- Что предпринимают власти, чтобы вынудить людей привиться от COVID, и законно ли такое давление.
- Движение избирателей "Голос" подсчитало, скольких граждан российские власти лишили права избираться и почему.
ВАКЦИНАЦИЯ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ
15 июня мэр Москвы Сергей Собянин объявил об обязательной вакцинации 60% сотрудников сферы услуг, возложив ответственность за их вакцинацию на работодателей. Примеру московского мэра последовали и руководители других регионов, что вызвало волну возмущения по всей стране: люди пишут петиции, жалуются, некоторые увольняются с работы.
Видеоверсия программы
Могут или не могут вакцинировать принудительно? Поговорим об этом со старшим партнером коллегии адвокатов Pen&Paper Валерием Зинченко.
23 июня Сергей Собянин сообщил, что число желающих сделать прививку от COVID в Москве за сутки выросло в 10 раз, что неудивительно, поскольку действия чиновников напоминают неприкрытый шантаж: сначала непривившимся пригрозили увольнениями, потом закрыли для них доступ в кафе и рестораны, и сложилось впечатление, что на этом власти не остановятся. Законно ли все это?
И в США, и в Европе суды высказывались за то, что государство имеет право обязывать граждан проходить обязательную вакцинацию
Валерий Зинченко: Это достаточно сложная история с точки зрения права. Федеральное законодательство не так уж сильно регулирует этот вопрос. Но я бы не стал говорить, что принудительная вакцинация во всех случаях является незаконной.
Есть большое количество прецедентов и в США, и в Европе, когда суды высказывались за то, что государство имеет право обязывать граждан проходить обязательную вакцинацию. Вот кейс 1905 года "Джейкобсон против штата Массачусетс". Верховный суд США по поводу отказа от обязательной прививки от оспы высказал мнение, что государство "вправе ограничивать личную свободу гражданина при условии наличия угрозы общей свободе граждан". Буквально неделю назад в штате Техас использовали данный прецедент, отказывая работникам медицинского учреждения в обжаловании обязательной вакцинации. ЕСПЧ тоже высказывался о том, что в некоторых случаях вакцинация может быть принудительной. В Чехии не так давно родителей непривитого ребенка привлекли к административной ответственности.
Марьяна Торочешникова: Понятно, что нужно создавать коллективный иммунитет, но у человека могут быть противопоказания, медицинские отводы, какие-то объективные причины, по которым он не может делать эту прививку. И при этом его уже отстраняют от работы или не пускают в ресторан.
Валерий Зинченко: Последнее собянинское постановление делает оговорку для людей, у которых есть медицинские противопоказания. Сейчас с точки зрения юридических тонкостей мы наблюдаем некий вакуум. Безусловно, увольнять людей за это нельзя, как нельзя никаким законом при наличии медицинских противопоказаний заставить человека делать прививки.
Тут важен вопрос доверия человека к государству. У нас очень низкий уровень привитых (в Италии почти 50%, в Израиле больше 70%). Надо более грамотно работать с людьми – не только юридическими нормами, но и правильной разъяснительной работой.
Марьяна Торочешникова: Теоретически россияне могут выбирать, какой из российских вакцин от коронавируса прививаться. Но на прошлой неделе "Новая газета" опубликовала свидетельства людей, которым в больницах подменили вакцины.
Валерий, а как проверить, что вам колют именно то, на что вы рассчитываете?
Нельзя никаким законом при наличии медицинских противопоказаний заставить человека делать прививки
Валерий Зинченко: При любой прививке человек должен получить на подпись добровольное информированное согласие, то есть подписаться, что он согласен с тем, что его прививают конкретной вакциной. Этот документ нужно сохранить. Если есть какие-то подозрения, что вкалывают не то, то я бы рекомендовал максимально фиксировать происходящее, делать копии необходимых документов, использовать видеосъемку. Все это потом может лечь в основу для судебного обжалования или подачи жалобы по административной линии. От конкретной прививки у какого-то пациента может быть аллергический шок, который, не дай бог, приведет к смерти. У нас есть статьи УК об ответственности за умышленное причинение вреда.
Немаловажно использовать СМИ, ведь благодаря подобным расследованиям власть вынуждена обращать внимание на такие вопросы. Мы, к сожалению, до сих пор не услышали никакой официальной реакции от федерального Минздрава. И это связано с первой темой нашего разговора: люди боятся прививаться, не понимают, что происходит, так объясняйте им, проверяйте, привлекайте кого-то к ответственности, тем самым завоевывая доверие людей!
ДЕВЯТЬ МИЛЛИОНОВ ЛИШЕНЦЕВ
Более девяти миллионов россиян лишены пассивного избирательного права, подсчитали эксперты движения "Голос". На днях они опубликовали доклад, из которого следует, что действующие сейчас в России законы по количеству ограничений для участия в выборах превосходят советские. Часть ограничений последний созыв Госдумы принял в этом году, аккурат перед выборами.
Более девяти миллионов россиян лишены пассивного избирательного права
На связи с нами – сопредседатель Движения в защиту прав избирателей "Голос" Станислав Андрейчук (организация принудительно внесена в список «иностранных агентов»), политолог Александр Кынев и политик Юлия Галямина, которой власти заказали путь в депутаты Госдумы.
Станислав, что это за обидное сравнение современного избирательного законодательства с советским?
Станислав Андрейчук: Конечно, оно условно. В СССР было сложно всерьез говорить о выборах. Но в 20-е годы, в период становления советского режима, действительно массово вводились основания для лишения пассивного избирательного права групп граждан, которые представлялись политическими оппонентами большевиков. В этом смысле сегодняшняя ситуация похожа. Самая большая группа лишенцев – это те, кто имеет второе гражданство или вид на жительство, то есть самые включенные в глобальный мир избиратели. Понятно, что проще исключить их из публичной политики. Владимир Кара-Мурза, например, лишен пассивного избирательного права ровно по этой причине еще в 2006-2007 годах. Но больше всего страдают те, кто замечен в политической активности, кто получает административные и уголовные дела по так называемым "экстремистским" и митинговым статьям.
Например, Юрия Юхневича, депутата Тюменской областной Думы от КПРФ, в этом году лишили пассивного избирательного права за то, что он когда-то давно перепостил ролик Навального про манифест партии "Единая Россия" 2002 года (этот ролик был признан экстремистским). Суд сказал, что это деяние не представляет никакой общественной опасности. Но при этом человека лишают одного из важнейших политических прав!
Самая большая группа лишенцев – это те, кто имеет второе гражданство или вид на жительство
Юлию Галямину тоже лишили пассивного избирательного права: по "дадинской", митинговой статье. И сделать это очень легко. В прошлом году кандидат в депутаты Гордумы Чебоксар Семен Кочкин, ставя агитационные кубы, получил штук восемь "административок" как раз по митинговой статье: его кубы признавались несогласованными массовыми акциями. Соответственно, вы в течение лета получили три "административки", на вас возбудили уголовное дело по "дадинской" статье – и прямо во время кампании лишили пассивного избирательного права. Или вы даже закончили кампанию, получили мандат, избрались, а вас все равно после этого осудили и отобрали мандат. Это можно применять против практически любого кандидата и совершенно спокойно снимать его с выборов.
Марьяна Торочешникова: Юлия, как вы оцениваете зачистку даже потенциальных кандидатов в кандидаты?
Юлия Галямина: В докладе под названием "Качество политического представительства" мы показали, что такая стратегия на уменьшение справедливости в представительстве – это осознанная стратегия наших властей последних лет, ведь при реальном представительстве будет гораздо сложнее бесконечно удерживать власть, бесконтрольно пользоваться ею, воровать. И лишение людей возможности баллотироваться – один из краеугольных камней этой стратегии.
Марьяна Торочешникова: Получается, что людям политически активным, неравнодушным, которые находятся в оппозиции к действующей власти, не за кого будет голосовать на этих выборах.
Юлия Галямина: Всегда можно найти, за кого голосовать. Есть "умное голосование": если совсем нет никого, кто подходит тебе по идеологии, то существуют замены. А в общем, вся эта политика на уничтожение представительства ведет к тому, что на место одних политиков начинают приходить другие, которые раньше были на втором плане.
Вторая главнейшая проблема – это действия самих избирателей. Из-за того, что они чувствуют, что выборы – это не выборы, они туда просто не ходят. И в итоге получается, что самая активная, стремящаяся к изменениям часть общества не выбирает никого просто потому, что не ходит на выборы. Это замкнутый круг: люди не верят в выборы – и выборы становятся еще хуже. На это и направлена стратегия властей: "Не участвуйте, мы без вас бросим нужные бюллетени в урну".
Единственный способ все это изменить – хождение на выборы, и неважно, кто в бюллетене. Не будет меня в моем округе – будет Марина Литвинович, не будет Марины – голосуйте за кого-то, кто не является провластным кандидатом. Самое главное – не допустить сейчас "Единой России" и создать какое-то напряжение в Государственной Думе нового созыва.
Марьяна Торочешникова: Александр, в чем принципиальная разница между кампанией 2021-го и 2016 года?
Рейтинги власти упали, и это создает нервозность, которая ведет к иррациональным действиям
Александр Кынев: Власть реагирует на общественные настроения. Когда с рейтингами все хорошо, нет необходимости в жесткаче, ведь скандалы имеют крайне негативный эффект, они дискредитируют выборы, наносят ущерб общественной легитимности и могут привести к непредсказуемым последствиям. Так, массовые акции протеста в августе 2019 года резко повысили информированность людей о выборах, и получилось, что как раз "протестники" были активно мотивированы и пошли на участки.
В 2016 году думская кампания была удивительно тихой. У власти все было более-менее нормально с рейтингами, поэтому никакой жесткач был не нужен, а нужна была просто тихая, скучная кампания, когда "свои" приходят по спискам, а остальные сидят дома. А поскольку сейчас ситуация другая, рейтинг по сравнению с 2016 годом упал примерно в 2 раза, конечно, это создает нервозность, которая ведет к иррациональным действиям, к попыткам заранее поразить в правах максимально возможное количество людей.
Коллеги из "Голоса" посчитали только прямые запреты, которые есть в законе. Но там есть еще и косвенные: если их добавить, то будет намного больше девяти миллионов. В 2013 году у нас были приняты так называемые "антикоррупционные поправки", которые на самом деле являются антипредпринимательскими: например, запрещено баллотироваться тем, у кого есть иностранные финансовые инструменты.
Наша система в совокупности ведет к тому, что как раз те люди, которых могли бы воспринимать в качестве паровозов модернизации, окажутся поражены в правах. А политическое представительство в парламенте тех, у кого нет доходов, кто полностью сидит на шее бюджета, в итоге оказываются намного больше. Эта консервативная система направлена против развития, она не дает идти в будущее!
Марьяна Торочешникова: А зачем российским властям вся эта игра в выборы? Они уже поменяли Конституцию, оставили Путина фактически еще на неограниченное время. Зачем еще тратить огромные деньги на эту кампанию и решать все самим?
Александр Кынев: У них нет выбора. Легитимность бывает двух видов: либо от бога, через монархию, либо от избирателя. Ну, будем считать, что третий вид легитимности – сугубо силовой: военный переворот и хунта. Но мир живет сегодня в другой правовой реальности. После Второй мировой войны была принята Всеобщая декларация прав человека, затем множество иных документов. Есть международная правовая система, которая предполагает периодичность проведенных выборов. Это подписано и ратифицировано нашей страной.
Есть международная правовая система, которая предполагает периодичность проведенных выборов
Сегодня есть принципы всеобщего избирательного права, которые существуют на мировом уровне, есть глобальные избирательные стандарты, и это является неким эталоном присутствия в клубе цивилизованных государств. Поэтому, хочешь или не хочешь, но страны вынуждены проводить эти процедуры. Вот и получается такой ритуал, когда автократы с помощью электоральных процедур изображают свое избрание на очередные сроки.
Марьяна Торочешникова: Как еще можно проявить свое неравнодушие? В этом году я не слышу, чтобы людей очень активно агитировали участвовать в наблюдении за этими выборами. Для этого что-то предпринимается?
Юлия Галямина: Еще до этапа наблюдательства необходимо сделать массу важных вещей. Вы можете найти кандидата, который вам более-менее по душе, и помогать ему как волонтер: раздавать агитацию, писать в соцсетях. Кампания, таким образом, приобретает народный характер. Вы можете помочь кандидату деньгами. И, конечно, вы можете обратить внимание на местные выборы: они будут в следующем году во многих регионах. Там гораздо меньше ограничений, и вы можете стать сами кандидатом в депутаты местного самоуправления или помочь вашей команде. Демократия начинается с местного самоуправления. Важно, чтобы кандидаты были выдвинуты местным сообществом, а не навязаны бюрократической системой.
В субботу мы открываем новый онлайн-курс по медиакоммуникации для всех желающих развивать свои местные сообщества, гражданские отношения, быть активистом в медиапространстве. Самое главное – верить в свои ценности и продвигать их, а не опускать руки.
Марьяна Торочешникова: А насколько безопасно сейчас быть кандидатом в депутаты, который не ассоциирует себя с правящей властью? Ведь каждый день слышишь: тут возбудили уголовное дело, там идут проверки…
Нынешняя система выкристаллизовывает новый тип политиков, которые не боятся
Юлия Галямина: Политика – это вообще дело для бесстрашных. Но нынешняя система выкристаллизовывает новый тип политиков, которые не боятся, угрозы делают их только сильнее. Конечно, хотелось бы, чтобы политика была безопасным делом, но это еще надо завоевать. Мы с вами за эти годы вот до такого довели свою страну, вот и расплачиваемся.
Марьяна Торочешникова: Станислав, куда обратиться людям, которые сейчас хотели бы понаблюдать за выборами?
Станислав Андрейчук: В ближайшие дни мы начнем массовый набор наблюдателей: следите за объявлениями в соцсетях "Голоса" и на нашем сайте. Будет и обучение, и помощь с распределением на избирательные участки, и методическая помощь в дни голосования. Наблюдателей нужно будет много. Берите своего друга или подругу, мужа или жену, соседей по лестничной клетке – и вы на три дня закроете избирательный участок наблюдением. Как только на избирательном участке появляется наблюдатель, там зачастую меняются итоги голосования.
Марьяна Торочешникова: Александр, в России возможен белорусский сценарий, когда люди пришли на участки, голосовали, выстраивались очереди, но победителем все равно оказался Лукашенко?
Александр Кынев: Наша страна отличается гораздо большим географическим и политическим разнообразием, а сложность политической системы России и Беларуси несопоставима. Мы с 1993 года имеем многопартийный парламент. У нас есть развитая сеть политических партий, которой снизу доверху пронизана вся система органов представительной власти. Есть общественные организации. Ничего этого в Беларуси нет совсем, там нет даже системной оппозиции.
В России 97 тысяч избирательных комиссий: умножьте на 10 – это примерно около миллиона людей в избиркомах. И не все эти люди работают по приказу. Конечно, есть регионы с устоявшейся машиной фальсификаций, но в таких регионах, как Новосибирская, Омская, Иркутская области, Хабаровский край, массовых фальсификаций за последние 30 лет не было: сама общественная среда не дает этой возможности. А в Беларуси ничего этого нет.
