На границе с Украиной Россия сосредоточила мощную группировку войск. Изо всех утюгов государственной пропаганды звучат призывы к войне. Россия прекратила авиасообщение с Турцией, под предлогом предотвращения завоза инфекции. Произошло это ровно после того, как президент Украины Владимир Зеленский съездил в Турцию и получил поддержку президента Турции Реджепа Эрдогана. В результате запрета на чартерные полеты "сгорели" туры более чем 500 000 россиян. Пропагандисты без остановки обсуждают ситуацию в Донбассе, а не рост цен и возможные новые санкции против Москвы.
В студии Радио Свобода экономист, глава партии "Гражданская инициатива" Андрей Нечаев, на связи из Киева – политолог Михаил Савва.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Я напомню, что на границе с Украиной Россия сосредоточила мощную группировку войск, а в средствах пропаганды России звучат призывы к войне с Украиной. Давайте послушаем, что, например, с шутками и прибаутками обсуждали сегодня в эфире государственного радио Владимир Соловьев и военный эксперт Виктор Баранец.
Михаил Соколов: Конечно, такая политика вызывает и экономическую, по всей видимости, нестабильность. Мы поговорим о том, как развивается кризис. У нас в студии Радио Свобода известный российский экономист, в прошлом министр экономики, глава партии "Гражданская инициатива" Андрей Нечаев, а на связи будет из Киева политолог Михаил Савва. Тем не менее, я бы начал не с экономики сейчас, даже не с войны, а с истории Алексея Навального, поскольку действительно ситуация трагическая, он сидит, голодает, ему угрожает принудительное кормление, его перевели из медсанчасти в отряд, врача не пускают. Власти ведут себя очень странно. Например, Сергей Лавров, когда его спросили про Украину, про войска, которые на границе, он к правительству Германии обратился предоставить информацию о здоровье Навального. Они что, издеваются? Получается, что Навальный и Украина на одной доске.
Андрей Нечаев: Это просто обычная такая выходка, не знаю, насколько это слово подходит, в данном случае нашего министра иностранных дел, перевести разговор на другую тему. Потому что заданная тема ему не нравится, как-то, как он считает, видимо, укорить наших западных партнеров, в данном случае германских, за то, что они не предоставляют информацию о состоянии здоровья Навального, как это было по состоянию, когда он находился в клинике "Шарите". Это отвратительная история, мы все это прекрасно понимаем. Единственное, я думаю, конечно, не в интересах российских властей с учетом повышенного внимания зарубежной общественности, многих глав правительств к истории с Навальным, дай бог, чтобы Алексей был жив и здоров, но мне кажется, что не в их интересах его уморить, извините меня за этот термин. Поэтому какое-то в конце концов решение будет найдено, потому что если Навальный погибнет в тюрьме – это будет просто серьезный международный скандал.
Михаил Соколов: Вы сами как бы посмотрели на ситуацию, вы бы предложили Алексею Навальному, если российские власти будут продолжать такую же политику в отношении него, снять голодовку? Если хотя бы тюремный врач появится. Пока фельдшер какой-то его пользует.
Андрей Нечаев: Мне кажется, что все-таки Алексей всерьез настроен на свое политическое будущее, закончить свою жизнь голодной смертью в тюрьме в его планы не входит.
Михаил Соколов: А чем те, кто критикует нынешнюю власть, могли бы ему сейчас помочь? Какой-то кампанией солидарности?
Андрей Нечаев: Мы знаем печальный итог тех акций, которые были в январе в поддержку Навального, многие люди за это заплатили свободой, просто поломанными судьбами. Когда выходит 5 тысяч человек, их просто лупят дубинками, сажают в тюрьму, отправляют под суд и так далее, если выйдет 500 тысяч человек, то мы увидим братание Росгвардии с народом. Но 500 тысяч пока выйти не готовы в силу разных причин. Поэтому я не знаю, чем закончится эта история со сбором подписей в поддержку протеста.
Михаил Соколов: Люди пишут письма, по крайней мере, власти будируют – это создает атмосферу, что о нем не забывают.
Андрей Нечаев: До тех пор, пока любые – по поводу Навального, по другим поводам – протестные акции не станут действительно массовыми, результата не будет, к сожалению.
Михаил Соколов: Михаил, как смотрят на деятельность Алексея Навального у вас в Украине сейчас?
Михаил Савва: Деятельность Навального рассматривается в Украине, безусловно, как деятельность российского политика. Ему часто ставят в упрек высказывание по поводу Крыма, который не бутерброд. Это в последнее время характерно для украинских политиков и для украинского общества в целом. То есть то, что происходит в России, – это дела иностранного государства, которые не влияют на украинскую повестку дня. В то же время достаточно много людей, которые понимают важность смены режима в России, важность для Украины, сочувствуют Навальному.
Михаил Соколов: Давление на Украину со стороны России, вообще вся эта обострившаяся ситуация отодвинула несколько вопрос о судьбе Алексея Навального. Запад волнуется не только за него, но и за такую позицию выступает – лишь бы не было войны. Я напомню, что Минобороны России ведет мобилизацию и выдвижение войск к границам Украины под предлогом контрольной проверки боеготовности после окончания зимнего периода обучения. Андрей Алексеевич, вы войны боитесь?
Андрей Нечаев: Я думаю, что войной все-таки дело не закончится, слава тебе господи. Мне кажется, вся эта акция – это способ отвлечь внимание россиян от серьезных внутренних проблем, от тяжелейшего экономического кризиса, от 8-летнего падения реальных доходов населения, от скачкообразного роста цен, в том числе на продовольственные товары, в попытках его административного регулирования, все, что я предсказывал с самого начала. Правительство потерпело просто абсолютное фиаско. Добавьте к этому выборы, добавьте к этому откровенно рушившийся рейтинг "партии власти" "Единой России", да и рейтинг президента далек от его пиковых значений.
Мне кажется, что опыт с Крымом им понравился с точки зрения нашей властью понимаемой консолидации российского населения, сплочения нации вокруг президента и в целом действующей власти. Мне кажется, главный мотив здесь, я не верю в суицидальный синдром нашей власти, поэтому мне кажется, что главный мотив – это дать новую тему и новую почву для пропаганды Соловьевым и прочим Норкиным с тем, чтобы отвлечь российское население от серьезных проблем и попытаться прийти к осенним выборам с какой-то внутриполитической именно ситуацией, когда мы опять в кольце врагов, нам нужна консолидация, на переправе лошадей не меняют, весь этот набор известен.
Поэтому мне кажется, что здесь цель в первую очередь сугубо внутриполитическая. Я не очень верю, что наши власти всерьез обеспокоены судьбами жителей Донбасса и Луганщины. Вся эта история в первую очередь направлена на российское население, во вторую очередь она направлена на западных лидеров, как некое средство потенциальной торговли.
Михаил Соколов: То есть поднять напряжение, потом опустить его за что-то?
Андрей Нечаев: Мы вроде бы потом до чего-то смогли договориться, поэтому какие уж тут санкции, наоборот, давайте снимем прежние.
Михаил Соколов: Михаил, что вы скажете об этом обострении? Это имитация военного кризиса или все-таки есть риск боевых действий? Что у вас в Украине на эту тему думают? Все-таки столько войск ни разу вроде как не собиралось, да еще какие-то боевые десантные корабли с Балтики туда идут. Все это выглядит достаточно внушительно.
Михаил Савва: Украина, безусловно, боится военного развития событий. Боится не в том плане, что страшно воевать, после нескольких лет войны уже не страшно, просто этого бы не хотелось. Но я уверен, что войны не будет. Эта провокация российского режима, безусловно, направлена в первую очередь на внутреннего потребителя.
Я связываю это с выборами в Государственную думу, которые запланированы на сентябрь. В настоящее время режим Путина пытается консолидировать на базе "Россия в кольце врагов, Россия – осажденная крепость, все против нас", она пытается консолидировать ту часть населения, которая еще в плену этих псевдопатриотических иллюзий. И в настоящее время путинские пропагандисты просто собирают цитаты западных политиков. В ответ на эту провокацию звучат достаточно резкие заявления, эти заявления потом до самых выборов в Государственную думу будут активно тиражироваться, использоваться.
Людям будет забиваться в голову старая мысль о том, что у России из союзников только армия и флот, поэтому нужно сплотиться вокруг вождя и его политической силы. Для такой стратегии есть все предпосылки. Популярность "Единой России" падает, Левада-центр дает 27% рейтинга этой партии, которая, напомню, на выборах 2016 года получила по общефедеральному списку 54% голосов – это серьезное падение. Контроль над законодательной властью режим не хочет терять. Поэтому, как я понимаю, разработана стратегия для разных целевых групп. Для предпринимателей идет демонстрация ослабления давления силовиков на бизнес, а для народа используется самое простое, проверенное много раз, а именно – сплотиться против общего западного врага.
Михаил Соколов: На ваш взгляд, какие-то цели давления на Украину в Украине оно преследует? Например, добиться выполнения минских соглашений в их московской интерпретации, вернуть в эфир пророссийские каналы, оградить от преследований Виктора Медведчука, личного друга Владимира Путина. Здесь могут быть какие-то отступления нынешней власти от сегодняшней позиции ради того, чтобы не было обострения, предположим, не войны, а каких-то более масштабных действий провокационного характера в Донбассе?
Михаил Савва: Нет, я уверен, что отступлений от той стратегии, которая сейчас проводится украинской властью, не будет – это просто невозможно. Нужно понимать, что в Украине общество очень активно и иногда очень жестко влияет на власть, какие-то уступки будут восприняты как предательство. В то же время российский режим, который уже играет вдолгую с Украиной, понимает, что подобные провокации влияют на экономику страны, и без того не очень сильную. Например, потенциальные инвесторы, которые хотели бы вкладываться в проекты в Украине, безусловно, могут испугаться такой демонстрации силы.
Михаил Соколов: События, связанные с Турцией. После визита Владимира Зеленского и встречи его с Эрдоганом достаточно, видимо, успешной, вдруг прекращены полеты в Турцию, которая в последнее время была для россиян, во-первых, хорошим местом для отдыха, во-вторых, транспортным хабом с пересадками через аэропорт Стамбула, достаточно удобным в нынешней ситуации пандемии. Что хочет показать Владимир Путин этим жестом? Верите ли вы, что это решение продиктовано пандемическими данными, что там эпидемия разгорается и прочее?
Андрей Нечаев: Я думаю, тут, как часто бывает, несколько факторов сошлось. С одной стороны, безусловно, пожурить Эрдогана, действием пожурить, потому что мы знаем, что российский туризм для Турции – это серьезная статья дохода. Другое дело, что Эрдоган сказал, что Крым не наш, но он это всегда говорил. Поэтому, что тут особенно нового появилось раздражающего, я не очень понимаю, кроме того, что он сказал новому президенту Украины.
Михаил Соколов: Может быть, надо добавить в этот список продажу ударных беспилотников из Турции в Украину. Они, правда, тоже не сегодня начались.
Андрей Нечаев: Я думаю, что здесь есть еще другой геополитический фактор – это ситуация вокруг Армении. У меня много армянских друзей, я даже в каких-то чатах участвую в качестве наблюдателя, где они обсуждают ситуацию конфликта с Азербайджаном. Это отдельная тема, что Пашинян предатель, неумеха и вообще политик никуда не годящийся. У них полное ощущение, что в этом конфликте Турция и Азербайджан выиграли, Турция резко усилила свои позиции в Закавказье. И это только первый шаг, следующий шаг будет Грузия. В принципе Россия, несмотря на миротворческие силы, все свое влияние в Закавказье в ближайшем будущем потеряет с учетом открытия армянских границ с Турцией. Мне кажется, этот фактор ничуть не менее серьезный, чем Крым, ситуация, свершившаяся несколько лет назад.
И еще один момент. Я думаю, что здесь есть и элемент внутриэкономического лоббирования. Потому что известный факт, что на самом деле российские курорты в тяжелейшем положении, они простаивают. Тот самый Крым, мост мало что поменял. Качество услуг, цена с поправкой на качество, действительно пока с Турцией конкурировать невозможно. Решили таким самым простым способом конкурировать, просто убрать конкурента с рынка совсем.
Михаил Соколов: 500 тысяч россиян бронировали туры в Турцию на общую сумму 35 миллиардов рублей. Получается так, что ссора двух диктаторов, отбомбились по Воронежу, то есть по туристическому бизнесу, причем от души. И дальше это будет продолжаться, по всей видимости.
Андрей Нечаев: Я бы сказал, пока для туристического бизнеса это скорее еще не убытки, а незаработанная прибыль. Там, где они деньги получили и перечислили турецким контрагентам, – это прямые убытки. То, что по зарубежному туристическому бизнесу по этому направлению нанесен почти смертельный удар – это, безусловно, факт. Их склоняют к тому, что пусть люди едут в Туапсе, в Анапу, Феодосию и так далее.
Михаил Соколов: Кстати говоря, интересно, что медленно поднимаются цены на Дубай и на Египет, на перелеты. Ситуация такая, что действительно людей будут загонять на отечественные курорты фактически такими экономическими методами. Плата за обострение, видимо, ситуации на юге, за российскую внешнюю политику.
Андрей Нечаев: Дело в том, что наши власти с удовольствием бы закрыли весь импорт в программе импортозамещения. Но, к сожалению, не получается. Потому что мы зависим от технологий, мы зависим от комплектующих. Даже известный сырный продукт производится из импортируемого пальмового масла, который заменил пармезан, его мы сами тоже производить не можем. В случае с туризмом иллюзия таких простых решений: давайте мы просто физически устраним конкурента, все поедут на Байкал.
Михаил Соколов: Если такая политика будет продолжаться, какая плата будет для населения? Я читаю сегодня очередное, видимо, в поддержку бизнеса заявление гражданина Пескова: "Не исключаю, что Россию могут отключить от "Визы" и "Мастеркард" в рамках санкционной политики Запад" это реальные перспективы "приятные"?
Андрей Нечаев: В связи с Турцией, я думаю, это точно не произойдет. Когда мы обсуждали мотивы обострения ситуации на границе с Украиной, я говорил, что с моей точки зрения это один из факторов торговли с Западом по поводу санкций. Наши власти и наши инвесторы, кстати, обоснованно боятся, что при Байдене санкции существенно ужесточатся. Отдельная тема "Северный поток-2", а главное, что не раз, не два и не три вносилось в американский Конгресс – это запрет на покупку российского госдолга.
Михаил Соколов: Это очень неприятно?
Андрей Нечаев: Я могу сказать, что за несколько прошедших месяцев, еще ничего не произошло, просто в ожидании, в се российские ОФЗ, облигации федерального займа, я просто профессионально этим рынком занимаюсь среди прочего, он все подешевели от 5 до 10%. Еще ничего не произошло, инвесторы уже скидывают эти бумаги, потому что они могут в случае введения таких санкций, есть два варианта, когда запретят покупать новые выпуски, и совсем радикальный вариант, когда в какой-то срок потребуют избавиться от вложения в старые выпуски, тогда это, безусловно, обвал рынка, госдолга с соответствующими последствиями для Министерства финансов. Сейчас взят курс на то, чтобы не тратить заначку в виде Фонда национального благосостояния. Более того, туда продолжают вкладывать деньги. Я, убей бог, этого не понимаю, потому что он вообще был придуман на "черный день". Просто если "черный день" еще не наступил, тогда какого "черного дня" они ждут? Какого-то экономического коллапса? Тем не менее, факт налицо, что ФНБ они наращивают. Сейчас, кстати, последнее ослабление курса рубля одним из факторов стало то, что Минфин покупает валюту активно, складывая это в кубышку под названием Фонд национального благосостояния.
Михаил Соколов: Когда они покупают, они девальвируют рубль фактически?
Андрей Нечаев: Да. Деликатно выражусь, усиливают давление на рубль. Они ФНБ не тратят, а пошли по пути наращивания заимствований. Госдолг за последние несколько месяцев для того, чтобы финансировать дефицит бюджета, вырос просто скачкообразно. Если рынок госдолга, государственных бумаг рушится, то с заимствованиями надо проститься. Дальше либо мы вводим сталинские принудительные займы, на которые все подписываются, а первые иноагенты в обязательном порядке, либо Минфину придется платить такую премию за размещение своих бумаг, что потом обслуживание этого долга станет серьезной проблемой.
Михаил Соколов: Что-то такое, как было ГКО в 1998 году?
Андрей Нечаев: Нет, я о другом. Я о том, что новые заимствования в ситуации, когда рынок рушится, они или невозможны, или чрезвычайно дороги будут. Если эти санкции реально коснутся так называемого госдолга, то есть государственных ценных бумаг и плюс еще бумаг госкомпаний, скорее всего, до кучи. Это будет, скорее всего, неприятный удар.
Михаил Соколов: То есть разумной политикой было бы не обострять отношения с Западом, чтобы не попасть под неприятные вещи.
Андрей Нечаев: Разумная политика была бы приложить максимум усилий, чтобы вернуться к ситуации до 2014 года, когда у нас с радостью принимали российские компании. Я сам организовывал IPO одной российской компании на немецкой бирже. Со мной носились как с писаной торбой, потому что они хотели конкурировать с Лондоном за российские компании. Вот этот дешевый рынок капитала западного, который переполнен деньгами, конечно, это мог бы быть мощный фактор экономического роста и структурной перестройки, технологической перестройки российской экономики. Вот так его искусственно для себя закрыть – это, конечно, ситуация экономического абсурда.
Михаил Соколов: Как вы воспринимаете заявление того же Сергея Лаврова, он говорит: "Россия активно работает над отказом от западных платежных систем и дедолларизацией"? В этом есть какой-то смысл или это демагогия?
Андрей Нечаев: В этом есть политический блеф, я уже много раз на эту тему высказывался. Потому что основной российский экспортный товар – это нефть, котируется и торгуется во всем мире за доллары. Если российские компании предложат своим западным покупателям покупать нефть за рубли, высока вероятность, что они будут посланы в столицу Непала, Саудовская Аравия с удовольствием заместит какую-то часть, и другие страны с удовольствием займут российскую нишу или ее часть. Лавров умный человек, я его сто лет знаю, он просто отрабатывает ту роль, которую он для себя выбрал. Он прекрасно понимает, что то, что он говорит, – это глупости. Но в рамках разделения нынешнего труда ему такая роль отошла, он зачем-то ее выполняет. Что касается платежных систем, я должен похвалить наш Центральный банк, они действительно создали альтернативную платежную систему. По крайней мере, внутри страны мы в принципе сейчас не зависим от западных платежных систем.
Михаил Соколов: Вы про "Мир"?
Андрей Нечаев: Система быстрых платежей так называемая, которая, кстати, прекрасно работает, я сам ею активно пользуюсь. Серьезная проблема возникнет в случае отключения России от SWIFT, потому что на какой-то момент все расчеты по экспортно-импортным операциям остановятся. Хотя я как человек немолодой и банкир со стажем, я помню те времена, когда SWIFT еще не было в России, мы посылали факсы, телетайп был. Вряд ли западные банки сейчас согласятся принимать от России платежные поручения.
Михаил Соколов: Как-то Иран попал с этим делом, как-то они торговали.
Андрей Нечаев: Иран в Россию на осликах возил кэш. Хорошая платежная система, надежная, но хлопотная.
Михаил Соколов: Я читал, что якобы властям выгодна слабая национальная валюта, которая позволяет много чего сделать, экспортерам наращивать прибыль, выплаты всякие делать, мол, девальвацию будут продолжать дальше.
Андрей Нечаев: В экономике любая медаль имеет две свои стороны. С точки зрения бюджета, причем бюджета, в значительной степени ориентированного на экспортные доходы, конечно, девальвация рубля выгодна. Владимир Владимирович Путин, когда он понял, так обрадовался, что не раз это объяснял: мы раньше за доллар нефтеэкспорта получали 30 рублей, а теперь получаем 75 с соответствующим ростом налоговых доходов. Поэтому с точки зрения текущего бюджета это, безусловно, выгодно. С точки зрения рублевого благосостояния нефтяных, газовых и прочих компаний это, безусловно, выгодно. Тут, правда, зависит от того, насколько они с точки зрения оборудования, комплектующих, химикатов и так далее завязаны на импорт, как у них строится общий баланс, но в целом, как правило, это выгодно. Проблема состоит в том, что девальвация рубля – это всегда мощный импульс для инфляции, которую потом правительство все равно должно компенсировать. Но здесь ключевое слово "потом". То есть доходы бюджета увеличатся завтра, а компенсируем мы пенсионерам и всяким прочим с точки зрения правительства нахлебникам потом.
Михаил Соколов: Все-таки что с ценами происходит? Можно ли сказать, что происходит "благодаря" такой правительственной политике новый рост цен? Я читаю, что по данным Росстата годовой прирост потребительских цен на еду по итогам марта превысил 7,5%, быстрее всего дорожает плодоовощная продукция. Рост цен на другие товары превышает общие темпы инфляции.
Андрей Нечаев: Здесь есть несколько моментов. Первый, если мы говорим о некоем общем факторе, это та самая девальвация, которую мы обсуждали. Причем, с одной стороны, несмотря на все антисанкции, доля импорта на российском потребительском рынке остается очень высокой. Автоматически в результате девальвации цены импортных товаров растут. Беда состоит в том, что в последние годы у нас практически сжалась конкурентная среда, у нас многие рынки элементарно монополизированы, в том числе монополизированы госкомпаниями или крупными торговыми сетями. В результате инфляционный эффект девальвации оказывается больше, чем можно было бы ожидать из самого ослабления рубля и доли импорта на потребительском рынке. Потому что отечественные производители норовят не занять нишу дорожающего импорта, а просто подтянуть свои цены вслед за ценами импортных товаров. Или они отчасти вынуждены это делать, потому что у нас очень многое производится на импортном сырье. Всуе мною упомянутый сырный продукт, который стал символом последних лет, пальмовое масло, гадость эта, пальмы у нас не растут пока. Это, с моей точки зрения, главный момент.
Но есть целый ряд рынков, где Россия действительно стала жертвой своего участия в глобальной экономике. Мы, с одной стороны, гордимся, абсолютно без всякой иронии говорю, можно и нужно гордиться, что Россия стала крупнейшим экспортером зерна в Европе, то же самое случилось по подсолнечнику. Выросли мировые цены, естественно производителю выгоднее поставлять это на экспорт, чем поставлять на внутренний рынок, предложение сжалось, по всем законам рыночной экономики цены выросли. Первое, что пришло на ум, первый раз это на моей памяти пришло на ум Виктору Степановичу Черномырдину в декабре 1992 года – это ввести административное регулирование цен. С тех пор на эти грабли наступали разные премьеры. Отдавая должное Виктору Степановичу, он довольно быстро убедился в глупости этого решения, товары просто стали исчезать с рынка с регулируемыми ценами, через несколько недель это свое постановление отменил.
Михаил Соколов: А что Мишустин?
Андрей Нечаев: Сейчас опять попытка административного регулирования цен, которая, естественно, ничем не закончилась, кроме того, что цены продолжали расти. Поэтому нужны косвенные методы регулирования. Да, действительно, можно увеличить экспортную пошлину, да, действительно, то, что есть на зерновом рынке, когда государство для того, чтобы регулировать цены, закупает в годы хорошего урожая часть урожая, в годы плохого урожая выкидывает это на рынок, с тем чтобы каким-то образом балансировать цены. Никто не мешал это сделать по некоторым другим сельскохозяйственным культурам. Сейчас уже поздно. Поэтому сейчас надо манипулировать экспортной пошлиной и, не побоюсь этого рецепта, платить дотации. Тут есть два варианта: либо платить дотации производителям, с тем чтобы они не повышали цены, либо платить бедным.
Михаил Соколов: Карточки продовольственные, талоны ввести.
Андрей Нечаев: Я сам на эту тему стебался в соцсетях, что на 21-м году царствования Владимира Владимировича мы опять вернулись к продовольственным карточкам. На самом деле ничего страшного в этом нет, если это действительно адресная помощь малоимущим. Это есть в Америке, прекрасно знаете.
Михаил Соколов: Подозреваю, это будет адресная помощь торговым сетям каким-нибудь.
Андрей Нечаев: Торговым сетям и производителям, конечно, тоже, но в первую очередь малоимущим, когда мы им даем эти продовольственные талоны.
Михаил Соколов: Помощь во время пандемии и бизнесу, и гражданам, кажется, была маловата?
Андрей Нечаев: Я считаю, что она была совершенно недостаточной. Уже скоро год, как с упорством, достойным лучшего применения, толкую: дайте наиболее пострадавшему бизнесу и гражданам денег. Не льготы, не каникулы, не отсрочки. Сейчас практически катастрофа на кредитном рынке, отсрочки закончились, сейчас по этим кредитам, которые были отсрочены, надо платить. Центральный банк, я надеюсь, что у них хватит мудрости пролонгировать сниженные требования к нормативам, потому что в противном случае это будет удар и по банкам тоже. Банки, естественно, начнут трясти заемщиков.
Михаил Соколов: Будет волна банкротств и нестабильность?
Андрей Нечаев: Речь в том числе о физических лицах – заемщиках, банкротство там легализовано, но пока не является распространенным. То, что коллекторы начнут бегать за людьми, – это факт. Я надеюсь, что Центральный банк пролонгирует ослабленные требования к кредитным нормативам. Факт в том, что все эти отсрочки хороши, кроме одного – они имеют свойство заканчиваться.
Михаил Соколов: Тут есть утечка, агентство "Блумберг" сегодня сообщает, что власти России планируют повысить государственные расходы для восстановления экономики в условиях пандемии, использование средств ФНБ. Рассматриваются варианты повышения налогов и перенаправления средств из других проектов. Налоги, по-моему, очень рискованно?
Андрей Нечаев: Это разные истории. Что касается ФНБ, то с моей точки зрения вполне можно себе позволить его немного потратить. Что касается налогов, в любом букваре экономическом написано, что налоги в ходе кризиса повышать нельзя. Мы, правда, повышаем, где-то ставки, где-то меняя налоговую базу, где-то вводя так называемые неналоговые сборы, типа капремонта "Протона" и тому подобное.
Михаил Соколов: Кстати говоря, четвертый год, оказывается, нацпроектам. Я не знаю, как они там поживают.
Андрей Нечаев: Их в значительной части заморозили. Вообще "забавная" история произошла с национальными целями, инструментом реализации которых были национальные проекты. Были замечательно сформулированы национальные цели в указе Владимира Владимировича Путина к 2024 году. По-моему, три месяца назад он издал новый указ, потому что стало ясно, что цели совершенно нереализуемы, где эти цели плавно передвинулись на 2030 год. А недавно правительство разработало целый план по реализации этих новых передвинутых целей. Я его читал, я даже статью написал по этому поводу в "Финансовой газете", я его читал с восторгом каким-то. Это действительно креативные люди его писали. У меня такое впечатление, что авторы решили постебаться, если бы там не стоял гриф "Правительство Российской Федерации", я бы подумал, что просто веселый стеб. Потому что там количественные показатели очень скромные, например, рост реальных доходов после 8 лет падения на 2,4–2,5% в год, более чем скромная цифра.
Легко посчитать, что мы как раз только к концу времени достижения национальных целей выйдем на уровень 2011–12 года. Но там есть потрясающее количество каких-то славных пунктов типа: вовлечение людей в следование национальным традициям и историческим ценностям народа Российской Федерации, что поручено вице-премьеру Татьяне Голиковой. К концу срока 140 миллионов человек будут в это дело вовлечены, я надеюсь, без участия полиции, приводов к историческим ценностям. Или другой пункт тоже мне очень понравился: к концу срока 140 миллионов человек должны будут находиться в местах коллективного размещения.
Михаил Соколов: Это что такое?
Андрей Нечаев: Видимо, имелся в виду внутренний туризм. Но с учетом исторической памяти советского человека и ГУЛАГа, "коллективное размещение" вызывает некоторое опасение. Таких пунктов там примерно три четверти.
Михаил Соколов: То есть это такой бюрократический шедевр.
Андрей Нечаев: Это просто чистый креатив, это фэнтези такое, я таких текстов никогда в жизни не читал, я много читал правительственных документов, такого не читал никогда – это веселый стеб.
Михаил Соколов: Например, РЖД за бюджетные деньги предлагает достроить БАМ. Это стеб или это серьезный проект, на который уйдут эти деньги ФНБ? Туда уже железнодорожные войска Шойгу собирается направить, чуть ли не два корпуса, будут там опять копать, как во времена Леонида Ильича Брежнева, второй путь строить. Самое время?
Андрей Нечаев: Тут непростая история. В принципе Россия могла бы действительно стать коридором между Китаем и странами Юго-Восточной Азии и Европы, просто так география сложилась. Если бы мы обеспечивали быструю и сравнительно дешевую по сравнению с авиационным транспортом транспортировку грузов, это могло бы стать серьезным источником дополнительных доходов и развития. Но я помню, что еще при Якунине по их расчетам в чистом виде ни одна стратегическая магистраль не окупалась в чистом виде. В этом смысле, если мы действительно собираемся развивать территорию при БАМе, тогда надо, наверное, дать деньги.
Михаил Соколов: Там идея, по-моему, уголь возить, а спрос на уголь по всем прогнозам должен упасть.
Андрей Нечаев: С углем там простая история, это одна ветка только. Китай пока уголь пользует, может быть, она и будет загружена. Трудно сказать, когда БАМ затевали, какова была экономическая составляющая, какова была политическая. Обеспечить быстрое продвижение войск к границе потенциального противника в виде Китайской народной республики, тогда, помните, был даманский и прочие конфликты. Я бы лучше организовал дорожное сообщение между соседними российскими регионами и авиационное сообщение тоже между регионами так, чтобы из Архангельска в Пермь не приходилось летать через Москву, что сейчас является фактом. Я за развитие инфраструктуры, но там, где она актуальна.
Михаил Соколов: Еще один вопрос: вы слышали последние стоны экономистов видных, представителей правительства я имею в виду, что России не хватает мигрантов, нужно срочно организовать завоз из Средней Азии? Не справляется строительство и прочее.
Андрей Нечаев: Если мы собираемся все-таки, прошлая национальная цель была – 25 миллионов высокопроизводительных рабочих мест создать, сейчас эту цель откорректировали, теперь она звучит так: 25 миллионов рабочих мест в малом бизнесе и самозанятых. То есть слово "высокопроизводительных", "высокотехнологичных" как-то деликатно ушло. Поэтому если мы хотим действительно создавать высокопроизводительные места, я бы предпринял усилия для того, чтобы российские граждане, которые способны высокие технологии обеспечить, не уезжали за рубеж. Если мы делаем ставку на примитивную низкоэффективную рабочую силу, наверное, без мигрантов действительно не обойтись. Если мы по-прежнему строим Беломорканал с помощью кирки и лопаты, тогда мигранты нужны, если мы все-таки развиваем российские айфоны и прочие гаджеты, то тогда, наверное, мигранты там не очень уместны. Если вдруг завтра к нам потянутся Илоны Маски, так их надо просто на руках носить, но я боюсь, что под этими мигрантами имеются в виду жители киргизских и узбекских аулов – это немножко другая история.
Михаил Соколов: Я немножко о теме, которая людей волнует, – о коррупции. Компания "Номеко", которая принадлежит старшей дочери Владимира Путина, оказывается, заработала 837 миллионов, все ее расходы 21 миллион. Вы такой бы компании, наверное, как бывший банкир, открыли бы немедленно кредитную линию, если у нее 400% доходность?
Андрей Нечаев: Я бы сказал так, если анализ покажет, что эти доходы носили не разовый случайный характер, то, конечно, да. Только зачем ей кредитная линия, у нее и так все хорошо с ликвидностью.
Михаил Соколов: Наверное, и с государством хорошие отношения. Я бы предложил послушать опрос, что наши граждане думают об экономической ситуации, о рубле и долларе.
Опрос на улицах Москвы
Андрей Нечаев: Если честно, при всем понимании, что экономическая ситуация аховая, меня гораздо больше волнуют политические моменты, откровенно усиливающееся закручивание гаек, откровенно усиливающееся преследование не просто политических активистов, а гражданских активистов. Например, наша партия делегировала в наблюдательную комиссию Марину Литвинович, она была одной из немногих, кто там реально работал, ее два дня назад выгнали оттуда. Общественная палата, кстати, приняла решение. Такое закручивание гаек по всем направлениям меня пугает гораздо больше, чем девальвация рубля.
