Виктор Резунков: 1 апреля в России началась новая весенняя призывная кампания. Президент Дмитрий Медведев, мягко говоря, огорчил противников призыва, заявив 4 апреля на встрече с военнослужащими, что в ближайшие 10-15 лет Россия не перейдет на полностью профессиональную армию. Более того, несмотря на заявление заместителя начальника Генштаба Вооруженных сил Василия Смирнова о том, что весной в армию призовут 203 тысячи 720 россиян, выяснилось, что на самом деле это число составит 218 тысяч 720 человек. И это тоже подтвердил президент России. Итак, опять начинается горячая пора у солдатских матерей, тысячи молодых людей правдами и неправдами будут избегать призыва в армию, скрываться, прятаться от облав, а другие тысячи, которых удалось призвать, узнают на собственной шкуре, что такое дедовщина, точнее, как выразился Василий Смирнов, «казарменное хулиганство». Сегодня мы обсудим последние публикации российских средств массовой информации на эту тему, а также обсудим недавно вышедшую в Издательстве «ArsisBooks» книгу Андрея Воронина под названием «Черная книга». Эта книга – совместный проект Правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» и «Новой газеты в Петербурге».
В Петербургской студии Радио Свобода в гостях - председатель Правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Элла Полякова и автор «Черной книги», корреспондент «Новой газеты в Петербурге» Андрей Воронин.
Давайте сначала обсудим последние публикации, которые посвящены весеннему призыву. Я начну с публикации в «Газете.Ru»: «Призыв в армию сохранится надолго: схема комплектования должна остаться смешанной в ближайшие полтора десятилетия, заявил президент Дмитрий Медведев. Военное руководство надеется на приток контрактников на обещанную зарплату в 25 тысяч рублей. Повышение зарплаты придется на выборный год, отмечают эксперты. В вопросе перехода на контрактную армию озвучено политическое решение: без призывников не обойтись еще как минимум десять лет. «Я считаю, что в ближайшие 10-15 лет надо использовать совмещенную схему комплектования вооруженных сил - контрактную и призывную», - заявил президент России Дмитрий Медведев во время встречи с военнослужащими 45-го отдельного полка специального назначения ВДВ. По словам президента, «это соответствует нашему законодательству, Конституции и морально-правовым основам создания вооруженных сил». Со времен Бориса Ельцина президент впервые называет конкретные сроки по переходу к контрактной армии, отмечает эксперт Центра военного прогнозирования Института политического и военного анализа Анатолий Цыганок. «Все считалось, что он в процесс не вмешивается, но пришлось вмешаться», - говорит он».
Элла Михайловна, как вам это известие?
Элла Полякова: Это печальное известие, потому что уже все шло к тому – и с реальная ситуация с обществом, с состоянием армии и общественным климатом в обществе, и с тем, что уже понимание у всех, что профессионал лучше, чем принудительный раб, который как на галерах работает. Сейчас Германия отказалась от призывной системы комплектования. То есть все современные страны уже отказались от призывной системы комплектования. И мы в числе не самых благополучных стран все-таки стоим на этой позиции. Притом, что мы живем в условиях «демографической ямы», когда нет такого количества призывников, когда очень больные ребята. И мы видим, каких больных призывали, как они страдают в армии. Мы видим, что ситуация не улучшается, а ухудшается, смертность среди молодых людей высокая, преступность. И это не только мы говорим, Главная военная прокуратура часть этого айсберга наблюдает, потому что до них абсолютная малость доходит.
То есть все идет к тому, что армию нужно действительно реформировать. Но это поручено военному ведомству, а оно себя не в состоянии реформировать. И то, что делает Главное оргмобуправление в лице Василия Смирнова и других, - это, конечно, ненормальная ситуация. Потому что они фальшивят. Откуда план призыва? Совершенно не понятно. Вдруг господин Апазов на днях в Смольном на совещании докладывает, что осенний план призыва был выполнен, а мы знаем, как чудовищно он выполнен, а весенний будет увеличен на 20%. Откуда это берется? Но мы знаем откуда – это начинается с грубейшего нарушения закона при постановке на воинский учет, когда директоров школ собирают и говорят: везите детей классами в бывшие военкоматы, - и там в один день у детей вынимаются персональные данные и заполняется, что они годны к военной службе. И отсюда формируется коррупционный план призыва. А его выполнить невозможно. Выполнить его возможно только с нарушением законных прав молодых людей. А отсюда облавы, коррупция, отсюда вытекает очень много серьезных последствий для общества. А гражданское общество пока еще не наросло, оно слабоватое. И равновесия, когда общество заявило свою политическую волю, и власть это услышала, - пока этого у нас нет. И это большая беда в нашей стране. И меня это очень тревожит. И то, что Медведев так сказал, это значит, что весы качнулись не в нашу пользу.
Виктор Резунков: А помните, в 96-м году Борис Ельцин сказал, что будет контрактная армия, как раз накануне выборов президентских, как повысился его рейтинг. Теперь получается, что Медведев сам себе яму роет, что ли?
Элла Полякова: Да, получается так.
Андрей Воронин: Но речь ведь идет в этих сообщениях не только о том, что призыв будет сохраняться, но и о том, что все-таки будет увеличиваться контрактная армия. Как раз на эту тему мы говорили вчера в «Мемориале». В частности, Сергей Кривенко рассказывал о том, как проходила предыдущая военная реформа, которая провалилась. И официально заявил Сердюков, что она провалилась. Речь идет о том, что был спущен план сверху – увеличить число контрактников, и план этот выполнялся точно так же, как у нас сейчас выполняется призывная кампания. То есть силовыми методами, глупыми, идиотскими. Привести людей, чтобы поставить галочку, что «столько-то тысяч мы привезли», а их через два-три дня вынуждены из части выгнать, потому что это гастарбайтеры с рынков, которые не умеют даже говорить по-русски. И вот теперь речь идет о том, чтобы каким-то образом (пока толком ничего не понятно, пока только заявления по верхам) опять попробовать провести ту же реформу, которая была предложена ИНСОРом гайдаровским, чтобы призыв сохранить только на полгода, и только для того, чтобы отбирать во время призыва тех людей, которые готовы пойти на контракт – якобы хорошие профессионалы были бы.
На мой взгляд, сама по себе идея нехороша. Зачем для этого нужен призыв? Нужно же тратить сумасшедшие деньги, если мы резервистов не собираемся призывать в армию ни в каком уже варианте. А сейчас главная стратегическая идея пришла к тому, что у нас будут воевать только профессионалы. То призыв совсем не нужен. То есть нужно переходить полностью на контрактную армию. Но главная проблема в том, что даже прийти к этому варианту ИНСОРа – полгода службы только в учебных частях, а после этого те, кто будет избран, пойдут на контракт за хорошие деньги, ее все равно будут выполнять те же самые люди. Потому что сменился только министр обороны: Иванова сняли, поставили Сердюкова.
Виктор Резунков: А остальные остались на своих местах.
Андрей Воронин: И главное, что эксперты сходятся в том, что именно Главное организационно-мобилизационное управление (ГОМУ) – та структура в Министерстве обороны, которая отвечает за призыв, которая, естественно, больше всех заинтересована в том, чтобы этот призыв сохранялся как можно дольше, ее руководитель Василий Смирнов с теми, кто стоит под ним, они тормозили первую реформу, сейчас будут тормозить всячески контракт, вторую реформу. Ну, просто хочется дать совет Сердюкову. Если он действительно хочет какие-то изменения положительные внести, наверное, нужно поменять этого руководителя на другого, более эффективного и думающего о том, как все-таки сокращать призыв.
Виктор Резунков: Интернет-издание «NEWSru.com» со ссылкой на «Эхо Москвы» сообщает: «Термин «дедовщина» предложили заменить выражением «казарменное хулиганство». Заместитель начальника Генштаба Вооруженных сил Василий Смирнов поделился соображениями об истоках армейской дедовщины. Однако прежде, отвечая на вопросы, заданные журналистами в эфире радиостанции «Эхо Москвы», Смирнов отметил, что считает сам термин «дедовщина» не вполне корректным по отношению к ситуации, существующей на сегодняшний день. Связано это в первую очередь со сроком службы: из-за того, что большинство призывников служат только один год, разница между их прибытием в казармы составляет, как правило, пару месяцев, из-за чего становиться старослужащими они не успевают».
Элла Полякова: Все дело в том, что мы должны честно себе признаться, что у нас призывников, военнослужащих по призыву пытают, их убивают безнаказанно, и те люди, которые это делают, продолжают и дальше служить в армии. Это вообще поразительно. У нас только что был совершенно вопиющий случай, когда вдова отправила сына в армию, он хотел служить. Причем она заплатила денежку «своим», чтобы он служил рядом с домом, и это ее законное право, а за это, оказывается, дань надо платить. А ее «кинули», сына отправили на Кавказ, а там подполковник этого мальчика зверски избил. Причем этот подполковник, оказывается, этим занимался и раньше, и был условно осужден, но продолжал служить дальше. А так как мальчик толковый, то он написал заявление в прокуратуру и потребовал расписку с этого подполковника, что он его избил. И у нас копия этой расписки есть.
Виктор Резунков: А что, он дал такую расписку?
Элла Полякова: Да. А дальше пошло сокрытие преступления. Подполковник, который условно осужден, начальник штаба в воинской части. Этот мальчик по семейной трагедии был отозван в отпуск, чтобы оформить здесь документы на то, чтобы он досрочно был уволен или служил где-то рядом. Вместо этого оттуда присылают врио начальника штаба, старшего лейтенанта, который должен туда его вернуть. А для какой цели? Чтобы сокрыть это преступление. И сейчас это произошло. То есть мальчика перевели в другую часть, а дело против этого подполковника не возбуждено. Вот так все и происходит. Это дедовщина? Я считаю, что государство должно отвечать за эти дела и честным быть. Если пытки - это пытки, если рабский труд – это рабский труд, если убийство – это убийство. Только часть Уголовного кодекса, переписанная с Советского Союза. Чтобы общие уголовные преступления были применены для всех людей. Это гражданин, а потом – форма.
Сейчас у нас есть дело Максима Плохова, оно уже принято Европейским судом. Максим Плохов – это мальчик, которого били, пытали долгое время, а потом он умер в госпитале в Петербурге. Героическая Татьяна Александровна и ее муж, убитые горем, они за общее дело стоят. И сейчас Европейский суд очень серьезный вопрос задал правительству России: что случилось с Максимом Плоховым? Почему ему не были созданы условия для службы? Почему он умер? Почему его не лечили? Там серьезные вопросы. То есть все статьи Европейской конвенции, по сути, нарушены. И Россия ответила. И сейчас мы вместе с адвокатом Ириной Носовой и семьей анализируем эти ответы и отвечаем Европейскому суду. И очень важно, чтобы эта ситуация была видна нашим обществом и другим сообществом, и судейским тоже – и тогда будут какие-то изменения.
Нас еще очень беспокоит безнаказанность, то, что происходит в армии, и малая частичка этой правды описана в «Черной книге» Андреем. Но это малая часть. То, что происходит на самом деле, мы не знаем – не все же к нам обращаются. Военно-следственные отделы все время пишут отказы в возбуждении. И эта безнаказанность порождает, конечно, еще больше трагедий и пассивность общества, то есть неверие в то, что возможно что-то сделать, и это страшно. А скепсис дает суицидную готовность молодых людей, и об этом говорят военные психиатры.
Виктор Резунков: Андрей, я процитирую маленькую выдержку из вашей книги. Здесь стоит вопрос, я бы сказал, политический. «Люди, отслужившие в армии, неизменно принимают феодальное рабовладение как нечто естественное для жизни в России. Для них этот выбор является психологической защитой от стресса, ведь иначе им пришлось бы признать, что они как сами подверглись необоснованному насилию, так и подвергали других. Переход к общечеловеческой системе ценностей для них становится практически невозможным, потому что неизбежно связан с серьезной ломкой психики. А значит, подчас, сами того не осознавая и не желая, они становятся опорой режима».
Ваша книга производит ужасающее впечатление, я имею в виду те факты, которые изложены в книге. А книга замечательная. Андрей, у вас было много материала для того, чтобы написать эту книгу? Или вам приходилось что-то искать?
Андрей Воронин: Конечно, материала было гораздо больше, чем мне удалось включить в книгу. Сотрудники «Солдатских матерей» мне помогали отбирать наиболее показательные случаи. Был составлен план того, что именно я хочу описать. Например, логику протеста. Первая часть посвящена тому, как простые люди, которые никогда не думали о том, чтобы заниматься какими-то протестными выступлениями, приходят к тому, чтобы начать сопротивляться. И чтобы логику от того ужаса, который мы имеем, к попыткам сопротивления гражданского общества проследить, для этого я пытался отбирать какие-то случаи, которые мне казались наиболее показательными. Книга была окончена год назад, и старались отбирать актуальные случаи, то, что только что произошло или происходит. Если проследить историю назад, то каждый год можно написать несколько таких книг.
Виктор Резунков: У вас современная книга – год-два назад.
И еще о весеннем призыве. Вот что газета «Деловой Петербург» сообщает: «32% призывников медкомиссиями признаются негодными или ограниченно годными», - сообщил заместитель начальника Генштаба Вооруженных сил Василий Смирнов, подводя итоги осеннего призыва. Он выразил сожаление, что здоровье призывников год от года лучше не становится. При этом даже более половины здоровых все равно имеют незначительные ограничения. Замначальника Генштаба отмечает, что это не мешает молодым людям служить в армии. Но и не позволяет комплектовать части с повышенными требованиями к состоянию здоровья такими солдатами». Характерная оговорка, что не мешает это молодым людям.
Элла Полякова: Сегодня звонила на нашу «горячую линию» из Краснодарского края мама. Мальчик призван со всеми возможными ограничениями – ортопедическими, неврологическими, иммунитет пониженный. Он через 10 дней заболевает, попадает в госпиталь. Его не лечат, возвращают в часть. У него уже пневмония на этом фоне, все хуже и хуже. Сейчас у него «краснуха», но его не комиссуют, и он продолжает так называемую службу. И таких случаев у нас все больше и больше. То есть имитация военной службы. И молодые люди очень серьезно страдают. Они ослаблены, и смертность, и болезни у них катастрофические.
У нас есть дело Марка Алиева. Он из Псковской области, призван незаконно, причем фальсифицировали документы, и даже военные следователи это признали. То есть категорию «Б» просто подменили на категорию «В». А мальчик в обмороки падает, у него гипертонический криз, у него проблемы. В мае он заканчивает год службы. И его тянут до мая, чтобы он числился не комиссованным, не досрочно уволенным. И вот эта казуистика, которой занимаются зачем-то военные... Я не понимаю Василия Васильевича Смирнова. Ему что, российская армия не дорога? Зачем он это делает? Если бы набрали профессионалов, которые хотят служить в армии, создали бы им нормальные условия, армия была бы другой.
Вчера прибегает к нам контрактник из Каменки: «Расторгайте контракт. Больше не могу». А парень хотел служить. Вот это ненормальная, конечно, ситуация, что у нас к молодым людям допущены такие чиновники, которые не думают ни об обществе, ни об армии. И это наша общая беда. И то, что мы их не контролируем.
Андрей Воронин: У проблемы здоровья есть две составляющие. Во-первых, у нас общество действительно не очень здоровое. А во-вторых, возникает коллизия, ведь многие получают категорию «В» и «белый билет» за взятки. И кого-то же надо на их место призывать.
Виктор Резунков: И получается замкнутый круг.
Интернет-издание «Nеvа 24», которое недавно появилось в Петербурге, публикует статью «Весенний призыв начался. Ждите облав в общежитиях». «В ход идут уже не только традиционные засады у станций метро и веерные рассылки повесток по квартирам военнообязанных, но и облавы в студенческих общежитиях. Дело в том, что с переходом на двухуровневую Болонскую систему образования российские вузы столкнулись с проблемой аккредитации новых образовательных программ. Часть вузов аккредитована не была, и их студенты лишились отсрочек от армии, во многих случаях даже не подозревая об этом». В чем здесь проблема?
Элла Полякова: Это многолетняя, застарелая проблема. Идет манипуляция с так называемыми отсрочками на фоне полной неграмотности молодых людей и их семей. То есть они верят рекламе учебного заведения «даем отсрочку от армии», а на самом деле институт ничего не дает. А нужно гражданину потребовать решение призывной комиссии. И если у него убеждения и категория годности соответствуют его желаниям, то он получает отсрочку от военной службы или АГС на какое-то время. Но это при условии, если у него категория годности «А» или «Б». Практически это не обследованные ребята. И обязательно надо иметь на руках выписку из протокола заседания призывной комиссии. А ее надо потребовать, и в законе «О воинской обязанности» об этом написано. Студенты об этом не знают. В осенний призыв была массовая облава в общежитии консерватории, когда 50 студентов нагло захватили, была попытка облавы в нашей консерватории, и в других общежитиях постоянно идут облавы. Кстати, в весенний призыв такие облавы уже начинаются.
Виктор Резунков: А когда будет наибольший разгар, как вы думаете?
Элла Полякова: Если говорить за много лет, как это происходит, первая отправка, по сообщению нашего военкома... У нас нет военкома города. У нас в призывных комиссиях нет врачей. У нас много чего интересного происходит. Поэтому нормальный гражданин, который знает свои права и закон, находится в искреннем удивлении, как возможен такой призыв. Сейчас ответственность за призыв у гражданина. Поэтому он должен свое право узнать, заявить и получить. Эта процедура уже хорошо отработана, поэтому тут никаких проблем обычно ни у кого нет. Но что происходит реально. Студенты учатся, у них есть студенческие билеты, но приходит облава и их захватывает. И в осенний призыв каждый второй призывник был захвачен, отправлен в армию. Это не наша статистика. Из захваченных, кто проявил свое гражданское неповиновение нормальное, без насилия, 70% освобождены общими, коллективными усилиями. Это новость весеннего призыва. И в весенний призыв люди уже сообщали, что у метро «Ладожская» облава. В 9 вечера стоят патрули военных и милицейских.
Мы, как эксперты, входим в рабочую группу Общественного совета при президенте. Председатель нашей комиссии Федотов. Мы подготовили ряд вопросов для того, чтобы задать их Медведеву, по военным делам, по призыву и по облавам в том числе. И администрация Медведева ответила, что в связи с новым законом «О полиции» органы внутренних дел в облавах участвовать не будут. И это документ из администрации президента от 26 февраля. Но практика другая. И в Москве уже мэр города заявил, что все равно будет.
Виктор Резунков: Посмотрим, как выполняются указы президента в России.
Элла Полякова: Кто выполняет российские законы и указы президента. И вот тут наступает время гражданина, чтобы он знал свои права, обеспечил безопасность собственную, знал законы и действовал.
Виктор Резунков: Какая же армия у нас, если вас послушать, какой там дух, если туда нагоняют такое количество людей, которые не желают служить в ней.
Андрей Воронин: Как бы нам ни казалось странным, именно армия во многом оказывает разлагающее влияние на общество. И именно из-за того, что такая огромная и важная для общества структура, как армия, находится в состоянии полнейшего разложения, это оказывает на общество очень негативное влияние. Речь идет о том, что те люди, которые прошли через опыт армии, даже если у них не было каких-то особенных проблем, даже если их там не избивали, не ломали им кости и не отправляли работать на несколько лет куда-нибудь в свинарник, все равно они привыкают к командной системе, где мнение человека о том, что он делает, не имеет никакого значения. «Копайте от забора до заката. Вы - никто. Вы – быдло». И люди привыкают к этой системе, они по этой системе выстраивают свои семейные отношения с женой, с детьми. И поэтому у нас такое общество пассивное, поэтому у нас такой слабый гражданский протест, поэтому все остальные проблемы так ярко расцветают пышным цветом.
Элла Полякова: Наша организация говорит о призывном рабстве. Мы разработали методики на основании российских законов, как не платить взятки, а защищать свое законное право. Обо всем этом вы можете прочитать на сайте «Солдатских матерей». У нас там и видеозал есть, как люди сопротивляются. И мы требуем от чиновников соблюдения российских законов. Этого всего достаточно для того, чтобы гражданское общество усилилось.
Виктор Резунков: Андрей, в «Черной книге» вы не раз упоминаете, что многие люди, которые прошли ад и в армии, и ад тюрьмы, пенитенциарной системы, отмечают, что порядка-то больше в тюрьме, чем в армии.
Андрей Воронин: Есть такое мнение. Мы не можем, конечно, утверждать, что это везде так. Но некоторые люди отмечают, что в армии было хуже, потому что прав меньше. И даже дело не в правах, а в предсказуемости. Менее предсказуема твоя судьба, ты не можешь рассчитывать на то, что ты останешься жив даже в следующие пять минут.
Элла Полякова: У нас в стране до сих пор ни власть, ни граждане не видят жертв преступлений против человечности и не заставляют власть защищать жертв. Поэтому в казарме: половина – жертвы, половина – свидетели или соучастники преступлений. И это страшная ситуация. Колесо насилия, которое при принудительном заполнении казарм у нас происходит, а дальше при полной бессмысленности и безнаказанности нахождения в казарме, приводит к развалу Вооруженных сил. Поэтому мы требуем от правительства России, чтобы все преступления были прекращены, и требуем прекратить призыв в Вооруженные силы. Надо разобраться, что это такое, надо передохнуть, надо собрать специалистов, экспертов, которые гражданскому обществу предложат варианты. Вот вы – налогоплательщики, вам такая армия нужна? Для защиты от каких врагов? И этот процесс надо гражданскому обществу вести и не передавать чиновникам.
Виктор Резунков: Павел нам написал: «Дедовщина в армии не прекратится, пока в ней не станут служить дети властной, чиновничьей и олигархической элиты. Только тогда в казармах наведут порядок, и офицеры будут круглосуточно дежурить и следить за порядком».
Андрей Воронин: Я с этим не согласен. Я думаю, что тогда эти сынки станут теми, кто пытает людей. Откуда берется дедовщина? Из-за отсутствия в российской армии института профессиональных сержантов, которые следят за дисциплиной в армиях западного типа. А так как сержантов нет, то старослужащие брали на себя функцию управления. И хорошо это никогда не было, но какое-то время это было более-менее приемлемо. Но как только прекратился контроль, а в Советском Союзе хоть партийный контроль осуществлялся над армией, ситуация начала ухудшаться все больше и больше. С каждым годом старослужащие чувствовали свою безнаказанность все сильнее, и теперь уже колесо насилия катится, как снежный ком, увеличиваясь. И это прекратить какими-то внешними мерами, как призвать новых людей, сынков, невозможно. Может быть, если профессиональных сержантов сейчас ввести, это может не помочь. Потому что уже опыт сложился такой. И сержанты возьмут на себя функцию угнетателей. То есть очень сложно сейчас выйти из этого положения.
Элла Полякова: А я нахожусь в постоянном удивлении. Обманутые дольщики за жилье выходят на улицы, «синие ведерки» за машины пробеги устраивают, за какие-то материальные блага люди борются в судах, защищаются. Офицеры объединились и в судах свои права защищают. А почему не выходят на улицы, когда детей убивают? Почему у нас человеческая жизнь до сих пор в обществе не ценность? А власть это видит. И зачем проводить военную реформу, если тишина и благодать, если никто не переживает? Ну, какие-то «Солдатские матери» о чем-то говорят, но на то они и «Солдатские матери». Не хватает гражданского достоинства, не хватает сильного гражданского общества, которое заявит свою волю. У нас есть сказка, что, оказывается, дорого отказаться от призыва. Ничего подобного! Дорого платить два раза в год за обучение призывников, колоссальные деньги уходят. Просто у нас нет контроля.
Виктор Резунков: Может быть, поэтому и не отказываются – потому что большие деньги идут.
Элла Полякова: То есть надо думать, надо привлекать специалистов, надо гражданскому обществу заявлять свою волю и требовать соблюдения российских законов ото всех. Мы – налогоплательщики, мы нанимаем президента, чиновников. Да, мы можем и уволить. Но где наша воля? Где мы в этом процессе?
Андрей Воронин: Я в своей книге пытаюсь проследить логику гражданского протеста. Люди начинают бороться, но чаще всего это происходит так: мой сын в опасности, мне надо его любыми способами вытащить. Мама совершает реальные чудеса героизма, подвиги, по-другому не скажешь. Вызволяют сына. А после этого стараются забыть, как будто этого не было. Конечно, это ужасный, чудовищный опыт, и вспоминать об этом не хочется. Тут надо психологическую реабилитацию проходить и сыну, и маме после этого. И все-таки слабость гражданской позиции: своего сына я защищу, - но дальше чаще всего не идут люди.
Виктор Резунков: «Стоит ли читать эту грустную книжку, ведь и так все знают, что в армии творятся сплошные мраки? Что я узнаю нового? Или там только подборка ужасов?». Это далеко не подборка ужасов, там есть беседы с юристом, который комментирует самые разные поводы, и очень много полезной информации в этой книжке. Я не занимаюсь рекламой этой книжки, но я думаю, что обязательно ее нужно прочитать.
Элла Полякова: Эта книга важна. Мы ее передали и военным прокурорам всех уровней, и военному командованию, и президенту, и представителям других стран, чтобы все люди тревожились о конкретном человеке по имени, скажем, Роман Казаков или Роман Рудаков – там большой список. Привлечение внимания к этой проблеме – цель этой книги. Очень важно, чтобы люди видели, осознали и грамотно принимали какие-то решения.
Виктор Резунков: Еще одна выдержка. Газета «КоммерсантЪ» сообщает: «Главная военная прокуратура Российской Федерации приступает к проверке сайтов, предлагающих услуги по освобождению от службы в армии. Владельцам таких ресурсов может грозить лишение свободы до пяти лет, если их обвинят в «мошенничестве». «Все интернет-ресурсы, связанные с объявлениями «поможем откосить от армии», мы будем отслеживать, преступников наказывать», - заявил начальник управления надзора Главной военной прокуратуры Александр Никитин».
Элла Михайловна, вы так не пишите «поможем откосить от армии»?
Элла Полякова: Ни в коем случае! Наоборот, мы говорим: откосить, уклоняться ни в коем случае нельзя. Надо узнать свое право, заявить и получить. Причем без насилия, с помощью закона или досудебной защиты, или судебной защиты. Тут мы во всем людям помогаем и методически, и юридически. Мы рекомендуем врачей-профессионалов, но которые не будут «липовых» диагнозов ставить. Это наша методика. Слава Богу, организации уже 20 лет.
Но меня удивляет, как терпима власть к многочисленным фирмам. И Сердюкову я задавала вопрос: «А кто у нас продает документы государственной важности – военные билеты? У кого есть доступ к этим документам?». Ответа мы не получаем.
Виктор Резунков: А за сколько можно купить военный билет?
Элла Полякова: В среду я проводила школу, и люди называли цифру в Питере – 140 тысяч, в Москве дороже. Но могут и «кинуть». Ну и неприлично платить дань за сына, когда сознание другое, законы нормальные. Надо и себя защищать, и думать об общем деле. Потому что коррупция разъедает общество и армию как институт.
Андрей Воронин: Почему все обо всем знают, но никто ничего не делает? А деньги чудовищные. И очевидно, что те, кто берет их в карман, они берут себе не всю сумму, а по цепочке часть передается.
Виктор Резунков: Об этом мы уже говорили: если кто-то сумеет откупиться, то тогда берут нездоровых и так далее.
Элла Полякова: Цинизм тех людей, которые все это творят в этих фирмочках, потрясающий. В позапрошлом году от моего имени одному из врачей военкомата прислали похоронный венок с траурной надписью «От Эллы Михайловны Поляковой. Скорбим и помним» в семью. Я давала объяснение в окружной прокуратуре, но никто ничего не расследовал. Хотя на любой сайт зайди – все открыто. То есть не было политической воли расследовать эти преступления. Если Александр Никитин сможет это сделать – честь и хвала. Потому что коррупция мешает всему обществу. И когда к нам люди обращаются о нарушенных правах, то мы же сообщаем, что нашей организации стало известно о преступлении, прокуратуре, всем органам, и военному управлению. Мы по результатам чудовищного осеннего призыва написали очень много заявлений, провели фронтальную проверку. Мы потребовали увольнения самых одиозных военкомов. И что? Мы очень боимся, что эта проверка ни к чему не привела. А безнаказанность опасна.
