За призывы прийти на митинг в поддержку Алексея Навального 23 января уже оштрафованы и арестованы по разным статьям десятки людей. За участие в том самом митинге задержано более 4000 человек по всей стане. Сколько будет уголовных дел – пока остается только гадать, но ясно, что намного больше, чем за более ранние протесты в путинской России.
В домах у депутатов, активистов, координаторов штабов Навального и их родственников проводят обыски, несовершеннолетних участников митинга запугивают, в регионах участковые и даже прокуроры ходят по квартирам и в преддверии акции 31 января раздают предостережения "о недопустимости нарушения законодательства о массовых мероприятиях". Кого-то увольняют с работы за участие в акциях, с кем-то проводят профилактические беседы, убеждая не участвовать в якобы незаконных массовых мероприятиях. Для Москвы конфликт сотрудника с работодателем – это, конечно, неприятно, но не критично – найти хоть какую-то работу в столице можно. А вот в регионах сложнее. Там задавить человека даже не штрафами, а бюрократической машиной совсем ничего не стоит. Неделю назад это не помешало людям не менее чем в 125 городах России выйти на митинг в поддержку Навального.
С момента последнего крупного митинга в Москве прошел почти год, и мы как будто вернулись на исходную, только теперь она гиперболизирована с каким-то глупым уклоном. Силовики снова взяли на себя неадекватные полномочия. И теперь, по их мнению, нельзя говорить о том, что участвовать в митинге – важно и нужно, нельзя писать слова поддержки, нельзя призывать к борьбе за свои права. Невозможно поверить, что для кого-то эти "нельзя" вообще могут звучать как что-то нормальное, а не приводящее в недоумение и ступор.
Душить протест – все равно что месить воду в ступе
Кто-то "наверху" уже давно решил, что будет выгодно показывать не только оппозицию, но и тех, кто хоть в чем-то не согласен "с политикой партии", как преступников, а ОМОН в доспехах с запотевшими забралами – как силу, призванную защитить общество от этих преступников, которые, видимо, несут прямую угрозу конституционному строю. Но, показывая протестующих в роли преступников, кремлевские политики и государственные СМИ сами радикализуют протест.
Протест ведь состоит из очень разных людей: и тех, кто проштудировал все учебники по политологии, и тех, у кого не одно высшее образование, и тех, у кого свой бизнес, и тех, кому есть что терять, и тех, кто считает, что терять нечего, и тех, для кого штраф в 20 тысяч рублей – это половина зарплаты. В протесте немало самых обыкновенных маленьких людей, у которых нет знакомых адвокатов, которые вышли не за Навального, и от политики они далеки, просто их зарплаты не хватает на то, чтобы прокормить семью, накопить на отпуск раз в год, не выбирать между зимней обувью и походом в аптеку.
Такой человек выходит на площадь не потому, что он злой и хочет разрушить страну, а потому, что он больше так не может, он вышел не свергать власть, а сказать, как он устал и как он хочет, чтобы и он, и страна, и его дети в ней "жили другую, лучшую жизнь". И на этого человека выпускают людей в космических доспехах с дубинками, полиция идет цепью, что-то неразборчиво орет и почему-то ведет себя с ним не как с гражданином, а как с преступником, который вышел грабить магазин.
И что должен подумать этот человек? "Я, оказывается, уже преступник, так чего же мне тогда сдерживаться?" Или так: "Да разве это я преступник? Это вы меня бьете! Вы и есть преступники. Значит, с вами надо бороться". А как уж человек решит бороться – одному богу известно. Но больше 4000 задержанных по всей стране – шутка ли справиться с таким потоком в ИВС, судах и спецприемниках? А что с ними потом делать? Всех не посадишь, всех не запугаешь. А если запугаешь, то какой железной рукой?
Никто и не заметил, как граждане России "выросли из власти", которая якобы представляет их интересы. Силовики – как разбушевавшиеся дети, граждане на улицах – как воспитатели в сошедшем с ума детском саду. Уговоры не действуют, а бить детей нельзя. Так и объясняют в десятый раз одно и то же, не прикасаясь, уворачиваясь от тумаков: "Если кружиться на карусели слишком быстро, будет тошнить", "Если бить других, то можно и сдачи получить", "Нельзя решать все проблемы силой". Безусловно, не стоит идеализировать протест и демонизировать слуг правопорядка – и среди одних, и среди других можно увидеть и милосердие, благородство, самопожертвование, и жестокость, агрессию, бескомпромиссность. Надо только смотреть – всем и в оба.
31 января – новый митинг в поддержку Навального, и очень хочется писать о простых вещах. О том, что избивать людей за гражданскую позицию – это преступление, запирать их в переулках кордонами ОМОН унизительно в первую очередь для самих силовиков. "Винтить" школьника и тащить его волоком его впятером, с опаской оглядываясь на толпу, – невозможное зрелище.
Душить протест – все равно что месить воду в ступе. И если бы "наверху" захотели увидеть хоть что-то из той действительной правды, которую не покажут по телевизору и не принесут в отчете в папочке, то заметили бы, что протест – это намного больше, чем митинги по всей стране.
Протест – он в отказе "винтить" и бить митингующих, которые ничего не нарушили; в том, чтобы оставаться человеком, а не ссылаться на запотевшее забрало; в том, чтобы взять отгул и не надевать в этот день иссиня-черную форму, не брать дубинку, не слушаться голоса из рации, который командует "Работаем поактивнее!"; в том, чтобы развозить задержанных из отделов по домам; в том, чтобы передавать продуктовые передачи в спецприемники; в том, чтобы бесплатно защищать задержанных суде; в том, чтобы честно делать свою работу; в том, чтобы говорить правду; в том, чтобы не продаваться.
Протест очень разный, и протестующих в разы больше, чем каждый из нас может увидеть на площади. И такой протест невозможно купить, арестовать, посадить, осудить, выдавить из страны или убить. Протест в России – уже не борьба политических блоков, а решение огромного количества людей "жить лучшую жизнь".
Светлана Осипова – московский журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
