На координатора штаба Навального в Нижнем Новгороде Романа Трегубова возбудили дело о нарушении санитарно-эпидемиологических правил (часть 1 статьи 236 УК РФ). Роман проходит по этому делу в качестве подозреваемого. Дело возбудили в отношении "неустановленной группы лиц", а обвинение пока предъявили только журналистке Наталье Резонтовой. Суд в качестве меры пресечения запретил Резонтовой пользоваться интернетом и общаться с Трегубовым. Его подозревают в размещении информации о митинге 31 января, якобы этим действием активист способствовал распространению коронавируса. За организацию митинга 31 января Роман Трегубов уже получил по административной статье пять суток ареста. В спецприемнике под давлением силовиков – так утверждает координатор – он записал ролик, где сказал, что отказывается от своих полномочий. Позже активист через своего адвоката опроверг содержание ролика. В интервью Радио Свобода Роман Трегубов рассказал, как его заставляли отречься от своих убеждений.
– Что вы думаете об обвинении, предъявленном Наталье Резонтовой, и возбуждении уголовного дела по статье 236 УК РФ на вас?
Нам мстят за инакомыслие
– Это политическое дело. Резонтова – потенциальный кандидат в Госдуму. Она чуть не выиграла выборы в городскую думу Нижнего Новгорода у единоросски. Резонтова – честный и прямой журналист. Пишет все как есть. В городе ее знают и уважают. Я координатор штаба Навального. На мне "Умное голосование" в нашем регионе. Люди смотрят наш канал и расследования. Я стал подозреваемым, потому что делал репосты в соцсетях о митингах в поддержку Навального 23 и 31 января. Кроме того, я пошел на конфронтацию с силовиками – не стал с ними сотрудничать. Я думаю, что этим делом нам мстят за инакомыслие. Видимо, я скоро из подозреваемого стану обвиняемым. Я в январских митингах не принимал участия, потому что был в тюрьме. 23 января по дороге на акцию меня задержали, поместили в камеру на целый день. Только к вечеру составили протокол. Суд меня оштрафовал по статье 20.2 КоАП на 25 тысяч. В суд меня водили в наручниках. Они всегда возят меня в наручниках как особо опасного преступника.
– 30 января в интернете появился видеоролик, где вы говорите, что "отказываетесь от своих полномочий". Позже ваш адвокат Александр Караваев сказал, что ролик был записан под давлением. Что произошло?
– За несколько дней до митинга 31 января сотрудники уголовного розыска задержали меня в кафе и доставили в следственное управление МВД. Сначала они опросили меня по санитарному делу, пытались взять анализы на коронавирус, сняли меня на камеру. Потом сотрудники Центра "Э" вывели меня в коридор. Они потребовали, чтобы я застегнул куртку, потом стали заламывать мне руки и снимать на камеру. Поведение "эшников" я оцениваю как физическое насилие и пытку. Меня отвели в другой кабинет. Там они мне задавали вопросы. Я в свою очередь спрашивал, какой у меня процессуальный статус. Я взял 51-ю статью Конституции и сказал, что ничего не буду говорить. В ответ один из "эшников" стал орать матом: "Кто придумал эту статью?!" Следовательница сказала, что они уже возбудили дело по статье 236 УК РФ и меня снова надо допросить. Затем пришли полицейские и сказали: "Поехали в отдел полиции". Я сказал, что никуда не поеду, но я был один на их территории, и мне пришлось согласиться. В отделе полиции на меня составили протокол за организацию митинга, который должен был состояться 31 января. Меня оставили на ночь в "обезьяннике". Утром повезли в суд, который приговорил меня к пяти суткам административного ареста.
30 января в спецприемнике с утра меня начали "навещать" силовики. Сначала пришел "эшник" и забрал ключи от штаба. Затем пришел человек, который представился сотрудником ФСБ. Мне сказали, что обыскали моих родителей. На меня начали давить, угрожать. Я не хочу рассказывать подробности этих угроз из-за соображений безопасности. Угроза лишением свободы на долгий срок была самой мелкой из их угроз. Я находился в тюрьме, на их территории. Вокруг жуткая обстановка: дыра в полу вместо туалета, грязные матрасы, рядом бездомный человек постоянно кашлял. С раннего утра один за одним приходили какие-то силовики, угрожали, угрожали, и угрожали. Им удалось на меня надавить, что тут еще сказать. Сначала силовики хотели собрать пресс-конференцию, чтобы я под камерами журналистов публично отказался от своих убеждений. Но потом они передумали: отвели меня в кабинет начальника спецприемника, посадили на диванчик и записали ролик. После этого меня заковали в наручники и отвезли на обыск в штаб. Когда срок административного ареста заканчивался, сотрудник Центра "Э" или ФСБ сказал, чтобы я не вякал после освобождения.
– Какой была реакция жителей города и ваших соратников на слова в видеоролике?
Эти люди существуют в своей шизофрении
– Я в этот же день передал с адвокатом сообщение, что слова, прозвучавшие в ролике, я сказал под давлением за решеткой. Хорошо, что я сумел оперативно через адвоката слова, произнесенные под угрозами, опровергнуть. Кроме того, они попросили меня произнести абсурдный текст. Например, фразу "я отказываюсь от полномочий". Какие еще полномочия – я не генерал и не президент, у меня нет полномочий. Эти люди существуют в своей парадигме, в чистом виде шизофрении. Я на самом деле от своих убеждений не отказываюсь. Я считаю, что выходить на митинги за свои взгляды, своих сограждан и будущее своей страны – это правильно. Меня еще просили дать свидетельские показания на моих коллег. Этого они не добились. Силовики, наверное, надеялись, что после таких признаний я стану политическим трупом. Так вот после этой истории возмущение людей действующей властью стало еще сильнее. А я по-прежнему возглавляю штаб Навального в Нижнем Новгороде и намерен продолжить политическую деятельность.
– Как вам удалось преодолеть страх?
– Это дело чести. Просто взять и слиться – это означает проиграть. Я не собираюсь проигрывать – пусть они проигрывают. К этому все и идет. Я хочу жить в другой России: где нормальные суды, работает закон, а национальные богатства не сосредоточены в руках кучки чиновников, которые никак не могут насытиться. Я во время выборов делал обход избирателей и видел, что многие люди в России живут в страшных коммуналках, подъезды которых не ремонтировали 50 лет. У меня есть личная вражда с этим беспросветным днищем. Поэтому я не собираюсь останавливаться, иначе не понятно, ради чего я это начинал.
– 2 октября прошлого года после обыска сожгла себя главный редактор издания KozaPress Ирина Славина. Вас тоже обыскивают. Что вы во время обысков чувствуете?
Силовики вломились в квартиру, ковырялись в личных вещах
– 1 октября прошел обыск в моей квартире, а также в квартирах предпринимателя Михаила Иосилевича, журналистки Ирины Славиной и других активистов. В этот день в шесть утра дверь моей квартиры чуть не выбили какие-то люди в балаклавах и c автоматами. Силовики вломились в квартиру, все обыскали. Отвратительно, когда вторгаются на личную территорию, где человек имеет право чувствовать себя защищенным. Они ковырялись в личных вещах, высказывали свои оценочные суждения. Например, "эшник" нашел в моей квартире канделябр. "Эшник" спросил: "Это чё за фигня? Бабкино что ль или из церкви спер". А это был очень красивый канделябр в стиле барокко. Но у эшников представление, что мы все безбожники, ироды и Россиюшку хотим развалить. Вот с этой установкой они проводят обыск. В январе были обыски в моей квартире, в доме родителей и в штабе Навального в Нижнем Новгороде. Силовики забрали у нас всю технику: ноутбуки, телефоны, принтеры и ксероксы из штаба, даже носки с уточками. У моих родителей забрали компьютеры и телефоны. Они нам ничего до сих пор не вернули.
– На Михаила Иосилевича, основателя Храма Летающего Макаронного Монстра, возбудили дело о сотрудничестве с нежелательной организацией. Иосилевич второй месяц находится в СИЗО. Что вы думаете об этом обвинении?
– Это месть Иосилевичу за то, что он такой свободолюбивый и посмел себе надеть на голову дуршлаг. Иосилевичу мстят за его вольнодумие и независимость.
– Вы тоже пастафарианец?
– Понятно, что эта фишка с пастафарианством – их форма протеста против действующей системы. Я обычный человек и борюсь с ней иначе.
– Как в Нижнем Новгороде прошли митинги 23 и 31 января? По данным мэрии, на акцию вышло около 1,5 тысячи человек.
У меня боевое настроение
– 23 января была самая масштабная протестная акция в Нижнем Новгороде. Мы посмотрели фотографии, сделанные с дрона, и насчитали на митинге около 6000 человек. 31 января ОМОН брал людей в кольцо и задерживал всех подряд. По нашим данным, задержали около 300 участников.
– У вас после отравления Алексея Навального и суда над ним не опустились руки?
– У меня боевое настроение. Чем больше власть сходит с ума, тем быстрее произойдут перемены. Будем дальше их разоблачать и агитировать за "Умное голосование" – это эффективный способ выгнать жуликов и воров из Госдумы и Законодательного собрания Нижегородской области.
– Как вы стали координатором штаба Навального в Нижнем Новгороде?
– В 2019 году я приехал к друзьям в Москву и попал на митинг против недопуска независимых кандидатов в Мосгордуму. Меня на этом митинге избили, да еще и оштрафовали. Это событие стало для меня переломным моментом.
Активист написал жалобу в прокуратуру Нижнего Новгорода и генеральному прокурору РФ на действия, унижающие человеческое достоинство, угрозы физической расправы и пытки со стороны силовиков. Комментарий Радио Свобода дал адвокат Романа Трегубова Александр Караваев.
Романа наказывают за его взгляды и попытку провести политическое мероприятие
– Сначала в Нижнем Новгороде было два "санитарных дела" по факту митингов 23 и 31 января. Недавно их объединили в одно. Логика полиции такова: мой доверитель якобы призвал к участию в мероприятиях, которые проводить нельзя в соответствии с указом губернатора Нижегородской области. По данным полиции, на митинг 31 января вышел человек, который болел ковидом и должен был находиться на самоизоляции. По мнению следствия, это означает угрозу распространения коронавируса. Медицинских документов, подтверждающий этот факт, я не видел, очных ставок Романа с участником митинга, предположительно больным ковидом, не проводили. Мы считаем, оба дела были возбуждены незаконно. Роман Трегубов не может являться субъектом совершения данного преступления, потому что он не болел ковидом и не мог распространять коронавирус. Кроме того, он не является должностным лицом, к специфике деятельности которого можно отнести нарушение санитарных норм и правил. Объектом данного преступления является здоровье населения. Таким образом, действия Романа как подозреваемого должны были быть направлены именно на заражение инфекцией. Но распространение призывов к шествию и митингу преследует цель собственно проведения соответствующих мероприятий, а не создание угрозы для здоровья нижегородцев. На наш взгляд, это уголовное преследование является политически мотивированным. Романа наказывают за его взгляды и попытку провести политическое мероприятие. В Нижнем Новгороде и области сами власти проводят публичные мероприятия. Угроза распространения коронавируса на митингах была связана не с самими митингами – участники находились на улице, чаще всего в медицинских масках и на дистанции друг от друга. Возможная угроза здоровью граждан была связана с действиями сотрудников полиции. В переполненных автозаках и отделах полиции санитарно-эпидемиологические правила соблюдать почти невозможно. Понятно, что эта логика порочна, но если власть распространяет эту логику на моего доверителя, то почему она не распространяет ее на губернатора или на начальника отдела полиции?
