"Разговоры о важном", поднятие государственного флага, марши и военные песни, переписывание учебника по истории без каких-либо альтернативных изданий. Всё это может необратимо сказаться на учениках младших классов, которые прямо сейчас лишаются права на любую альтернативную точку зрения, уверен Дима Зицер, педагог, писатель, основатель Института неформального образования, автор подкаста “Любить нельзя воспитывать”.
Не бывает никакого общего важного, нет в природе такого. Поэтому я бы сделал так, чтобы каждый человек внутри этой беседы смог поговорить о своем важном, а дальше бы мы поговорили как раз об этом, что важно разное, что все относительно, что мир субъективен, что то, что важно для меня, не обязательно важно для тебя, и наоборот.
Я абсолютно уверен в том, что "разговоры о важном" дома на кухне, например о политике, очень влияют на установки ребенка, потому что, действительно, в первую очередь мы воспринимаем семейные модели до той самой поры и до того самого времени. Понятие семейной культуры до определенного момента тотально. И вот эта возможность с удовольствием сказать "мы" – мы так думаем, мы любим это… Так бывает у хороших партнеров, выдержанных временем, – мы проводим время так-то – это очень круто. Дети устремляются туда со всей энергией, свойственной детям. Так что, безусловно, – да, разговаривайте с детьми.
Ребенок будет склоняться к родителям больше. Но если мы говорим с вами о возрасте так называемом доподростковом, при всей проблемности этого термина, ему будет очень и очень тяжело. Это будет слом. Когда я об этом говорю, мне говорят: "Ну, подождите, в Советском Союзе ты сам так жил, вы же выжили". Близко нечего сравнивать! Мы учились на излете Советского Союза, в начале 80-х, все было прогнившее, разложившееся, все всё понимали. А если человеку в 7 лет дома говорят, что нет войне, и обосновывают это, беседуют на эту тему, а в школе говорят, что он должен целовать знамя и брать в руки автомат Калашникова и так далее и так далее, ему очень трудно себе это объяснить.
До определенного возраста ребенок не верит, что взрослые могут хотеть ему зла, просто не верит! Взрослые по определению хотят мне добра: взрослый не может меня предать, взрослый не хочет меня обидеть, виноват в случае чего, если что-то произошло, я сам и так далее. Именно поэтому такое крушение в голове у человека может произойти. Всем нам известен пример, когда, допустим, учительница 1-го класса более авторитетна, чем мама. Многие через это проходили: "А нам Мария Петровна сказала". Ну, Мария Петровна лучше знает. И в этом смысле опасность, конечно, есть при всем том, что семейная культура будет все равно базисной, всеобъемлющей и так далее. Тем и тяжелее. Как это уложить в голове? Мы обсуждаем, что дома говорят одно, а в школе говорят другое, очень и очень странно, если человека в 7 лет отправляют в такую школу.
О законе о труде школьников
Мне кажется, что когда одни решают, что должны делать другие, – это не очень правильно. Мне очень трудно рассказать, чем мы занимались в полях, когда мы туда выезжали на первом курсе. Это было все спустя рукава в мое время, я, к счастью, не знаю, как было в 37-м году, но если мы говорим про начало 80-х – ничего там такого не было. Действительно, был момент, когда мы должны были отработать какой-то период времени после школы: мы цветочки сажали (и, между прочим, нам за это деньги платили в начале 80-х, копейки, но это была моя первая зарплата). А потом, кто сказал, что это хорошо? Ребята, у вас такое было. Из этого совершенно не следует, что это было правильно, что это надо делать с нашими детьми. Я хочу прояснить: это круто, когда человеку приятно в своей школе сделать так, чтобы было комфортно, удобно, красиво и так далее. Так это называется "педагогика" – как сделать так, чтобы человек сознательно выбирал определенную позицию, в том числе трудился, между прочим, все в порядке. Я не против. Я не за то, чтобы дети росли белоручками. Только делается все с обратной стороны! Взрослые по определению сильнее. Ну что кичиться тем, что я могу слабого заставить делать то, что я хочу. Взрослые, особенно идеологизированные взрослые, отличаются тем, что они никогда не скажут: "Мы просто насилуем детей", они всегда под это подложат идеологическую платформу. Какую? Надо, чтобы они ценили труд. Так сделайте так, чтобы они ценили труд! А что такое ценить труд? Это ведь, на самом деле, реализовывать себя, сделать так, чтобы тебе было приятно, мне было приятно, нам было комфортно и так далее. Это обман. Ничего хорошего в этом не будет, как в любой насильственной структуре, когда я скажу тебе “нужно делать то-то”. Если мы говорим на языке педагогики, это просто антипедагогично. Это вполне себе мужская пенсионерская риторика, которую мы наблюдаем без удовольствия.
Нынешнее восхищение Советским Союзом – это же потрясающе, насколько это оторвано от жизни, потому что это уживается у одного и того же человека с другим фактом – проклятые 90-е, но прекрасный Советский Союз. А как же, интересно, возникли 90-е, если все эти люди пришли из того самого Советского Союза? Это какая-то потрясающая история – полное отсутствие рефлексии или отрицательная рефлексия! Мы так хорошо жили, так все было хорошо, потом прилетели инопланетяне – именно так это и начинают объяснять! – в лице Запада, США и испортили нам жизнь, ввалились в наш теремок. Это же полная чушь! Если вы хотите посмотреть, как работает система образования, посмотрите на 10 лет вперед. Вот мы смотрим на 10 лет вперед и отматываем на 10 лет назад. 90-е были сделаны в 80-е! Что за чушь! Так что это устроено вот так. А потом, как я понимаю сегодня, что последние 20 лет были потрачены на усиление воспитания и поддержку той самой позиции, когда я настолько не хочу иметь отношение к политике, к собственной жизни и так далее, что мне легче всего подчиниться. Это самая простая позиция! А если еще эту позицию возводят в высшее проявление личности, ну, тогда вообще все сходится один к одному. Все прекрасно! С одной стороны, я не решаю, с другой стороны, мне какие-то дядьки сказали: нужно сделать так, и я делаю так, и оказываюсь молодцом.
Пропаганда войны в школах
Может ли быть такое, что это пройдет спустя рукава сверху, как в позднем СССР? Нет, на мой взгляд, потому что разница огромная! То, что сейчас происходит, стало происходить системно последние месяцы. И весь этот разгон и милитаризации, и внутренней истерии, и сумасшедшего невроза идет бок о бок с этими законами – ничего не поделаешь. Опять-таки если я сравниваю с поздним Советским Союзом, там, наоборот, все уже были довольно-таки расслабленные: и те, кто за, и те, кто против, все уже понятно. А сейчас происходит вертикальный взлет. Это значит, что реализация этого будет очень сильно зависеть от конкретных взрослых: от конкретного директора, от конкретного учителя, от конкретного завуча, от конкретных родителей и так далее.
Об учителях, поддерживающих пропаганду
Возможно, их большинство или половина – не знаю, никто не считал. Мне кажется, что там есть разные синдромы. Один – это “дождались”. Мы дождались! Это реакция. Неслучайно, когда мы видим все эти ужасные видосики, которые дети снимают с училками, которые оскорбляют детей, в основном это люди старшего поколения. Наконец-то мы можем быть самими собой, так долго мы должны были притворяться! Вот она прорывается, эта самая моя сущность!
Есть одна проблема: точка зрения общественности поменялась на наших глазах. Сейчас очень сильно присутствует момент: “А что такого? А я такая! А я ему говорю, что он маленькое дерьмо. И что вы со мной сделаете? А вы не считаете так?” – и все под козырек и говорят: "Конечно, считаем!" Вот же в чем проблема! Два года назад, если бы вышло такое видео, я думаю, что и до уголовного дела могло бы дойти. А сейчас вообще ничего, совсем, потому что это становится нормой. Это и страшно, и ужасно, и плохо, и приведет к катастрофическим результатам. И что скажут многие? Молодец училка, давить их всех надо. В определенном смысле крутанулось общественное мнение. И мне кажется, что больше и больше из щелей вылезает этих людей, которых вы называете учителями (они, в общем, никакие не учителя с точки зрения профессионального подхода), и больше и больше вот этот хамский, зоновский рык "а чё такого?" неоновой надписью пишется над всем происходящим. Сейчас они находятся в точке, когда на это спокойно можно плюнуть и не обращать внимания, потому что "а чё такого?" Наверное, если они страшные вещи будут делать, бить ребенка, то что-то с этим все еще сделают. А если бить ребенка, который говорит "нет войне"? Проблема.
О доносах в школах
Не стоит представлять школу как какой-то отдельный, оторванный от общества институт. Все ровно наоборот, школа – это почти 100-процентное отражение того, что происходит в обществе. Если доносы пришли в нашу жизнь, так они пришли и туда. Доносы пришли в нашу жизнь. Мы про это читаем с вами в новостях. Мы живем в страшное время, но это время личной ответственности. Мне кажется, что учителям надо очень и очень хорошо проанализировать, могут ли они продолжать делать свое дело честно в соответствии с собственными морально-этическими нормами. Если ответ – да, то есть я работаю в такой школе, где директор меня бережет, и я понимаю, что я могу все еще говорить то, что я думаю, может быть, выбирая, – ребята, дерзайте, святое дело, благородное дело, важнейшее дело! Если учитель отвечает себе на этот вопрос "нет, я не могу" – вставайте и уходите. И что же делать? Он же на паперть пойдет! Нет, он не пойдет на паперть, потому что вместе с ним и одновременно с ним уйдет много детей из этого класса или из другого класса, или из соседней школы. Востребованность в частных учителях, в тьюторах растет за последние полтора года вертикально! Это просто потрясающе!
Родители ведь задают тот же самый вопрос: "Мы не согласны. Мы не хотим, чтобы наш ребенок ходил в эту школу. Что нам делать?" Уходить, пока не поменяли закон об образовании, а его не поменяли на данный момент. Существует семейная форма обучения – вперед! Уходим, объединяемся в несколько семей, приглашаем того самого уволившегося учителя и отлично проводим время.
Когда я говорю: "Ребята, идите и образовывайте учебную группу". – "Как образовывать учебную группу?" – "Ну, таких, как вы, есть же несколько вокруг вас, правда? Есть ваша семья, семья соседки, семья друзей. Ушли из школы, образовали группу, взяли учителя". Это законно с точки зрения закона об образовании. Я никому не хочу подсказывать, естественно, но в определенном смысле я даже не понимаю, почему он такой. Его все время чуть-чуть, да, подрезают, но главное в нем, что делает его таким крутым, остается прежним. До сих пор, когда я разговариваю с коллегами из других стран мира, они просто не верят, что такое бывает, что за семьей оставлен выбор формы обучения. Возьмем, не знаю, Германию какую-нибудь, они там рты раскрывают, говорят: "Это совершенно невозможно. Я не могу избежать системы". В России это можно сделать завтра.
О “нейтральной” позиции “всей правды мы не знаем”
Одна из самых известных цитат русской литературы – это Горький, монолог Сатина в "На дне", который говорит: "Человек – это звучит гордо". Человек – это звучит гордо, или мы говорим о маленьком человеке, который ни за что не отвечает? Это прямая противоположность. Опять удивительным образом сейчас это сходится в голове у одних и тех же людей, либо одно, либо другое: либо я беру ответственность за свою жизнь и за жизнь собственных детей, я с этой жизнью что-то делаю, ищу развитие, реализацию, укрепляю близких, помогаю реализовываться им и так далее, либо я унылое говно то самое, которое даже не по течению плывет, а зависит от ветерка, от течения, от времени года, к чему я не имею никакого отношения. Вот и все! Эта позиция, с одной стороны, удобная, с другой стороны, организованная и воспитанная все-таки – не парься, все будет нормально, разве от тебя что-нибудь зависит, ты маленький человек, там, наверху, люди намного умнее, чем ты. Но соблазн-то велик, особенно если у меня в жизни вроде бы все ничего – есть на что хлеб с маслом купить. И вроде, действительно, все нормально.
НВП, “зарница”, “казаки-разбойники” – тогда и сейчас
Во-первых, важно сказать, что после развала Советского Союза это не было системным требованием – ну, кто-то играл, а кто-то не играл. Ни в каких ГОСах, ни в каких требованиях в школе у нас не было указания, что обязательно должна быть "зарница". Более того, был определенный выбор (кстати, так происходит и в других странах), где есть семьи и дети, которые супермилитари – ну, окей, есть для этого какие-то формы, довольно странные, на мой взгляд. Сейчас речь идет о том, что невозможно от этого спастись, то есть в любом случае человек окажется внутри, перед сложнейшим выбором, если мы говорим о детях… Ну, что делать, если у меня "Зарница" – часть обязательной программы школы? Это сложнейшая, тяжелейшая история. Вы говорите с человеком, который ни разу в жизни не играл в "Зарницу". В начале 80-х я был старшим пионервожатым в лагере, и там мы крутились как ужи на сковородке, придумывая вместо всех этих "зарниц" и всего остального какие-то творческие, сказочные игры для детей, когда надо бы и побегать, и куда-то прийти, что-то занять, а эти займут это… Всеми силами мы снимали этот милитаристский оттенок.
“Движение первых” – это, безусловно, попытка имитации пионерии. Что с ним будет – я не знаю, посмотрим в новом учебном году. Пока ничего особенного я не вижу, если честно, то есть нет никакой маршировки с барабанами, горнами и так далее. Попытка такое сделать – ну, эти люди ничего нового придумать не могут все равно. Они могут что-то такое вспомнить, что-то такое из памяти у них поднимется: "А давайте! Я же ходил – и ничего!"
О “парадах” в детских садах и переодевании ребёнка в военную форму
Вообще переодевать другого человека – это плохая идея для начала. Давайте мы договоримся, что если я сейчас решу переодеть вас, вы не будете в восторге. Давайте договоримся, что вот этот самый пассив, когда второй человек, мой собеседник, мой партнер оказывается в пассиве, а я в активе, без его желания, без обсуждения – это невыносимая штука. Это штука номер 1. В этом смысле, в принципе, навязывать другому человеку свою волю – это бесчеловечно, особенно если в этом есть сильный идеологический аспект без твоего мнения, желания, понимания, рефлексии и так далее, я сделаю тебя носителем определенного символа, в который я верю. А почему со свастикой человека не стоит одевать? Тогда можно и это, тогда все в порядке. Мне иногда пишут комментарии в YouTube, где люди на полном серьезе говорят: "Слушай, у нас просто разные позиции. Мы просто думаем иначе. Вот мы думаем, что нацизм – это хорошо". Это же потрясающий перевертыш! Потому что на самом деле есть базисное право человека: человек – это звучит гордо! Это Горький хорошо, кстати, сказал в данном случае. Или Пушкина могу процитировать: "Самостоянье человека – залог величия его!" Самостоянье человека! Вся педагогическая и родительская, на мой взгляд, задача – сделать так, чтобы человек 4–5 лет научился выбирать, научился принимать решение, научился говорить "нет". А в примере с военной формой это просто ровно наоборот.
О переписывании учебников по истории: “Это изнасилование истории и изнасилование историей”
Изнасилование истории, потому что в этот момент нам предлагается единственная точка зрения, не допускается та самая рефлексия, не допускается даже возможность задать вопрос, поставить под сомнение. Более того, что произошло с этим учебником 11-го класса? Не знаю, как по нему будут учиться – поговорим через полгода, посмотрим. Речь идет о переписывании истории с точки зрения определенной, между прочим, очень небольшой группы людей. Иначе звучит все, что связано с эпохой людоеда Сталина, например. Кто-то скажет, не людоеда, а у нас своя точка зрения. Своя точка зрения? Давайте сделаем вариативный учебник, и тогда учителя будут выбирать. Нет никакой точки зрения! Есть только одна позиция. Вторая мировая война окончательно превращается в Великую Отечественную войну. Не было никаких мировых процессов – была Великая Отечественная война, когда тот самый Запад в другой ипостаси хотел нас задушить. А можно обсудить? А можно задать вопрос? Нельзя задать вопрос! Поэтому речь идет об изнасиловании истории, с моей такой учительской точки зрения. Мы зачем учим-то? Ну, понятно, есть очевидные вещи, что круто понимать – откуда мы вышли и куда мы пришли. Но, вообще-то, это способы осознания себя и осознания действительности вокруг меня, и сопоставление, и анализы, и синтезы. И тогда изучение истории основывается на вопросе, а не на ответе.
А изнасилование историей – это то же самое, только через другую дверцу нужно зайти. Я не дам тебе возможности быть собой. Каким способом, учитель? Историей тебя изнасилую! В смысле? В смысле у тебя не будет своих мыслей. У тебя не будет права сказать то, что ты думаешь. У тебя не будет возможности усомниться. У тебя не будет возможности рассказать о твоем репрессированном дедушке! Почему? По кочану – правильный ответ. История превращается в инструмент подчинения ученика. Поэтому мне кажется, что слово "изнасилование" тут вполне уместно.
Зачем российские власти взялись за пропаганду в школах
Помните диалог ближе к финалу в фильме "17 мгновений весны”, который Мюллер ведет со Штирлицем? И в этом диалоге он говорит (я не гарантирую 100-процентное цитирование, но примерно речь идет о следующем): "Те, кому сейчас 11–12, нам не нужны, они никогда не простят нам голода и бомбежек. А вот для тех, кому 6–7, мы будем героями. Это наша надежда, а надежду нужно подкармливать". Мне кажется, что происходит самое страшное – попытка увековечивания. Она провалится точно, потому что пока еще есть люди, которые историю знают и могут положиться на какие-то аналогии. Но я думаю, что речь идет о попытке увековечивания определенной культуры, традиции, подхода, взгляда на жизнь и так далее. Ну, некоторую надежду нам с вами дает, что это не первая попытка и точно не последняя. Они заканчиваются примерно одинаково.
Вывоз украинских детей с оккупированных территорий в Россию
Я думаю, что это продолжение вот этой культуры интернирования, на самом деле, называя вещи своими именами. Таким образом мы относимся к поверженному, побежденному. Это, безусловно, та самая милитаристская культура. Поэтому это преступление! Человек живет на своей земле, человек живет в своем доме, человек попал в беду. И вместо того, чтобы ему помочь, а это, собственно говоря, невозможно, мы скажем: "Я тебя спасаю, дружище! Я лишу тебя дома, я лишу тебя привычной атмосферы, я расскажу тебе, на самом деле, как устроена жизнь. Я переучу тебя! Я сделаю тебя манкуртом!" Если мы помним Айтматова "И дольше века длится день". Могу напомнить молодым читателям: речь идет о создании бездумных исполнителей, бездумных рабов, которым просто можно заменить блок, и они будут думать то, что говорят рабовладельцы. Недавно вечером мне пришло сообщение от женщины, которая столкнулась в российском городе Х с девочкой, которая приехала из Украины. Она приехала с семьей: им некуда было бежать, и они бежали туда. И она описывает мне, с чем девочка сталкивается в школе. И заканчивается эта тема – это ужасно! – тем, что эта девочка 11–12 лет говорит: "Лучше бы я оказалась обратно в подвале в Мариуполе, чем в этой школе и в этих условиях". Я ответил, почему это преступление? Это изнасилование, это ломка. Это бесчеловечно со всех точек зрения. Строго говоря, мы говорим о настолько нечеловеческих поступках, что их даже трудно обсуждать. И опять придет какой-то человек и скажет: "Подожди, ты что, против того, чтобы помогали детям?!" Да, я за то, чтобы помогали детям, но в этот момент – это манипуляция, это симуляция помощи.
Это индоктринация, безусловно, как инструмент, но мне кажется, что там многие люди находятся уже на таком уровне истерии, что они реально в это верят. Это, знаете, когда я уже захлебываюсь собственной истерикой и не могу остановиться. Мы этих детей не просто спасаем, мы предлагаем им лучшее, что существует в нашей системе координат.
Традиционные ценности, гендерные стереотипы и пропаганда войны
Это тот случай, когда я могу только кивнуть и сказать, что, да, это неразрывно связано. А неразрывно это связано, потому что мир необходимо сделать черно-белым. Нет оттенков – "будь мужиком" или, наоборот, "ты же девочка". Нет не то что серых зон, а мы сегодня понимаем, потому что мы живем в XXI веке, мне абсолютно понятно, что моя мужественность или женственность, или все, что угодно, проявляется самыми разными способами, в том числе в партнерстве. Им очень важно сделать мир черно-белым. В соответствии с какими стереотипами? Так с теми самыми, они других-то и не знают, эти люди, которые предлагают эту модель. Мир абсолютно прост. Если мы говорим про эту часть, про гендерные какие-то отношения, это очень выгодно, это очень просто, и есть на кого опираться. Это не новая идея, напротив, это идея очень-очень хорошо знакомая. Большая часть поколения 50+ или 40+, я уже не знаю даже, какие цифры называть, они устремятся в эту идею с гиканьем таким, животным. Еще и потому, что их довольно долго к этому готовили, не знаю, сознательно или бессознательно. Ну, заявляя о том, что проклятый западный мир стремится нас развратить, лишить нас наших ценностей. А какие у нас ценности? А ценности у нас как раз – девочка и мальчик. А почему девочка и мальчик? Потому что других нет. Это потрясающая история! Это ведь еще, если мы с вами вдумаемся, как же те люди, которые выводят эти модели, относятся к народу, насколько же примитивным они видят население! Ненавижу это слово, но в данном случае, я полагаю, это население. Черное – белое, мальчик – девочка, направо – налево. Все совершенно понятно, вопросы задавать нельзя. В противоположность этому мы же понимаем, полагаю, что любая личность устроена очень сложно. Значит, в нас с вами и во всех остальных чего только ни понапихано: есть там часть, которая отвечает за гендерные представления о самом себе, и иногда гендерные представления, между прочим, других обо мне, и мои о других. Есть и национальная часть, и характерологическая часть, и привычки и так далее, и так далее. Убираем все это и говорим: "Будь мужиком! Мочи!" – ну, и так далее.
Как объяснить ребенку разницу между страной и государством, между патриотизмом и лояльностью власти
А не надо ничего объяснять ребенку, все в порядке. Понятие патриотизма раздуто бог знает до какого уровня сейчас. Патриотизм – это когда тебе хорошо в доме, в котором ты живешь, особенно для ребенка. Патриотизм – это когда ты можешь свободно обратить внимание на то, что дома что-то не так, подумать о том, как это можно поправить, и поправить, возможно, с помощью мамы и папы, а может быть, с помощью друзей. Патриотизм – это когда у тебя болит душа за то, что что-то не так в твоем доме. Дальше мы можем допустить любое расширение – на улице, в городе, в стране. Умышленное объяснение того, что такое патриотизм, – это не просто перекос, оно и приводит к этому извращенному понятию, когда нам с вами и другим людям говорят: "Ты обязан любить родину". А что такое – любить родину? Объясни, старик, давай поговорим об этом. Ну, давай, научи меня любить родину. И вдруг выясняется, что в их представлении любить родину – это, во-первых, заявлять, что твоя родина, страна, государство (разницы нет никакой в данном случае, в этом контексте) по определению лучше всех остальных. Следовательно, следующий шаг: все остальные хуже, чем ты. Следовательно, удивительным образом следующий шаг: те, которые хуже, постоянно покушаются на вот это вот святое, поскольку мы по определению лучше всех. Нигде нет никакой логической связки, никакого подтверждения, ничего. И поэтому, к моему огромному сожалению, если мы будем так напирать на термин "патриотизм" - год назад я бы сказал, что это кончится плохо, а сейчас я могу сказать, что это кончилось плохо.
Как убить дракона, взявшегося за детей
Напрашивается ответ: это невозможно, потому что нас зажали со всех сторон. Я говорю, что это возможно. Уходите из школы! Это, между прочим, ответ. Они очень боятся атомизации общества, и в определенном смысле атомизация общества в хорошем смысле слова – это путь, не знаю, убить дракона или не убить дракона, но это путь, который позволит людям сохраниться. И сегодня мне кажется (всегда было так, но сегодня особенно) очень и очень важно сохранять своих самых-самых близких. В принципе, к моему огромному сожалению, есть такая позиция и в мире, и уж точно в советской и постсоветской традиции: ничего страшного, переживут, жизнь это не пикник. И эта позиция ужасна, особенно сегодня, потому что сегодня опасность высоченная. Поэтому что делать? Сохранять конкретного человека, отношения с конкретным человеком. Идти и совершать неудобные шаги, совершать неудобные поступки, но это самое, самое главное.
