Безудержный оптимизм, который царил на мировых финансовых рынках еще в феврале, постепенно сходит на нет. Вера в быстрое восстановление мировой экономики, благодаря успехам вакцинации и окончательному снятию всех ограничений, все больше омрачается признаками разгона инфляции. Об этом в новом выпуске программы "Деньги на Свободе" с экономическим публицистом Максимом Блантом.
Еще немного, и в обиход войдут понятия, с которыми россияне слишком близко познакомились в 90-е годы прошлого века. Дефицит и "денежный навес", которые привели к гиперинфляции. Кризис неплатежей, вызванный неподъемными долгами всех перед всеми. Финансовые пирамиды и пузыри, которые граждане надували, пытаясь защитить сбережения от стремительного обесценения денег. Риск того, что все это повторится уже в глобальных масштабах, растет с каждой неделей.
Полная видеоверсия программы:
4 марта Банк России опубликовал обзор состояния российского рынка ценных бумаг по состоянию на начало этого года. За год доля розничных инвесторов в обороте торгов выросла с трети до почти половины. Число уникальных брокерских счетов перевалило за 10 миллионов – это 12 процентов экономически активного населения. Параллельно Московская биржа опубликовала данные, согласно которым только за февраль этого года брокерские счета открыли еще 888 тысяч российских граждан.
Директор Департамента исследований и прогнозирования Банка России Александр Морозов объясняет, чем вызван этот бум:
12 процентов экономически активного населения – это уже много. Влияние состояния фондового рынка на доходы населения резко выросло в прошлом году и продолжает расти. Интересно, что аналогичная картина наблюдается в большинстве развитых стран. И поэтому любая, даже незначительная коррекция может привести к более разрушительным последствиям, чем всего пару лет назад. Рынок стал в гораздо большей степени подвержен эмоциям. Размах колебаний маятника настроений, который движется между паникой и эйфорией, все больше.
Еще одна красноречивая цифра, появившаяся на прошлой неделе, относится уже к американскому рынку. По оценке Национальной ассоциации дилеров по ценным бумагам США, объем займов на покупку акций поставил исторический максимум и достиг 800 миллиардов долларов. И это делает ситуацию еще более хрупкой и уязвимой, а вероятность обвального падения рынка из-за волны вынужденных продаж – более высокой.
Рынок стал в гораздо большей степени подвержен эмоциям
Пузыри уже начинают сдуваться, хотя процесс пока носит контролируемый характер. Достаточно взглянуть на акции компании Tesla. В конце января эти бумаги достигли исторического максимума и перевалили в цене за 900 долларов, а в минувшую пятницу цена уходила ниже 550 долларов. Это означает, что стоимость активов людей, вложивших деньги в компанию Илона Маска, снизилась за месяц с небольшим более чем на треть. Но даже с учетом падения ожидаемая годовая прибыль Tesla в 160 раз ниже стоимости компании. И это говорит о том, что потенциал падения далеко не исчерпан.
Агентства любят подсчитывать, насколько падение котировок уменьшило состояние Маска. Но гораздо важнее, что оно стоило инвесторам около 300 миллиардов долларов. И это только одна компания. По оценке Reuters, за февраль снижение акций пятерки крупнейших американских технологических компаний, Facebook, Amazon, Apple, Microsoft и Google, стоило инвесторам около полутриллиона долларов.
На фоне американских индексов российский рынок не выглядит перегретым. Индекс РТС, который считается в долларах, не дотягивает даже до тех уровней, которых ему удалось достичь в конце 2019 – начале 2020 года, хотя цены на нефть практически все кризисное падение компенсировали. Но это не означает, что российские акции не будут падать в цене. Санкционные риски на прошлой неделе только усилились, после того как агентство Bloomberg со ссылкой на информированные источники опубликовало информацию, что США и Великобритания рассматривают возможность введения дополнительных санкций против России за применение химического оружия. Причем речь уже о гораздо более серьезных мерах, чем те, о которых было объявлено на прошлой неделе. Среди возможных вариантов – ограничения в отношении крупных российских бизнесменов из так называемого "списка олигархов" и меры против российского суверенного долга.
Если честно, я не думаю, что дело дойдет до санкций в отношении российского госдолга. Просто потому, что мера эта в наибольшей степени ударит по американским и европейским инвесторам и всему мировому рынку государственных облигаций. А этот рынок в последние недели и так постоянно балансирует на грани из-за растущих инфляционных ожиданий. Времена экстремально низких процентов, под которые государствам удавалось занимать деньги, уходят в прошлое из-за опасений роста потребительских цен. В условиях инфляции инвестиции в госбумаги при нынешнем уровне доходности становятся убыточными и теряют хоть какой-то экономический смысл.
В условиях инфляции инвестиции в госбумаги при нынешнем уровне доходности становятся убыточными
А предпосылок для инфляции хоть отбавляй. По оценке того же агентства Bloomberg, за год пандемии сбережения, которые хранят на банковских счетах жители 8 крупнейших развитых стран мира, выросли почти на 3 триллиона долларов. К ним скоро прибавится еще триллион от Федерального казначейства США: американский Сенат недавно одобрил план Джо Байдена на 1,9 триллиона долларов. Так что "денежный навес" выглядит довольно внушительно. Эти деньги еще могут пойти на фондовый рынок и некоторое время поддерживать в надутом состоянии финансовые пузыри. Но начинающийся рост цен может перенаправить эти деньги на потребление, и тогда начнет раскручиваться инфляционный маховик. Этому способствует возникший за время пандемии дефицит, связанный с сокращением производства и разрушением логистических связей.
К чему все это может привести? Пример наихудшего варианта развития событий перед глазами. Это Венесуэла, которую несколько лет нередко сравнивали с Россией по целому ряду экономических показателей. С 8 марта в Венесуэле вводятся в обращение новые банкноты номиналом 200 тысяч, 500 тысяч и миллион суверенных боливаров. Стоит напомнить, что суверенные боливары появились в августе 2018 года и обменивались на простые боливары по курсу 100 000 к 1. Сейчас за миллион суверенных боливаров дают чуть больше 50 американских центов. Насколько за последние три года упала покупательная способность венесуэльской валюты, оценить несложно.
Россия, какую бы консервативную политику ни проводили Минфин и Центробанк, в стороне не останется
Я не очень понимаю, откуда в остальном мире взялась уверенность в том, что деньги можно печатать до бесконечности, не рискуя повторить печальный опыт боливарианской республики. Как по мне, так риск с каждым новым пакетом стимулов и каждой коррекцией на рынке акций только увеличивается. При этом Россия, какую бы консервативную политику ни проводили Минфин и Центробанк, в стороне тоже не останется. И тот факт, что темпы роста цен у нас выше, чем в развитых странах, это лишний раз подтверждает.
