- В Саратове судят подростков за подготовку массового убийства в школе: как появилось это дело, какова в нем роль секретной свидетельницы.
- Госдума планирует наказывать владельцев домашних животных за недосмотр, а чиновников – за нападение бездомных собак на людей.
ПРОВОКАТОРЫ НА ЗАРПЛАТЕ
Пока в Сети обсуждают приговор школьникам из Красноярского края, одного из которых на пять лет отправили в колонию за "обучение в целях осуществления террористической деятельности" из-за чата в игре Minecraft, почти незамеченным проходит суд над школьниками из Саратова. По версии ФСБ, они готовили массовое убийство. Обвинения строятся на показаниях секретной свидетельницы, которую родители подсудимых считают провокатором и агентом спецслужб.
На видеосвязи с нами – попечитель Фонда "Русь сидящая" Алексей Федяров и координатор юридической помощи Программы помощи политзаключенным Правозащитного центра "Мемориал" Ирина Яценко (Минюст считает "Мемориал" и "Русь сидящую" "иностранными агентами").
Алексей, эта саратовская история ничего вам не напоминает? Вдруг откуда ни возьмись появляется какой-то секретный свидетель, на показаниях которого держится все обвинение.
Обвинения строятся на показаниях секретной свидетельницы, которую родители подсудимых считают провокатором
Алексей Федяров: Ассоциаций много, причем даже еще 20-летней давности. И то же дело "Сети", конечно, и масса всего. Секретные свидетели оказались очень удобным инструментом: данные человека засекречены, а его допрос можно полноценно класть в дело.
Марьяна Торочешникова: Это можно понять, когда речь идет о борьбе с какой-то страшной организованной преступностью, или даже о наркотических делах – там тоже полно секретных свидетелей. Но потом все вроде как-то "съели" (хотя и повозмущались) то, что секретный свидетель (он же провокатор) появился в деле "Нового величия", где уже были люди помоложе. Были серьезные протесты, люди даже выходили к зданию ФСБ на Лубянке, когда шло дело "Сети", в терроризме обвиняли молодых людей, но их тоже осудили. Теперь дошли до детей. И речь идет не о какой-то активной протестной молодежи, а о подростках, которые одни играют в Minecraft, а другой писал доклад о том, какие меры безопасности должна принимать школа, чтобы не было нападений. Зачем с детьми-то воевать?
Алексей Федяров: Тут действуют два важных фактора. Первый – это то, что по результатам последних так называемых "колумбайнов"...
Марьяна Торочешникова: Движение "Колумбайн" в России признали запрещенным.
Алексей Федяров: По поводу массовых расстрелов в школах спустились указания по всем оперативным органам, и всем нужно выявлять и предотвращать подобные вещи. И тут надо показывать работу, статистику. Канское дело – ярчайший пример. Где там уголовное дело? Ребята с самодельными петардами носились по заброшенной стройке, что-то взрывали. Кто этим не занимался в 14–15 лет?
Второе. Результат для статистики в правоохранительных органах "на земле" дают молодые опера – до 30 лет. Они сами еще вчера играли в Minecraft, носились по чатам, придумывали разные провокации, веселились. У них еще сохранились все эти контакты, доступы в чаты. А сейчас, когда им надо давать результаты, естественно, они идут туда, где им привычно: в мир сетевых игр.
Марьяна Торочешникова: А там же любой диалог, если выхватить его из контекста, – это сплошные заговоры, убийства и нападения!
Оперативным органам надо показывать работу, статистику
Алексей Федяров: Посмотрел один, второй, третий чатик – тут ерунда, а тут интересно, Кропоткина читают. Дай-ка я залезу в этот чат, немножечко там добавлю, подкатализирую, кого-то подергаю. Вижу, что у человека не все хорошо с ментальными особенностями – так мы немножко подтянем его шизоидные черты. А тот вообще скажет: "Взорвать вас всех на фиг!" Мы все это вытаскиваем, а в реале подтягиваем к нему человека (впоследствии – секретного свидетеля), который ходит и пишет, а потом все это выкладывает.
А затем появляются эксперты, о существовании которых мы и знать не знали. После дела Моргенштерна это уже не лингвисты, а "лингвоботаники". У нас же сейчас любую фразу можно истолковать четырьмя разными способами: надтекстовый, затекстовый, комплицитный, эксплицитный. Опасно стало даже нам с вами, Марьяна, разговаривать, ведь если эти разговоры дать "лингвоботаникам"…
Марьяна Торочешникова: Как известно, был бы человек – статья найдется. Но сейчас эти статьи стали искать для подростков – и это пугает.
Алексей Федяров: Это самая легко добываемая руда.
Марьяна Торочешникова: Ирина, почему эта история, которая развивается в Саратове уже с 2020 года, и уже было больше 40 заседаний, не вылезла на федеральный уровень? О ней заговорили только недавно, хотя это же страшное дело: двух парней при участии этой секретной свидетельницы, которая, судя по всему, намного их старше, обвиняют в массовом убийстве. И этого как будто не существует для прессы, даже либерально настроенной.
Ирина Яценко: Об этих делах писала "Новая газета". Провокация против подростков – не новшество. Просто это вышло чуть-чуть на другой уровень, это необязательно "колумбайн" или какие-то "экстремистские сообщества", как было в "Новом величии". Провокации были и до этого – скажем, по 228-й "народной" наркотической статье. Мы же знаем, сколько там подростков случайно куда-то втянуты: компания, закладки, задержали, "чукча" не признался. Новое тут только то, что это вышло в интернет.
Пожалуй, последнее новшество – это запрещенные "колумбайны": керченский колледж, история в Казани, – массовые расстрелы происходят. Потом начинают разбираться, почему это происходило. И в итоге по тем делам, которые мы знаем, мы начинаем задумываться: была ли на самом деле подготовка к теракту, к "колумбайну", – что-то не то в этих делах. А массу этих дел мы, скорее всего, даже не знаем, потому что они проходят в закрытом режиме. Я предполагаю, что с подачи родственников и адвокатов там просто признается вина или детям предлагают признать себя психически ненормальными и помещают их на принудительное лечение.
Алексей Федяров: В Керчи сначала возбудили уголовное дело по "терроризму", а потом переквалифицировали на что-то другое: "убийство" или "покушение на убийство". Такой процедуры вообще не существует – переквалифицировать возбуждение уголовного дела. И получается юридический нонсенс: массовый расстрел – это что угодно, только не "терроризм", а побегай с петардами – это уже "обучение терроризму"; дал какие-то пояснения – это "оправдание терроризма". Здесь они не боятся включать 205-ю статью, так как 205.2, 205.3, 205.4 – все эти статьи считаются профилактическими, и чем больше там найдут виноватых, тем лучше.
Массовый расстрел – это что угодно, только не "терроризм", а побегай с петардами – это уже "обучение терроризму"
А когда дело доходит до фактического расстрела… Ну, почему не вменить "терроризм" казанскому или керченскому стрелку? Юридически это терроризм в чистом виде. А потому что органы работают на статистику. Рельсы тут проложила 228-я статья, на ней отработана провокация и фальсификация доказательств. В Канске парней осудили за взрывы вещества, которое даже не исследовано, только на словах: да, был взрыв какой-то петарды... Порог доказывания в очередной раз снижен.
Ирина Яценко: Страшно то, что из каких-то, может быть, действительно фактических дел... Начиналось: "экстремистские преступления", "экстремистские сообщества"... Ну, мысли о преступлении. А заканчивается подозрением в массовом убийстве или расстреле, просто маленькая дописочка: "подготовление".
Марьяна Торочешникова: А суды все это проглатывают: им достаточно тех доказательств, которые приносит следствие.
Ирина Яценко: Достаточно слова "подготовление" – и все, состав преступления готов. Обвинить можно кого угодно в чем угодно.
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
На этой неделе Следственный комитет начал проверку после жалобы жителей Барабинска Новосибирской области на бездействие чиновников. В течение прошлого года в этом городе зафиксировано 13 случаев нападений бездомных собак на людей, но местные власти, похоже, не спешат решать проблему, так что в дело пришлось вмешаться лично главе СК Александру Бастрыкину.
В ассоциации "Благополучие животных" подсчитали: ежегодно в России происходит по меньшей мере 300 тысяч случаев нападения собак на людей, и чаще всего нападали вовсе не безнадзорные животные, а собаки, у которых есть хозяева.
Теперь дискуссия о безнадзорных животных снова вернулась в Госдуму: здесь заявили, что готовят пакет поправок к действующим законам. Речь идет о введении крупных штрафов и даже уголовной ответственности. Наказывать планируют и владельцев собак, если их питомцы причинили вред людям, и чиновников, которые не уследили за порядком на вверенной им территории.
Мы видим всплеск убийств бездомных собак после каждого сообщения о нападении на человека
О том, почему существующих мер недостаточно, о войне, объявленной безнадзорным животным, говорим с руководителем Альянса защитников животных Юрием Корецких и волонтером Аленой Плужниковой.
В статье 17-й закона об ответственном обращении с животными, за который так долго боролись зоозащитники, указано, что жестокое обращение с животными недопустимо: их нельзя травить, отстреливать, отлавливать и убивать. Там же говорится, что не агрессивных животных можно после стерилизации и вакцинации возвращать на прежние места обитания, и они не подлежат отлову. Но мы видим всплеск убийств всех без разбора бездомных собак после каждого сообщения о нападении на человека. Почему так?
Юрий Корецких: Власти многих наших регионов просто не хотят исполнять закон. Они привыкли десятилетиями убивать животных и таким топорным способом пытаться решить проблему. Но уже три-пять лет назад стало очевидно, что такой метод просто не работает. Собак отстреливали каждый год, но их с каждым годом становилось все больше и больше. При этом бюджеты, которые выделялись на мероприятия по отстрелу этих несчастных собак, с каждым годом росли. А там, где начали правильно применять ОСВВ, поголовье бездомных животных сокращалось в два раза и уменьшалось число покусов. Есть рабочая система, она предложена государством, выверена, и ее нужно соблюдать. Но чиновники не хотят.
Марьяна Торочешникова: Может быть, это экономически невыгодно? Можно же "попилить" какие-то деньги, брать их под ОСВВ, а потом под предлогом того, что агрессивных особей выпускать нельзя, просто убивать животных, а разницу забирать себе.
Юрий Корецких: Да, здесь есть коррупционная составляющая. Можно написать, что отловили 100, а можно – 500, и никто не проверит, потому что трупов нет, их сожгли. Была выстроена система, когда чиновники могли получать "откаты" на отловах, и подрядные организации просто рисовали цифры на бумаге. Это нехитрое дело – отстрелять животных, и можно иметь неплохие деньги.
К тому же СМИ часто нагнетают истерию, вызывая у людей страх бездомных животных. Вот происходит какой-то трагический случай...
Марьяна Торочешникова: История семилетней девочки в Забайкалье – это чудовищно! Любой родитель испугается.
Собак отстреливали каждый год, но их с каждым годом становилось все больше и больше
Юрий Корецких: В этом поселке Домна Забайкальского края жители уже несколько месяцев жаловались на стаи бездомных собак, но глава никак не реагировал. У главы заключен контракт с отловщиками, которые находятся далеко, в Иркутской области, и они просто не ездили. Причиной трагедии стало то, что власти не исполняли свои прямые обязанности. А СМИ это раздули: собаки разрывают наших детей, а ваша программа ОСВВ и ваш закон не работают, нужно срочно возвращать отстрел животных на месте. Такое нагнетание влияет и на людей. Жители этого поселка в тот же день просто сами пошли убивать всех собак в этом поселке, то есть нарушать закон.
Марьяна Торочешникова: В Новосибирской области за прошлый год произошло более 13 случаев нападений безнадзорных собак на людей, и муниципалитет тоже ничего не делает. Вот пришлось вмешаться целому главе СКР, чтобы кто-то зашевелился. Но в целом проблема бродячих животных в России никак не решается. Причем ее пытаются решить не только волонтеры и зоозащитники, но и люди, которые на свои средства и пожертвования устраивают частные приюты, оплачивают передержки, ветеринарные услуги.
Алена – одна из таких волонтеров. С какими проблемами при оказании помощи животным вы сталкиваетесь чаще всего?
Алена Плужникова: Проблема с лечением, восстановлением животных полностью ложится на плечи волонтеров. Все медицинское обслуживание, которое стоит иногда дороже, чем для человека, – полностью на свои средства. Нет передержек: это тоже либо дома, либо платные (и очень дорогие) передержки.
Животных огромное количество, и они не появляются из воздуха. В основной массе это бывшие домашние кошки и собаки и их дети. Бесконечный поток раненых, убитых животных. Недавно ко мне приехал из Дагестана четырехмесячный щенок с пулей в позвоночнике. Как вы думаете, он создавал какую-то опасность для человека, который в него стрелял?
Марьяна Торочешникова: Конечно, нет! Алена, а если бы российское законодательство обязывало всех владельцев домашних животных чипировать их, собак и кошек на улицах было бы меньше?
Алена Плужникова: Как минимум это позволило бы штрафовать этих хозяев за животных, которые напали на человека, ведь чаще всего нападают бывшие домашние животные, которые сбиваются в стаи. Нужно штрафовать и за безнадзорный выгул. А еще необходим хотя бы год или два льготной стерилизации – это нам всем облегчило бы ношу.
Марьяна Торочешникова: Российское законодательство запрещает убивать беспризорных животных, которых поймали в городе. Власти должны их либо стерилизовать и отпускать, либо отправлять в приюты, а приютов катастрофически не хватает. Как мне удалось выяснить, по состоянию на 2021 год в 16 регионах России вообще не было ни одного государственного приюта. А многие из существующих зоозащитники называют "фабриками смерти" и говорят, что животных нужно отправлять туда лишь в исключительных случаях.
Алена Плужникова: Это фабрики по отмыванию денег. Например, в Махачкале есть государственный приют всего на десять вольеров, при том, что в городе больше десяти тысяч бездомных животных. У них существует якобы программа ОСВВ, но на место возвращают собак с бирками, которые через месяц рожают щенков, хотя на стерилизацию якобы тратятся средства.
Марьяна Торочешникова: И не факт, что эти собаки вакцинированы.
Государственные приюты – это фабрики по отмыванию денег
Алена Плужникова: Скорей всего, нет.
Марьяна Торочешникова: Юрий, если введут уголовную ответственность для чиновников, они начнут исполнять закон так, как нужно?
Юрий Корецких: У них сейчас полная вседозволенность. Вот они открыто призывают к убийству бездомных животных, то есть к нарушению закона. А один депутат призвал ставить к стенке зоозащитников и отстреливать всех собак, но его даже не лишили мандата.
Марьяна Торочешникова: Ну, некоторые депутаты призывают и головы отрезать – и с ними тоже ничего не случается.
Юрий Корецких: Люди не понимают, что собаки могут быть безопасны. А для чиновников нужно вводить уголовную ответственность за неисполнение своих обязанностей по работе с животными без владельцев. Нужна большая просветительская кампания со стороны государства и штрафы за то, что человек избавляется от своего питомца. Это нужно было сделать сразу после принятия закона, ведь сейчас наказания нет: вроде бы нельзя, но если ты выбросишь животное, тебе ничего не будет. Но те три тысячи рублей, которые сейчас предлагаются в виде штрафа за выброшенное животное, – это крайне мало, нужно повышать на порядок.
