Иван Толстой: Как устроиться на работу? Что говорить на собеседовании, как одеваться, каким одеколоном душиться? Игорь Померанцев беседует с ветераном кадровой политики Ядвигой (так она попросила называть себя). Ядвига – гражданка Чехии, свободно говорит на нескольких языках. Заведовала отделами кадров в международных аэропортах и в крупных коммерческих корпорациях. На пенсию пока не собирается. Беседу с Ядвигой записал Игорь Померанцев.

Игорь Померанцев: Ядвига, я бы так определил тему нашего разговора: человек глазами бюрократа. Вас не смущает слово "бюрократ"? Я его употребляю в нейтральном смысле, как "служащий системы управления".

Ядвига: Вы знаете, я думаю, что слово "бюрократ" меня не обижает, потому что я себя таковым не чувствую. Я думаю, что бюрократ – это человек, который действительно служит в каком-то учреждении и точно следует нормативам и правилам, которые в этом учреждении где-то как-то описаны, кодифицированы, поэтому он бюрократ. Если вы работаете в так называемом отделе по работе с персоналом в частной корпорации, существует масса неписаных правил, которые гораздо важнее писаных. Вы не можете себе позволить быть бюрократом – это было бы слишком просто.

Игорь Померанцев: Давайте поговорим о конфликтах. К примеру, начальство хочет взять на работу какого-то кандидата, а вы по каким-то своим соображениям против решения начальства. Этот конфликт разрешим?

Ядвига: Этот конфликт возникает очень часто, для него бывают самые разные причины. Иногда люди думают, что начальство хочет взять на работу кандидата, потому что он чей-то племянник или потому что он просто кому-то понравился своей внешностью. Вообще-то эти случаи озвучивают очень редко. Обычно это скорее вопрос, что эго затмевает разум. В данный момент я считаю, что это моя роль, роль всех людей, которые работают в отделе кадров, – это помочь в данный момент человеку, который выбирает, чтобы он свое эго преодолел.

Игорь Померанцев: Начальник офиса – это же и ваш начальник.

Ядвига: В том и сложность, что нужно завоевать его доверие, чтобы в момент, когда он хочет принять ошибочное решение, когда я точно вижу, что он сейчас решает не на благо предприятия, а на благо своего эго и он сам об этом пожалеет через несколько месяцев. Он мне за это платит. Я должна завоевать его доверие, чтобы в этот момент я могла сказать "стоп" и объяснить, почему это ошибочное решение.

Игорь Померанцев: Каковы ваши отношения с начальством? По-русски начальники очень любят говорить на "ты", любят "тыкать" своим подчиненным. А в Чехии?

Ядвига: В начале своей карьеры работала в израильской компании. Там мне объяснили, что разницы между "ты" и "вы" во многих языках – я как-то никогда так остро этого не чувствовала в английском – вообще-то не существует, что способ выражения уважения может происходить и другими способами, нежели "ты" или "вы". Потом я работала в американской компании, которая в Чехии решила воплотить этот принцип в жизнь так, чтобы все были на "ты" обязательно: мы не имели права сказать "вы". Мой начальник (мне было тогда 23 года) говорил мне "ты", я обязана ему была говорить "ты", несмотря на то что это был человек, который был меня на 25 старше, и у него была огромная функция. Для меня это была такая инфляция того, что значит "ты" или "вы", что сегодня для меня это вообще неважно.

Игорь Померанцев: От вас зависит продвижение по службе, от вас зависит повышение зарплаты. У вас есть прививка от лести?

Ядвига: Если вдруг все будут думать, что это я кого-то продвигаю, я выйду из этой тени – это будет конец моей карьеры. Я не должна быть тем человеком, который принимает эти решения. Решения должен принимать бизнес-менеджер, но не я, я могу ему в этом помогать, ответственность несут они. Я им помогаю, чтобы у них были объективные критерии, я помогаю им применять эти критерии так, чтобы они через полгода не пожалели, что они сделали. Я блюститель того, чтобы было все по-честному.

Игорь Померанцев: Вы работали в разных отделах кадров в крупных корпорациях, в аэропортах, в коммерческих институциях, вы можете позволить себе дружеские отношения с коллегами или вы сидите в камере-одиночке?

Ядвига: Вы знаете, когда я начинала, то я боялась иметь дружеские отношения с коллегами. Потому что я прочитала учебник, из которого я вынесла то, что человек в отделе кадров лучше не должен ни с кем дружить, потому что очень трудно тогда сохранить конфиденциальность информации, этот человек всегда может попасть в ситуацию, когда нужно будет принять неприятное решение по отношению к своим друзьям. Я так довольно долго держалась. Потом, в определенный момент, когда я решила, что я уже взрослая, у меня уже сильная позиция, я уже все видела, я уже все знаю, я могу себе позволить начать дружить с людьми в офисе.

Игорь Померанцев: Начальство замечает это?

Ядвига: Начальство это очень замечает.

Игорь Померанцев: Оно не выражает своего отношения?

Ядвига: Моя дружба с коллегами продлилась примерно 6 месяцев, я никогда больше не позволю себе так расслабиться – я вынуждена была уволить всех тех, с кем я подружилась. И только потом, задним числом, я поняла, что это была моя усыпленная бдительность. Те люди, которые пытаются со мной дружить на работе, – это люди, которые подспудно чувствуют, что вообще-то у них проблема, им нужен союзник. Они это чувствуют раньше, чем это почувствовала я, и пытаются со мной подружиться.

Игорь Померанцев: Как вы поняли, что они корыстны?

Ядвига: Я только потом это поняла. У нас прошла большая реорганизация, когда мы всех людей рассортировали, у нас была квота, сколько людей нужно уволить, мы всех разделили по тому, как кто хорошо работает, у кого какие результаты, и все мои друзья попали в категорию плохих результатов. Опять же, это не я решаю, я помогаю людям принять это решение, я блюду указатели, решение потом не мое. Если кто-то должен в своем отделе уволить 15% людей, я помогу ему правильно принять это решение, но я не тот, кто решает, кто будут эти 15%.

Игорь Померанцев: Ядвига, как правило, начальство перекладывает на отдел кадров решение объявить об увольнении. Вам приходится с глазу на глаз говорить о том, что, к сожалению, или просто – вы уволены?

Ядвига: Да, но я никогда это не делаю одна чисто по юридическим соображениям. Потому что вы никогда не знаете, как человек будет реагировать, что он скажет, кто будет записывать этот разговор, кто скажет, что было сказано потом, всегда должны быть два человека, всегда должны быть два свидетеля.

Игорь Померанцев: Как реагируют люди на увольнение?

Ядвига: Очень по-разному. Когда человека увольняет корпорация, она всегда в более сильном положении. Моя профессия заключается в том, что я всегда знаю, какие законы мы должны соблюсти и как. Я всегда стараюсь, чтобы корпорация не старалась сэкономить немножко денег и войти в какой-то риск, я не позволяю этого риска. Поэтому я всегда чувствую, что мы в более сильном положении, можем себе позволить с человеком говорить очень открыто, очень по-честному и как можно более вежливо, помочь ему психологически преодолеть этот момент, потому что, конечно, для каждого это неприятная ситуация. После того когда я увольняла своих друзей, закончу свою мысль: я уже никогда ни с кем в корпорации не буду дружить.

Игорь Померанцев: При приеме на работу насколько важны внешние факторы, например выражение лица, одежда, одеколон, дезодорант?

Ядвига: Я думаю, что вообще-то важно все. Особенно если вы выбираете человека на какую-то ключевую позицию, если вы выбираете менеджера. Я этим занимаюсь довольно долго. Вы знаете, как бывает, когда вы чем-то долго занимаетесь, уже очень хорошо в этом понимаете, ваш подспудный процессор быстрее, чем ваше рациональное мышление. То есть входит человек, я на него смотрю – я понимаю, что это не он, что я сейчас потрачу 40 минут моей жизни, и только потом я рационально начинаю понимать, почему, что в нем не так, что те факторы, которые мне с самого начала: он открыл дверь, вошел – я уже знаю, что это кандидат, которого мы не возьмем.

Игорь Померанцев: Что же главное?

Ядвига: Это могут быть самые разные вещи.

Игорь Померанцев: Прическа, косметика?

Ядвига: Зеленые носки с черным костюмом. Очень смешные маленькие вещи, которые тут же, с первого взгляда, дают вам понять, что что-то с этим человеком не так.

Игорь Померанцев: Может быть, у вас что-то не так? Может быть, вы просто не любите костюмы в клетку? Может быть, это личное что-то?

Ядвига: Вообще, это очень изменилось за последние годы. Потому что когда особенно Чехия старалась быть более западноевропейской, чем Западная Европа, более американской, чем Америка, то больше всего все корпорации хотели нанимать абсолютно пресно, безукоризненно одетых людей, правильного цвета костюм, правильного цвета галстук, правильно начищенные ботинки. И только сейчас наконец-то, слава богу, мы видим, что это очень скучно. Вообще-то очень просто купить стандартный костюм и начистить ботинки – гораздо более сложно одеться как нормальный человек, и гораздо более сложно тогда сыграть в какую-то игру на интервью. Проще понять, что это за человек, когда он нормально одет, нормально себя ведет.

Игорь Померанцев: А какие духи вы любите?

Ядвига: Я очень консервативная, иначе я бы не занималась тем, чем я занимаюсь, так что я люблю "Шанель" и неукоснительно этому следую всю мою карьеру.

Игорь Померанцев: Допустим, вы узнали, что в коллективе, где вы работаете, недоброжелательные отношения у каких-то сотрудников, что они враждебны по отношению друг к другу, что они грубят друг другу, – вы должны что-то предпринять? Как вы поступаете в таких случаях – вы должны реагировать?

Ядвига: Я обязана реагировать. Обычно рыба гниет с головы. Когда начинаются какие-то проблемы в каком-то отделе, обычно это началось где-то наверху. А там вопрос, могу я что-то с этим сделать или я не могу с этим ничего сделать. Иногда бывают начальники, которые вкладывают очень много денег в такую видимость, сотрудникам устраивают рай на земле: они покупают свежие фрукты, они заботятся о том, чтобы никто не оставался слишком долго на работе, они заботятся о том, чтобы у всех были абонементы в местный фитнес. Но потом это люди, которые создают такую атмосферу на работе, и, конечно, люди нервничают, и, конечно, люди это вымещают друг на друге, конечно, тогда эта дарвиновская борьба за выживание идет с такой силой, что с этим невозможно что-то сделать. Либо у меня есть возможность пойти выше и указать на то, почему это происходит, либо тот, выше, решит, что ему это нужно, он вмешается, либо тот, кто стоит выше, скажет: нет, у него такие хорошие бизнес-результаты, что я не буду вмешиваться.

Игорь Померанцев: К вашему мнению прислушиваются?

Ядвига: Когда я долго работаю в этой фирме, дольше года, я стараюсь создать такие отношения на высших местах, чтобы ко мне прислушивались. Потому что только тогда я могу им помогать, чтобы фирма работала. Грызня в отделе может некоторое время идти, и результаты могут быть хорошие, но они потом все равно станут плохими. И тот, кто стоит наверху, может сказать: хорошо, давайте мы дадим ему, чтобы он закончил этот квартал, закончил этот год. Но уже начнет работать над планом смены этого человека.

Игорь Померанцев: А в отделе кадров есть соперничество?

Ядвига: Конечно, есть, соперничество есть в каждом отделе.

Игорь Померанцев: Вы заведующая отделом кадров, вас подсиживают?

Ядвига: Это было один раз, потом моя коллега удачно вышла замуж, и вопрос снялся сам собой.

Игорь Померанцев: Вам просто повезло?

Ядвига: Мне просто повезло, да. Конечно, это бывает. Это бывает между мужчинами и между женщинами. Я бы сказала, что борьба между женщинами еще гораздо более беспощадная, чем между мужчинами. Потому что мужчины не всегда переходят на личное, для них важно выиграть игру, а не лично отомстить. Женщины помнят очень долго, и личная месть играет роль.

Игорь Померанцев: У вас есть какие-то приемы самообороны?

Ядвига: Я думаю, что мне просто повезло в том, что я работаю почти исключительно в мужских коллективах. Я не знаю, что бы я делала, если бы вокруг меня было больше женщин. Мне легче работать с мужчинами именно потому, что мужчины не утруждают себя в большинстве своем какими-то трудными шахматными партиями. Это миф, что таких людей много, играющих на много ходов вперед.

Игорь Померанцев: По-русски мы говорим "отдел кадров", по-английски мы говорим "human resources", "человеческие ресурсы", как "природные ресурсы". Разница в названии сказывается на характере работы в английском, американском, российском, чешском офисе?

Ядвига: Вы знаете, "отдел кадров" – это из французского "кадр", что, в принципе, тот же самый "человеческий ресурс". Я думаю, что "отдел кадров" и "human resources" – это то же самое. Сейчас есть попытки политкорректные сказать: люди – это не ресурсы, люди – это люди. И переименовать "отдел кадров" в "people matters". Но уже эта волна сейчас немножко откатывается, потому что заведующие отделов кадров – это не омбудсмен для сотрудников, это инструмент топ-менеджмента, которого нанял топ-менеджмент для того, чтобы эта часть организации, этого бизнеса хорошо работала. Так что я не защитник прав сотрудников.

Игорь Померанцев: Вы сталкивались с дискриминацией из-за наличия ребенка у матерей, из-за возраста преклонного, предпенсионного, из-за происхождения?

Ядвига: Я про это много слышала, я про это много читала, но я лично – нет. Может быть, мне повезло – я работала в фирмах, где, когда женщины хотели завести ребенка, они его заводили. И мы всегда старались придумать, как бы это сделать так, чтобы эта женщина имела возможность вернуться, может быть, на половину ставки, может быть, на треть ставки. Я не видела дискриминации, мы всегда старались найти общий язык. Вы знаете, эти вопросы дискриминации в тех случаях, которые вы перечислили – это очень трудно. Женщина, у которой ребенок, которая остается дома три года, после трех лет она возвращается – кто-то, кто не уходил, уже менеджер; она возвращается, дай бог, на свою позицию, на которой она была, – она может воспринимать это так, что ее кто-то обскакал. У нас получается больше мужчин в менеджменте, потому что они никуда не уходили на эти три года. Это дискриминация? Не знаю.

Игорь Померанцев: Вы чувствуете себя немного правозащитником?

Ядвига: Нет, то, что я говорю, – это наоборот. Я хотела сказать, что если женщина на три года уходит из рабочего процесса, то она сама себя дискриминирует.

Игорь Померанцев: Накануне собеседования с кандидатом при приеме на работу вы наводите справки о кандидате, вы ищете его имя в интернете?

Ядвига: Если это человек, который приходит через так называемого "хедхантера", то обычно нет, потому что за это мы платим.

Игорь Померанцев: Что такое "хедхантер"?

Ядвига: "Хедхантер" – это "ловец голов" дословно, это консультант, которому фирма платит деньги за то, что он приводит кандидатов на высокопоставленные позиции. Так что это фирма, которая получает деньги за то, чтобы они нашли соответствующих кандидатов, чтобы они проверили все про этого кандидата, навели все справки.

Игорь Померанцев: Вы проверяете рекомендателей?

Ядвига: Там все сложно. Потому что, с одной стороны, если человек не даст согласие, предыдущий работодатель без его согласия только может подтвердить, что он там работал, он не может дать никакой справки конкретной. Так что я обычно использую мои сети, я всегда нахожу кого-то, я всегда звоню кому-то неформально, особенно если это менеджерская или какая-то ключевая позиция.

Игорь Померанцев: Вы предпочитаете собеседование по телефону или с глазу на глаз?

Ядвига: Думаю, что собеседование по телефону имеет смысл, если у нас много кандидатов и нам нужно быстро сузить круг. Я думаю, что есть вещи, которые по телефону очень быстро можно отсеять. Но когда остается последних три, я хочу их видеть. Я вижу, как они в дверь входят.

Игорь Померанцев: И зеленые носки.

Ядвига: Да.

Игорь Померанцев: Ядвига, вы меня простите, я сделаю вам неполиткорректный комплимент, но поскольку наши слушатели нас не видят: вы очень привлекательная женщина. Характер вашей работы скрупулезной, бюрократической работы сказывается или может сказаться на вашей внешности?

Ядвига: Я надеюсь, что нет. Спасибо за комплимент, конечно. Я надеюсь, что нет. Но вы знаете, поскольку разговор только между нами, его никто не услышит.

Игорь Померанцев: Конечно, никто не услышит.

Ядвига: Мне всегда было очень обидно, когда я видела, как другие заводили какие-то романтические отношения на работе, а выбор в мужском коллективе довольно большой, а я никогда не могла, я очень часто этому завидовала. Я не могла, во-первых, по причине своей позиции, а больше всего – потому что мне никогда не удавалось, чтобы мне кто-то нравился. Потому что всегда получалось, даже если мне кто-то немножко начинал нравиться, то всегда судьба приводила к такой ситуации, где он или очень униженно пытался выторговать себе побольше зарплату, или он нехорошо унижал своих подчиненных, или он очень трясся из-за того, что он не получит новую служебную машину. Даже самые высокопоставленные менеджеры – я не знаю, почему они это делают. Они очень часто выступают в таком унизительном положении, что влюбиться там просто не во что.

Игорь Померанцев: Как вы думаете, вас за глаза не называют "синим чулком", "педанткой", "сухарем"?

Я думаю, что, к сожалению, иногда меня боятся

Ядвига: Я не думаю, что меня называют "сухарем". Я думаю, что, к сожалению, иногда меня боятся. Я из-за этого переживала, но сейчас мне уже наплевать, потому что я не смогу делать свою работу, если я буду из-за этого переживать.

Игорь Померанцев: Я понял, что ваше отрицательное отношение к зеленым носкам вовсе не означает, что вы "синий чулок"?

Ядвига: Нет, это не так.

Игорь Померанцев: Ядвига, в Советском Союзе, и не только в Советском Союзе – в тоталитарных, в авторитарных государствах, как правило, отделы кадров напрямую сотрудничают с спецотделами – это может быть и служба безопасности, это может быть и полиция. В Чехии или, по крайней мере, вам лично приходилось сотрудничать с чешскими или польскими спецслужбами?

Ядвига: Без комментариев.

Игорь Померанцев: Вы дали подписку?

Ядвига: Без комментариев. Простите, я не могла сказать ничего другого, потому что, если я вам скажу, что нет, вы все равно не поверите.

Игорь Померанцев: Я верю каждому вашему слову. Ядвига, это естественно для каждого человека – гордиться тем, чего он достиг, своими удачами. У вас в вашей работе были серьезные ошибки, неудачи?

Ядвига: Конечно, были. Обычно бывает так, что я человека довольно хорошо чувствую, но если я делаю ошибку – это катастрофа. Тогда человек проявляет себя абсолютно не так, как мы хотели, чтобы он себя проявлял, потом самые разные вещи начинают происходить. У меня было, когда я приняла на позицию человека, у которого было много прав распоряжаться средствами, я была абсолютно уверена, что этот человек подходит по профилю, по всем параметрам, и этот человек просто украл очень много денег. Для меня это было абсолютным шоком, просто чувством внутреннего банкротства, потому что это абсолютно в моих глазах не подходило к профилю этого человека. Он эти деньги крал на протяжении нескольких лет, я работала рядом с ним, и я ничего не видела, я ничего не подозревала. Вот это самый большой профессиональный банкрот в моей жизни.

Игорь Померанцев: Но его арестовали, его судили?

Ядвига: Его арестовали.

Игорь Померанцев: Вы выступали на его суде в качестве свидетеля?

Ядвига: Нет, потому что мы потом договорились, наши адвокаты с его адвокатами, так что мне не пришлось выступать в суде, но он был признан виновным. Это была самая трагическая ситуация. Но иногда бывают очень смешные ситуации. У меня был человек, которого я считала очень рациональным, очень умным человеком и очень хорошим работником. Этот человек был хорошим семьянином, у него было трое детей. И он неожиданно влюбился в молодую девушку из другого отдела. Пришел ко мне, сказал, что он уходит от своей жены, у него будет ребенок с этой молодой девушкой. Он рассказал мне про свою любовь и чуть ли не стоял на коленях и просил, чтобы я задержала выплату премиальных, потому что при разделе имущества с женой он хочет, чтобы этот поток денег там не отразился, чтобы меньше были алименты на детей.

Я ему сказала, что он с ума сошел, что я это ему говорю и как профессионал, и как женщина, как мать двоих детей, чтобы он шел вон. Он пошел вон, некоторое время со мной не разговаривал. Ушел от жены, жил со своей молодой любовью, у него родился ребенок, ребенок ночью кричал, любовь перестала с ним ходить по барам и начала кричать на него, и он вернулся к жене. Он некоторое время был у жены, потом пришел и сказал: "Я поговорил с женой, она мне сказала, что вы мудрая женщина. Я покаялся перед ней, я рассказал ей, как я попробовал скрыть свои доходы. И она сказала, что вы мудрая женщина, что вы поймете, чтобы я пошел еще раз к вам и рассказал вам свою историю. Я бы хотел, чтобы вы мне задержали премиальные, потому что иначе моя та любовница отсудит слишком большие алименты на нового ребенка".

Я сказала ему опять, чтобы он шел вон и больше никогда со мной не разговаривал.

Игорь Померанцев: Ядвига, это такая история с хеппи-эндом. У вас нет соблазна стать писателем?

Ядвига: Вы знаете, иногда да. Потом берет такое чувство, что нехорошо, пока все эти люди активно еще работают. Может быть, когда я закончу свою работу, уже не буду ходить в офис каждый день, было бы над чем подумать. Хотя, вы знаете, я иногда завидую психиатрам, потому что, я думаю, у психиатров материала гораздо больше. Я-то все-таки очень редко знаю такие личные вещи, в основном это все сопряжено с работой. Я иногда себе представляю, какие книги бы могли написать, особенно психиатры, о выдающихся личностях. Вы знаете, они не пишут мемуаров.

Игорь Померанцев: Я считаю, что клинические исследования и описания Зигмунда Фрейда – это писательство. Вы знаете, что Томас Манн выдвигал его на Нобелевскую премию в области литературы. Это конкретные истории, он никогда не называет фамилию, он называет имя и инициал фамилии, а потом описывает не просто характер, а историю этого человека, перипетии жизни, любовные истории. Мне кажется, вы себя недооцениваете, между прочим, знаете сотни людей в Праге, вы бы могли стать великой сплетницей и шантажисткой.

Ядвига: Я думаю, что да. В этом я действительно "синий чулок", потому что у меня есть кодекс: пока я занимаю эту должность, пока я работаю в этой профессии, что этого нельзя делать. Потому что очень многие люди мне говорили очень много вещей конфиденциальных: они верили, что это нужно в этот момент, или они были в какой-то слабой ситуации и поделились. Я думаю, что мой внутренний кодекс мне просто не дал бы сейчас начать сплетничать. Но анонимизированные мемуары – это очень хорошая идея.

Игорь Померанцев: В детстве я любил приключенческие книги про индейцев, там был герой Кожаный чулок, а теперь мне все больше и больше нравятся синие чулки. Ядвига, давайте проведем эксперимент: в эксперименте участвуете вы – заведующая отделом кадров, и я – кандидат.

Ядвига: На какую должность вы бы хотели?

Игорь Померанцев: Речь идет о большой медиакорпорации, я подал документы, я прочел объявление, я хочу, чтобы меня взяли на должность ведущего передачи или журналиста. Пожалуйста, задавайте мне вопросы.

Ядвига: Давайте скажем так: поскольку я нахожусь здесь одна (обычно я бы находилась здесь с еще каким-то журналистом или с каким-нибудь менеджером), вы один из очень многих кандидатов, так что я сейчас не пойду совершенно в глубь вашего опыта, а только… Носки ваши в порядке, так что первый тур вы уже прошли.

Игорь Померанцев: И духи классические.

Ядвига: Духи классические, все в порядке. Конечно, я попытаюсь вас немножечко сбить с толку. Я смотрю на вас: вы пришли весь такой подготовленный, у вас, наверное, уже первая фраза подготовлена, сейчас вы мне ее начнете говорить.

Игорь Померанцев: Единственная моя слабость, что я очень хочу вам понравиться.

Ядвига: Тогда давайте я вам скажу: Игорь, расскажите мне о себе. Сосредоточьтесь, пожалуйста, только на том, что релевантно для того, чтобы вы получили эту должность.

Игорь Померанцев: Я очень давно работаю в эфире, на радио, как правило, я не меняю корпорацию, с которой я сотрудничаю. Но мне показалось, что ваша корпорация даст мне больше возможностей сделать то, что называется авторским радио. Я не репортер в классическом смысле, больше скажу: я не журналист, потому что журналист – это человек, который реагирует на события, он вторичен по определению. Я очень люблю авторское радио, я хочу сам быть новостью, мои эмоции, мои мысли, мои метафоры – я хочу, чтобы вот это было интересно не только мне самому, но и моему слушателю.

Ядвига: Я всегда беру таких кандидатов. Вы знаете, это очень здорово – то, что вы сказали. Я немножко сейчас вас подколю: я слышала подобный монолог в разных других вариациях. Обычно он относится не к журналистской должности, а к должности финансового директора, например, или директора по маркетингу. Они все не хотят быть только бухгалтерами, они все хотят быть создателями, только они немножко по-другому это формулируют. Но те люди, которые это формулируют так, как вы, - это всегда находки для любой фирмы.

Игорь Померанцев: Ядвига, большое спасибо! Простите, у меня приватный вопрос: вы сегодня вечером свободны?

Ядвига: Игорь, с вашими носками и с вашими духами я готова с вами появиться в любом обществе.

Иван Толстой: О правильном одеколоне и других маленьких кадровых хитростях рассказывала опытная кадровичка Ядвига. С ней беседовал Игорь Померанцев.