"Если бы меня посадили из-за того, что я пилил тиктоки, это было бы так смешно!"

Иван Воронин: Блогер, тиктокер-миллионник, искусствовед, популяризатор искусства, актер – так тебя представляют в интернете. А как ты сам себя идентифицируешь?

Артур Чех: "Амомиканик". Я себя идентифицирую человеком, занимающимся историей искусства. Я называю себя историком искусства, потому что в искусствоведческой деятельности очень важно вести искусство, то есть делать непосредственные открытия за счет исследований, много писать, публиковаться и так далее. Сейчас меня правильно называть блогером, потому что я работаю через социальные сети. Искусство – это не линейная история, как принято считать в романтической постренессансной традиции, скорее, это бесконечное хаотичное разбрасывание параллелей, которые периодически пересекаются в истории. Ты вдруг осознаешь, что современное искусство фактически не делает ничего такого, чего не делало раньше. Самое главное, что это искусство сегодня говорит о тебе намного лучше, чем искусство, которое было сделано 300, 200 лет назад и так далее. Мне хочется его защищать, мне хочется доказывать, что это хорошо, правильно, классно. И почему бы искусству, особенно в сегодняшнем мире, не быть открытым, свободным, легким. Потому что в этом и смысл искусства – просто быть.

Иван Воронин: Я сейчас побуду адвокатом дьявола, потому что лично мне нравится современное искусство, но существует весьма популярная позиция: ну, что это за мазня, это же просто груда мусора, да мой ребенок лучше нарисует, да и я лучше нарисую, и все лучше нарисуют, почему это искусство? Как ты относишься к такому?

Артур Чех: Ни в коем случае не нужно говорить, что если вам не нравится современное искусство, то это упадочная позиция. Я вообще ратую за то, чтобы человек свободно выбирал то, что ему нравится. Если тебе нравится классицизм, это нормально, если тебе нравится античная Греция, это тоже нормально. Когда люди говорят, что могут так же или их ребенок может так же, мой главный вопрос : почему вы этого не сделали? В этом-то основной прикол во многих открытиях современного искусства, что кто-то взял и сделал. В этой смелости, в этой возможности объяснить, зачем, почему и как он это сделал, и вообще, сам факт того, что он что-то реализовал, – это отличает классного художника от того, кто вообще ничего не понимает.

Самый главный момент – люди иногда просто не готовы подумать. Не в том смысле, что они глупцы и у них не работают мозги, а в том смысле, что очень комфортно цепляться за то, на чем тебя воспитали и что тебе внушали на протяжении лет. Особенно если мы говорим про постсоветское пространство, послесталинскую эпоху, где все было построено на классической Греции. Конечно, у тебя из-за твоего воспитания автоматически возникает подобная реакция. Но тут необязательно быть таким же умным, как знаменитые искусствоведы прекрасной институции "Гараж". Смысл в том, чтобы просто на секундочку задуматься, посмотреть вокруг, спросить кого-то, кто про это знает, и с ним побеседовать.

Иван Воронин: А вообще, чтобы быть художником, обязательно академическое образование?

Артур Чех: Нет, на мой взгляд, академическое образование необязательно, потому что если существует формула, как создавать искусство, то это уже не искусство. То есть тогда получается, что это что угодно. Это то же самое, как рецепт приготовления пасты. Это просто ремесло, определенная профессия. Конечно, практика под наставлением опытного человека – это большой плюс, и неважно, в каком жанре ты работаешь. Но по факту – нет. Что такое искусство? Искусство – это абсолютно любая хрень, которую таковой называет художник, и еще один человек, то есть потенциальный зритель. Если мы исходим из этой формулировки, то как можно научить делать искусство? То есть как это вообще возможно? Как можно дать бумажку и сказать: "Вот тебе, пожалуйста, вот мое благословение, работай"? Ни в коем случае, нет. Конечно, нет.

Иван Воронин: Я знаю, что перед началом войны ты жил в Москве. Как и когда ты уехал?

Артур Чех: Я уехал сразу, как началась война. Точнее, не сразу, 24 февраля 2021 года я был в Грузии. Мы катались на лыжах, я упал с очень высокого холма в ущелье, я думал, что я умру, но повезло. Накануне войны мы смотрели речь деда, там было " Советский Союз, Ленин, образование"... Мы уснули, потому что это было очень тяжело слушать. Я ранняя пташка, в тот день я проснулся в районе пяти-шести утра. Я просыпаюсь, все это вижу, и я думаю: какой коллапс… Ты на курорте, напротив тебя сидят украинцы, которые смотрят, как бомбят их аэропорт, они теперь вообще не понимают, как им вернуться домой... Я не россиянин, у меня не было такого: господи, мне стыдно, я это устроил… Хотя, если честно, я понимаю, что я тоже имею к этому отношение. Мне тоже есть в чем покаяться, потому что до этой войны некоторые вот эти имперские моменты, которые вкладывались в тебя, в твой интеллект, в твою душу российской современной культурой, они во мне тоже были, потому что я воспитан в русскоязычном кругу. Да, и было ужасно стыдно. После этого мы как-то вернулись в Москву, параллельно заехав в Ригу, где у меня была лекция, и, как только мы доехали до Москвы, мы просто сразу собрали манатки. У нас не было ни квартиры, ни денег в тот момент – вообще ничего не было. И я вообще не понимал, кому нужна будет эта моя хрень в тиктоке про искусство, и думал: все, пойду опять монтировщиком работать... Мы забрали два чемодана, трех котов, забили каким-то хламом пластиковую коробку из "Икеи" и в начале марта уже свинтили.

Иван Воронин: Как сейчас искусство рефлексирует на тему войны? Может быть, ты видел какие-то произведения по этому поводу?

Артур Чех: Искусство очень активно рефлексирует на тему войны, примеров очень много. За исключением каких-то самых крупных музейных, классических конституций. Просто проблема в том, что искусство перестало рефлексировать на тему войны везде, кроме Украины и России, по большому счету. Сейчас к нам еще немножко прибавятся Армения с Азербайджаном, потому что там тоже очень все плохо и тяжело. Но не могу сказать, чтобы я специально следил за антивоенными акциями, объектами, вот этими всеми произведениями – я как-то не ставил себе это целью. Что касается отмены русской культуры – да, она правда есть. Сегодня самые крупные музейные институции в Европе не возьмутся привозить Репина, хотя он как бы украинского происхождения. Но глобальной отмены, конечно, нет. То есть присутствуют элементы, которые просто не дают российской культуре там дальше идти, но никто не отменяет Достоевского, никто не сжигает его книги, никто не говорит, что передвижники ужасные и я больше никогда не буду на это смотреть.

Иван Воронин: NFT. По последнему исследованию "Дэп Гэмбел", они перебрали практически сотню тысяч разных галерей, 95 процентов имеют нулевую рыночную стоимость. 79 проектов не смогли распродать свои коллекции, 41 процент стоят от 5 до 100 долларов, менее 1 процента имеют минимальную цену от 6 тысяч долларов. Это финансовый пузырь или это как раз-таки итог первичного естественного отбора – выжили реальные произведения искусства, а остальное было шлаком?

Артур Чех: Я не экономист, но довольно романтически я считаю, что бум спал и рынок будет сейчас очищаться, конечно. Потому что художники типа Бип, Лопака и прочих, они на этом буме свое бабло подняли, но продолжают работать как профессиональные художники в довольно крупных сферах, делать коллабы с музейными институциями. В принципе, как авторы они уже реализовались и будут работать дальше, может, захотят поменять медиа, может, не захотят и так далее. Я думаю, что произошел естественный отбор, у которого еще будут последствия. Просто всем сейчас не до этого. Есть важный момент – война, которая обнажила, что опасность рядом, что нужно сохранять какие-то физические памятники, что на моду не всегда может хватать времени и так далее. Она, конечно, повлияла на упадок этого рынка. Но я верю, что у него будет еще свой взрыв. В принципе, искусство всегда дешевело и падало в цене, разорялось и так далее, это абсолютно нормальная история. Это просто очередное падение в конкретной сфере рынка.

Иван Воронин: Ты когда-то говорил, цитирую: "Моя жена скачала тикток, чтобы деградировать". И вдруг ты там появляешься сам. То есть сейчас тикток перестал быть пространством для деградации?

Артур Чех: Нет, ни в коем случае, там можно замечательно деградировать. Но я тогда был вот этих дундуковских представлений, что в тиктоке только… и все. Это оказалось совершенно не так. Тикток – это прекрасное место, чтобы получать новые, очень полезные, применимые в жизни знания, лайфхаки и так далее и тому подобное. Я туда шел по приколу. Это не было моим планом, я никогда не планировал заниматься тем, чем я занимаюсь, это просто случилось. И я очень рад, что это произошло. Сегодня я считаю, что тикток – самая лучшая платформа, даже лучше, чем ютьюб.