользоваться, чтобы укрепить потенциал ООН, чтобы все решения Совета безопасности были эффективными и уважаемыми. Россия и другие страны БРИКС озабочены ситуацией в Ливии, гибелью там мирного населения. Решение проблемы должно быть достигнуто исключительно дипломатическим путем". Несколько предложений внесла Россия устами своего, например, в связи с уроками природных и техногенных катаклизмов в Японии. Решено образовать механизм взаимопомощи при возникновении чрезвычайных ситуаций, от которых не гарантирован никто. Обещает ли саммит в Китае изменение конфигурации мирового сообщества? Об этом мы сегодня говорим с Андреем Карнеевым, заместителем директора Института стран Азии и Африки МГУ имени Ломоносова и Алексеем Подберезкиным, проректором МГИМО по научной работе, бывшим депутатом Государственной думы. Насколько жизнеспособна такая структура, которая сейчас еще увеличилась на одного участника, как БРИКС?
Алексей Подберезкин: На самом деле есть две точки зрения – моя и неправильная. Неправильная точка зрения – это та, что эти крупные государства, извините, я вас поправлю, не 50% мировой экономики, а 25, 50% населения. Этот конгломерат очень молодой, свежий, где очень серьезные противоречия между странами и очень сомнительные пути соприкосновения. Это одна позиция. Я считаю, что она неправильная. Моя позиция заключается в том, что это совершенно новая геополитическая реальность, которая быстро набирает силу. Вы помните, сначала началось Россия, Индия и Китай, потом Бразилия, присоединилась сейчас Южная Африка, все континенты охватывает. Но главное даже не в этом. Действительно огромная демографическая и экономическая мощь, но самое главное – динамика развития. И есть точки соприкосновения. Вот эти точки соприкосновения по отношению прежде всего к валюте. Скажем, если вы посмотрите на то, сколько у них мировых финансов сосредоточено – это уже большой плюс. Соотношение золотовалютных резервов к ВВП – это очень хороший показатель. Другой показатель – наименьший дефицит бюджетов и прочее. То есть у них есть общие экономические и финансовые интересы. В данном случае на саммите говорилось о возможной единой позиции по системе взаиморасчетов, чтобы использовать свои валюты. То есть некая альтернатива доллару. Я просто напомню, когда китайцы сказали, что будут избавляться от долларов потихоньку, на следующий день министр финансов США оказался в Пекине. То есть здесь это все очень серьезно. Поэтому я считаю, что это очень серьезная геополитическая реальность, которая будет быстро развиваться. И в данном случае на этом саммите уже первые ростки новой реальности продемонстрировались в международной сфере, чего раньше не было. Общность позиций в Совете безопасности по отношению к Ливии, например, они достаточно строго сказали о том, чтобы не использовалась военная сила.
То есть мы последние лет 10-15 от наших либеральных друзей слышали одну и ту же идею о том, что есть одна модель успешного развития – это вопрос уже идентификации и мировоззренческий, и другой модели развития нет. И сейчас по инерции повторяют это. На самом деле эти страны показывают, что есть другая модель очень эффективного развития, как Китай, как Индия, где очень высокие темпы ВВП, или Бразилия, где, кстати, в период кризис не было падения, ни в Бразилии, ни в Китае, ни в Индии. Было некоторое замедление темпов роста. Что значит замедление? Когда в других странах упало на 3-4%, как у нас 14-16 в 9 году, а в Китае вместе 11% было 10 роста, так вот эта новая реальность доказала свою устойчивость и в кризис в том числе. То есть целый набор факторов, которые говорят о том, что, на мой взгляд, те, кто думает, что у этого сообщества есть большая перспектива, они правы. Причем, я бы особенно подчеркнул, что на фоне всех других международных организаций формальных и неформальных, которые существуют, а их великое множество, более двух тысяч, эта реальность, наверное, самая интересная, самая перспективная.
Владимир Кара-Мурза: Какой, по-вашему, потенциал вот этого конгломерата, как выразился Алексей Иванович, развивающихся стран?
Андрей Карнеев: Уже среди аналитиков стало тризмом говорить, что
Есть формат БРИК, теперь появился формат БРИКС. Все-таки надо видеть, что здесь есть такой большой элемент риторики в этом объединении
Потому что, конечно, да, когда звучат цифры, что совместно эти страны, по населению чуть ли не половина человечества, 40 с лишним процентов, ВВП столько-то. Но надо видеть, что это определенная внешняя сторона. На самом деле есть серьезные разногласия у стран. Если говорить о треугольнике РИК – это неравносторонний треугольник. Четыре страны, там тоже есть страны, которые готовы гораздо дальше пойти в антизападной риторике, например, Китай и Россия, они традиционно воспринимаются как страны, оппонирующие. Бразилия гораздо меньше в этом плане. Хотя все-таки есть и целый ряд крупных международных глобальных проблем, в которых действительно появление такого формата приветствуется многими в мире, потому что действительно формируется альтернативный полюс, где могут быть озвучены важные позиции. Этот полюс действительно теперь, когда еще и Африканский континент представлен в этом объединении, он позволяет подправлять какие-то ошибочные решения, которые иногда принимают страны, которые мы традиционно ассоциируем с современным миропорядком, те, кто формирует не просто с помощью военной силой, но и с помощью мягкой силы, кто формирует повестку дня современности.
Мы в ливийском, Алексей Иванович упомянул уже, в ливийском вопросе, западные страны действительно не во всем оказались правы, и здесь существование такой организации, которая может авторитетно выступить и предложить какие-то другие подходы – это очень важно. Единственная проблема в том, что как говорят некоторые аналитики, а что было бы, если бы Россия и Китай наложили бы вето в Совете безопасности, и возможно, тогда многие бы говорили о той ошибке, может быть серьезной ошибке, которую совершили Россия и Китай, допустив кровопролитие в Ливии, когда Каддафи бы расправился с этими несчастными оппозиционерами, на тот момент лишенными всякой защиты. Поэтому пока эта организация вызывает больше вопросов, больше надежд, чем мы пока можем видеть какие-то достижения или ответы на те вопросы, которые мы поставили.
Владимир Кара-Мурза: Станислав Белковский, политолог, отмечает ритуальный характер состоявшегося саммита.
Станислав Белковский: Никаких практических результатов визит Дмитрия Медведева в Китай не принес, да в общем-то и не мог принести. Это было чисто ритуальное мероприятие, связанное с презентацией БРИКС, пяти стран – Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка в составе нового неформального альянса, определяющего ориентиры, стратегические приоритеты развития каждой из этих стран. И на саммите БРИКС Медведев должен был впервые позиционироваться как недвусмысленный кандидат в президенты России 2012 года. Неслучайно свое смелое заявление на эту тему Медведев сделал в интервью Центральному китайскому телевидению непосредственно перед началом визита. Медведеву это удалось. А то, что какие-то прорывные экономические договоренности между странами БРИКС пока могут намечаться только в отдаленной перспективе – это и так понятно. Не для этого Дмитрий Анатольевич ездил в Пекин.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
