В последние недели (реагируя, видимо, на ситуацию в России, где больницы перегружены коронавирусными больными, и аборты, как и все внеплановые операции, за вычетом жизненно важных, отменены) Радио Свобода предложило своим читателям и слушателям несколько новостных и проблемных материалов, посвящённых даже не проблеме абортов, а исключительно их защите. Среди них публикация о страданиях москвички Анны, которой по указанной выше причине отказывали в аборте. Анна тут же изображена на фотографии с плакатом "Право на аборт = моё право на жизнь". Право ребенка на жизнь Анну, похоже, не интересует, хотя даже Уголовный кодекс России карает за "убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии" наказанием в виде лишения свободы на срок от 8 до 20 лет либо пожизненным лишением свободы. Кто же решил, что плод – недочеловек и не беспомощен?
Небольшое исследование в интернете показало нечто интересное. Перейдя в инстаграм по прямой ссылке, указанной на фото героини, мы узнаем, что это Анна Еленовна Березнякова. Тут ссылка на её профиль во "ВКонтакте", а далее на твиттер со свежими публикациями, показывающими, что в действительности Анна вовсе не москвичка, а жительница Воронежа. Там, в Воронеже, она работает в центре "Женская поддержка", но на поверку оказывается, что центр – это всего лишь её собственный онлайн-чат; тут же приводятся манифесты и петиции Березняковой в защиту права на аборт. Анна характеризует себя как феминистку, "манифестрессу" и "инфлюенсерку".
Плёнка культуры и религии, создавших основу гуманистических ценностей, на деле оказывается весьма поверхностной
Между тем в статье, где она представлена как жительница столицы России, по поводу аборта, в котором ей законно отказывают (это, на мой взгляд, кажется, одно из немногих последовательно проведенных разумных ограничений в связи с пандемией), Анна обращается по месту жительства в московские учреждения и в конце концов делает аборт в частной клинике. Публикация возмутила меня настолько, что я позволил себе достаточно резко на неё отреагировать в своём фейсбуке. В ответ получил разгневанные отклики, которые хотел бы прокомментировать.
Кто-то обвинил меня в том, что, осуждая аборты, я недооцениваю роль мужчины. Хотя принимают решение об аборте, как правило, женщины, муж или друг становится, разумеется, сообщником убийства будущего ребёнка, и конечно же, ответственность за аборт (по крайней мере за безответственное неупотребление превентивных средств) у них общая. В других откликах на мою публикацию приводятся аргументы в пользу аборта в таких экстраординарных случаях, как изнасилование, медицинские показания, угроза жизни матери; добавим к этому фактор тех или иных выявленных фатальных дефектов плода. Не будем говорить об очевидном: в случае внематочной беременности или иных серьёзных аномалий без аборта не обойтись. Но из 14 миллионов абортов в год в одной только России на такие случаи приходится ничтожный процент. Писали мне и о случаях, когда "женщина должна выбирать аборт", если у неё (или у семьи) недостаточно средств на то, чтобы воспитать дитя. Но и из бедных семей выходило сколько угодно замечательных людей!
Приводился и довод о "драматическом пересечении права ребенка на жизнь и права матери на личную неприкосновенность". Но позвольте, всякий убийца своё право на неприкосновенность теряет. Ещё один аргумент, "право женщины распоряжаться своим телом", вообще сомнительный, поскольку никто ещё не создал себя сам вместе с таким правом в придачу, а получил жизнь как gratia gratis data (дар, даром даваемый). Это, собственно, старый спор между сторонниками pro-choice и pro-life. Но в том-то и дело, что речь тут идёт о "праве" женщины распоряжаться уже не своим телом, а телом и жизнью ребенка. В основном от плода хотят избавиться безответственные люди. Жизнь дается совсем не для того, чтобы было легче и удобнее, да ещё ценой другой жизни. Если же цель жизни – есть, пить и веселиться, то остается возможность, если хватит совести, после родов от ребенка отказаться и отдать его в детский дом, всё лучше, чем убийство.
Сам я был рожден вопреки желанию отца в трудных условиях эвакуации – отстояла мама
Наконец, мне говорили странные вещи наподобие того, что коли женщина рожает, то она и выбирает. Такой аргумент подходит для выбора блюда в ресторане или пылесоса в магазине, а не жизни либо убийства ребенка. Но самый удивительный довод – "Посмотрите на морды этих ублюдков вокруг, стоило ли их рожать?". Да, Гитлер тоже занимался евгеникой, улучшением расы, Ленин-Сталин делали это по-своему, истребляя остатки дворянства, духовенства и интеллигенцию. Сколько, при десятках миллионов абортов в год в мире, погибает моцартов и эйнштейнов? Но разве не имеет того же права на жизнь и так называемый простой человек?
Главный аргумент – о том, что плод якобы "ещё не человек". Но я принимаю аргументы науки, медицинских исследований и просто здравого смысла о том, что человек реально существует с момента зачатия, остальное дело времени. Как сказал Рональд Рейган – "Я заметил, что все сторонники абортов — это люди, которые успели родиться". Почему же женщины, в том числе "живущие сознательно", принимают аборт как нечто дозволенное, исходя из весьма ненадёжной веры в то, что плод ещё не человек? Ведь репродукция – один из основных биологических механизмов, и библейский завет "Плодитесь и размножайтесь" есть его верное отражение. Однако плёнка культуры и религии, создавших основу гуманистических ценностей, на деле оказывается весьма поверхностной. Идея абсолютной ценности человеческой жизни, всё более стираясь, сегодня больше существует в манифестах гуманитарных организаций, чем в сознании людей. Жизнь человека ценится очень мало или не ценится вовсе (вспоминаю, как в школе нам приводили пример героизма: тракторист пожертвовал своей жизнью, спасая загоревшийся трактор, и я ещё тогда удивлялся: неужели железка важнее?). Возобладавшее отношение к идее ценности жизни – от "бабы ещё нарожают" и толерантности к абортам до глобального экологического кризиса – привело к её колоссальной девальвации. Суммируя, доминирующее отношение к вопросу можно обозначить так: "Вообще-то убивать младенцев, может быть, и не очень хорошо, но раз все убивают – значит, можно".
С самого детства я был чувствителен к любым проявлениям "живой жизни". Восхищение красотой распускающихся почек я сохранил по сей день, я не могу обрезать сухую ветку в саду, если на ней есть хотя бы один листок. Я дружу и разговариваю с деревьями. Я обошел ботанические сады во всех странах, где побывал. Когда родители построили дачу, они ставили в подвале клетку-мышеловку, и когда в неё попадалась мышь, я старался выпустить её в лес, как и всякую бабочку, всякого мотылька, залетевших в дом.
Сам я был рожден вопреки желанию отца в трудных условиях эвакуации – отстояла мама. Об абортах я впервые услышал ещё в детстве, но это было что-то из другого мира. В собственной семье я столкнулся с проблемой неприемлемого для меня аборта при драматических обстоятельствах. У нас было двое детей. Бог послал третьего – спасибо. Но второй сын заболел лейкемией, когда старшему было 4 года, а младшей дочери 6 месяцев. Воспользовавшись университетским приглашением, мы уехали во Францию, чтобы его лечить. Там мы разрывались между больницей, двумя малыми детьми и моей работой. В этой ситуации жена снова забеременела, с точки зрения здравого смысла рожать представлялось нереальным. Всё во мне восставало, но я не смел взвалить, прежде всего на жену, рождение ещё одного ребёнка.
Во Франции, когда вы звонили, чтобы встать на учет по беременности, разговор был короткий: вас сразу спрашивали, хотите ли вы беременность сохранить или прервать (меня поразило, что эти возможности предлагаются как равноценные). Обливаясь холодным потом, я ответил: "Прервать", и нам тут же назначили дату и время. В назначенный день мы должны были куда-то ехать, где жене дали бы какую-то страшную таблетку, и наше состояние было ужасным. Но тут повторилось то, благодаря чему рождён на свет был я сам. Когда мы были почти уже готовы к выходу из дома, жена сказала: "Нет, не могу убивать одного ребёнка, когда другой умирает". Какое это было невероятное облегчение! Это был, несомненно, самый прекрасный поступок в её жизни, благодаря которому у нас есть чудесная Маша.
Михаил Мейлах – литературовед, поэт и переводчик. Его мнение комментирует писатель Людмила Улицкая:
Людмила Улицкая отвечает Михаилу Мейлаху
Дорогой Миша!
Прочитала твой текст. Это очень хорошо обоснованное мнение, причем мнение благородного человека с ощущением сакральности, святости или таинственности жизни. Твою позицию очень хотелось бы принять, но есть другая сторона жизни. Я когда-то читала статистику по детской смертности в Индии, и она меня совершенно потрясла: сколько детей рождается и сколько умирает от голода и от тех болезней, которые лечат условно пирамидоном. Но пирамидона нет. И нет противозачаточных средств. Или про них не слыхали. И, между прочим, официальная точка зрения католической церкви – полное отрицание превентивных средств. Выбора простого нет: женщина рожает десятого ребенка, из них выживет один-два, а остальные умрут от голода.
Я совершенно не пропагандист абортов, но запрет на аборты в современном мире не менее безнравственен, чем сам аборт
Аборт для любой женщины – травма, моральное и физическое испытание, никто не делает абортов ради удовольствия. Человек в принципе животное, но в нём есть некоторая часть "сверхживотная". По этой причине некоторые мужчины по разным, в том числе и религиозным соображениям, себя оскопляли, то есть уничтожали таким путем возможность сперматозоида произвести нового человека. Есть женщины, которые "перевязывают" трубы, чтобы яйцеклетка не могла опуститься в матку и не могла произойти беременность. Это тоже способы регуляции рождаемости. И эти действия – проявление свободы человека, той самой, которая отличает его от животного, которое действует только по инстинкту.
После изобретения противозачаточной таблетки количество абортов, как ты знаешь, упало многократно. Я совершенно не пропагандист абортов, но запрет на аборты в современном мире не менее безнравственен, чем сам аборт. Как ты знаешь, главная мотивация запрета абортов в Древнем Риме (!) была следующая: женщина крадет у государства солдата, воина!
Я биолог, разрезала беременную матку крысы, делала микрооперацию на мозге эмбриона крысы, чтобы в конце концов научиться лечить гидроцефалию у человека. Одновременно я знаю, какая ужасная жизнь и ужасная смерть у детей, которые рождаются с гидроцефалией, которую невозможно остановить. Лежит на подушке огромный жидкий арбуз, и где-то теряется крохотное личико. Колоссальное давление внутричерепное оттесняет мозг на периферию, а внутри черепа вода… Так аборт? Или этот кошмар, причем испытывает его не мать, а ребенок…
И пишу я это для того, чтобы ты допустил, что есть и другая точка зрения, чем высказанная тобой. Аргумент: аборт не сделали, и вот есть чудесная Маша или Саша, трогательный, конечно. Но дело-то в том, что каждая яйцеклетка в мире могла бы быть Машей или Сашей, но не все ими стали, и так устроена жизнь: случайно произошел или произошла от своих родителей Миша или Люся, и все эти маленькие человеки только воображают, что они личности, им выданное на время "я" возвращается в тот жизненный поток, отражением которого можно считать ноосферу.
Я не за аборт. Человечество, не сократившее рождаемость, вымрет, и вопрос в том, уничтожит ли оно предварительно всю биоту, или что-то живое на земле останется. И это главный вопрос, а не аборт одной женщины и убийство ею ребенка, который до некоторого времени является частью ее организма. Вопрос границы – очень интересен. А сегодня и вообще эта граница трещит, вот-вот начнут редактировать геном, править человека, и тут уж такие мелочи как аборт просто под рассмотрение не попадают. В медицинских банках-холодильниках лежат тысячи замороженных эмбрионов… как с ними-то быть?
У меня на этот счет нет мнения. Чем больше живу, тем меньше у меня вообще мнений.
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
