6 января родственники задержанных по так называемому делу "Пресс-клуба" перечислили на счет Следственного комитета 110 тысяч белорусских рублей (приблизительно 45 тысяч долларов). Эту сумму назначило следствие до вынесения приговора. Речь не идет о компенсации в связи с решением по делу, а об "обеспечении возмещения возможного ущерба".
Белорусский "Пресс-клуб" – неправительственная организация, которая занимается образовательными программами для журналистов, а также отслеживает факты давления государства на независимые СМИ и их сотрудников. 22 декабря в штаб-квартиру организации пришли с проверкой "по фактам нарушений налогового законодательства Республики Беларусь". Спустя почти сутки Юлия Слуцкая и ее коллеги нашлись в списках тех, кто содержится в изоляторе временного содержания на улице Окрестина в Минске. Юлия Слуцкая является создателем "Пресс-клуба", ее обвинили в уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере, Аллу Шарко (программного директора организации), Сергея Ольшевского (финансового директора), Петра Слуцкого и Дениса Соколовского (операторов), Ксению Луцкину (бывшую журналистку Белорусского телевидения) – обвинили в соучастии в преступлении. Сергея Якупова, гражданина России, освободили из СИЗО и выслали из страны с запретом на въезд в ближайшие десять лет.
Юлия Слуцкая через адвокатов передала информацию о том, что считает свое задержание политически мотивированным и связывает это со своей профессиональной деятельностью. От следователя она впервые узнала о том, что дело о неуплате налогов касается "проекта общественного телевидения", который якобы хотели реализовать журналисты, уволившиеся в знак протеста с государственного телевидения после начала протестов. По словам Слуцкой, "Пресс-клуб" действительно организовал конкурс на финансирование медиапроектов, на который было подано около 30 заявок: "Жюри, состоящее из медиаэкспертов и инвесторов, выбрало семь проектов, которые попали в инкубатор. Проекты были направлены на разные возрастные и целевые группы и не имели никакого отношения к политике. Одним из победивших проектов был видеопроект, но никакого отношения к телевидению он не имеет".
До суда и следствия родственники таким образом как бы уже возместили ущерб на тот случай, если суд все же признает их виновными в уклонении от уплаты налогов. Александра Слуцкая, дочь задержанной основательницы "Пресс-клуба", отметила, что это ни в коем случае не означает признания вины:
– Я разговаривала с одним своим другом, доктором, он привел аналогию с раковым больным. Если есть пять процентов на успех химиотерапии, то их используют. Есть две стороны: прагматическая, что это все равно не поможет, потому что пять процентов – это очень мало, и эмоциональная – а вдруг? Я бы попросила не судить нас за это. В один день за решеткой оказались моя мама и мой брат. Я и родственники остальных задержанных готовы сделать все, что в наших силах, чтобы поскорее вытащить оттуда наших любимых. Этот шаг позволит адвокатам, во-первых, ходатайствовать об изменении меры пресечения как минимум на домашний арест, а во-вторых, это позволит "Пресс-клубу", делу, которому моя мама отдала большую часть своей жизни, продолжить существование. Я не уверена, что моя мама не осудит меня за этот шаг, но я делаю то, что считаю нужным. Как только эта сумма поступила на счет Следственного комитета, она сразу была заморожена до вынесения судебного решения. И если суд признает вину, то вот, пожалуйста, ущерб уже возместили. Эта сумма фигурирует в деле. Это та сумма, которую якобы недоплатили, уклоняясь от налогов. Но маме не предъявили никаких доказательств уклонения от налогов, никаких документов, ничего. Это маленький шанс, я понимаю, но он, наверное, есть. Это эмоциональное решение. Возможно, оно нелогичное. Не дай Бог кому-нибудь оказаться в такой ситуации, как я. Я бы посмотрела на этих героев, которые кричат про правовой коллапс, что бы они готовы были отдать хотя бы за маленький шанс увидеть своих родных, – говорит Александра Слуцкая.
Дело "Пресс-клуба" – не единственный случай, когда белорусские власти заставляют граждан платить. Задержанным выставляют счет за пребывание в ИВС, хотя расходы на их питание покрывает немалый штраф. Недавно МЧС стало обязывать белорусов платить за расходы по снятию "антигосударственной символики" – например, тогда, когда с улиц убирают оставленные там участниками протеста или несогласными бело-красно-белые флаги.
Если дело пойдет таким образом и дальше, то белорусов заставят платить за износ дубинок, которыми их бьют, и за проезд в автозаках, – считает политолог, глава Центра политического анализа и прогнозов Павел Усов.
– Это нужно рассматривать системно. Закон в авторитарном государстве – это инструмент репрессивного воздействия на общество, цель условных правовых норм – не защита прав, как в демократических странах, а легитимация государственного произвола в отношении граждан. В авторитарных системах закон призван оправдать террор. Это мы все проходили в Советском Союзе. В этой ситуации общество и отдельные граждане являются просто заложниками. Мы знаем психологию террористов. Они никогда не идут на уступки, если с ними идти на переговоры. В любом случае, заплатят им или нет, они уничтожают заложника. Ведь цель деятельности авторитарного государства – уничтожение активности общества, разрушение гражданского сопротивления. Закон превращается в ультиматум обществу, за нарушение которого следует абсурдное наказание. Если закон в умелых руках, нет никаких противоречий. Тиран же использует его для уничтожения оппозиции. Если нет судов и возможности защитить свои права (а мы знаем, что милиционеры в форме лжесвидетельствуют в судах), понятно, что не работает не только закон, но и вообще вся система.
– Что в этой ситуации делать обществу? Нина Багинская, например, принципиально отказывается платить штрафы, однако так готовы поступать далеко не все.
– У общества есть два варианта. Либо продолжать бороться, либо подчиниться. Граждане выбирают каждый свою модель поведения. Кто-то игнорирует повестки, кто-то копит штрафы до конфискации, кто-то платит их, кто-то пишет жалобы. Желание каким-то образом подчиняться этим законам – это все равно что партизанский отряд бы подчинялся указаниям, которые вывешивает немецкое оккупационное правительство. Регистрация оппозиционных партий в условиях авторитаризма – это тоже абсурд. Зачем вам регистрироваться в этих институтах, которые используются для репрессий? Все авторитарные государства действуют одинаково – правовое уничтожение, если необходимо – физическое. Россия это проходит на примере Немцова, Навального… Каждый действует в силу своих возможностей: кто-то не открывает [силовикам] двери, кто-то забрасывает яйцами неизвестных в штатском, что бродят по двору. Если человек боится – он покорится.
– С начала протестов силовикам предлагали защиту в случае ухода из органов, заводчанам предлагали помощь за невыход на работу и поддержку забастовки. Мало кто этим воспользовался.
– Это работает, если люди к этому готовы. Это же работало в условиях оккупационного режима в Польше. Несмотря на огромные жертвы, люди сопротивлялись. Во время восстания в 1943 году в варшавском гетто люди начали сопротивляться с оружием в руках и практически все погибли. Та же "Солидарность", та же Пражская весна – все зависит от готовности взять на себя ответственность сражаться. А кто, по-вашему, уничтожает авторитарные системы, если не мощное общественное движение сопротивления? Да, были жертвы, да, люди погибали. Но если ничего не делать, то люди и так будут погибать. Допустим, не сто человек за раз, а постепенно, от произвола силовиков, несправедливых законов. В России убиты Немцов, Политковская, десятки журналистов, а какой произвол творится в пенитенциарной системе – это вообще невиданно. Эти системы будут в любом случае убивать людей, но этого не будет сразу заметно, потому что они растянуты во времени и пространстве и к тому же замалчиваются. Сколько людей было убито или доведено до самоубийства за 26 лет правления Лукашенко? Десятки. Начиная с Гончара, Красовского (Виктор Гончар и Александр Красовский были похищены на улице в 1999 году и считаются пропавшими без вести, они считались политическими противниками Александра Лукашенко. – Прим. РС), Завадского (Дмитрий Завадский – оператор ОРТ, пропавший в 1999 году. – Прим. РС), Шеремета (Павел Шеремет погиб 20 июля 2016 года в результате взрыва автомобиля в Киеве, он был не согласен с политикой Александра Лукашенко. – Прим. РС). А сколько покалечено, пока они сидели в тюрьмах годами по надуманным обвинениям? И сейчас сидят. Это жертва, но к ней привыкли. Выкупом заложников систему точно не устранить. Она беспринципная. Ей не нужны эти деньги, это лишь форма давления на людей. Можно вспомнить того же Беляцкого, которого посадили по надуманному обвинению в неуплате налогов (Алесь Беляцкий – председатель белорусского правозащитного центра "Вясна". – Прим. РС), Маринича, которого посадили за то, что у него в гараже нашли четыре неучтенных компьютера (Михаил Маринич – белорусский государственный деятель, признан узником совести, один из основателей гражданской кампании "Европейская Беларусь". – Прим. РС), и так далее, – говорит Павел Усов.
3 января у здания факультета журналистики БГУ в Минске прошел пикет солидарности с заключенными и репрессированными журналистами. Его участники в том числе призвали освободить задержанных членов белорусского "Пресс-клуба". Они держали в руках плакат с цифрой "497". Именно столько журналистов было задержано в Беларуси с начала протестов несогласных с официальными результатами президентских выборов, по итогам которых победителем был объявлен Александр Лукашенко, находящийся у власти более 20 лет.
