Новой власти в Вашингтоне ещё не исполнилось двух месяцев, а перемены в стране уже очевидны. На мой взгляд, в первую очередь они сказались на прессе: газеты стали скучными. Не то чтобы журналисты изменились, скорее очнулись, и пробуждение вернуло прессу на то место, которое она занимала прежде: своё и без сенсаций. Мы лениво читаем все, что занимало нас всегда и раньше. Местные новости с их обычным набором погодных и криминальных неприятностей. Международные события, в которых тоже ничего особо необычного: в Европе жалуются, в России – беспредел, в Азии – "Рычи, Китай".
Но главное – внутренняя политика, которая больше всего волнует американского читателя газет, привыкшего жить наособицу от остального мира. Сегодня вести из Вашингтона кажутся повторением привычного. Борьба партий, зачатки новой предвыборной кампании, неутихающие схватки в Конгрессе, ожесточенная война в Сенате, экономисты азартно спорят о бюджете. Наиболее горячий материал – судьба шести детских книжек доктора Сюсса, не соответствующих, по мнению одних, нынешним принципам политкорректности, которые, по мнению других, не соответствуют здравому смыслу.
Сама второстепенность повестки этих весенних дней утешает больше, чем я мог себе представить. Политика сдвигается в сторону, на обочину сознания и на поля общения. Сегодня можно думать и говорить о другом, и уже это кажется роскошью. В одном романе моего любимого американского фантаста Джека Финнея (в его шедевре "Меж двух времен" открыли новый способ путешествовать по времени) к герою попадает газета из параллельного прошлого. Он с недоумением читает пресную хронику мелких событий, пока не обращает внимания на дату: 1916 год. Только тут до него доходит, что в газете из другой реальности нет новостей с фронтов мировой войны.
Примерно так я себя чувствую сегодня, наконец осознав, в каком нервном напряжении мы жили все то время, когда я с испугом включал телевизор или глядел на первую газетную полосу. Беспрерывная череда скандалов и разоблачений приучила к судорожному ритму. Каждый следующий удар притуплял чувства, но и приучал к будоражащему всплеску эмоций. Политика стала наркотиком, от которого все мечтали избавиться, и скучные газеты служат лекарством от одержимости. В сознании рядового избирателя, который уже сделал свое дело в ноябре, политика возвращается к себе, не "смея судить выше сапога".
Другое дело, что катаклизмы последнего времени изменили наше отношение к тому, чего раньше мы и не замечали, – к монотонному фону бытия. Дональд Трамп и пандемия освежили наше восприятие обычного, позволив (или вынудив) проникнуться благодарностью за каждую вернувшуюся деталь будничного обихода. Уже потому, что Америка за это заплатила зверски высокую цену: первая попытка мятежа в столице, расколотая страна, где большая часть республиканцев до сих не верит в легитимность выборов, и, конечно, более полумиллиона умерших от ковида, которых было бы куда меньше, если бы год назад тогдашний президент не сказал "сейчас у нас 15 больных, а вскоре их не будет вовсе".
Теперь, когда каждый третий американец оплакивает ушедших близких, годовщина карантина стала вехой траура и ознаменовалась всплеском надежды. Тем более что Джо Байден нарушил собственные обещания. Сперва он говорил про 100 миллионов прививок в первые сто дней его власти, теперь речь идёт о 200 миллионах. С месяц назад собирались привить всю страну к концу лета, теперь к концу весны. Если не бояться банальной метафоры, впервые за последний год стал заметен свет в конце туннеля, и это не встречный поезд.
Оттаивая от непривычно холодной и страшной зимы, жизнь робко пятится к норме, и каждый шаг вызывает ажиотаж. Только что в Нью-Йорке открылись кинотеатры. Первая посетительница купила пять билетов на следующие четыре дня.
Александр Генис – нью-йоркский писатель и публицист, автор и ведущий подкаста и радиопрограммы Радио Свобода "Генис: Взгляд из Нью-Йорка"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
