В Екатеринбурге новая улица с проектным названием "улица Тимофеева-Ресовского" была вдруг переименована в "улицу Академика Парина". Николай Тимофеев-Ресовский, знаменитый генетик, и Василий Парин, крупнейший советский физиолог, часть своей жизни провели на Урале, и оба пострадали от сталинских репрессий. Против исчезновения с карты города имени Тимофеева-Ресовского выступили с открытыми письмами российские и зарубежные ученые. К ним присоединились и родственники академика Василия Парина.

"Мой папа Василий Васильевич Парин, джентльмен по самой своей сути, был бы ПРОТИВ такого переименования! А в Екатеринбурге устроено даже голосование – кто за ТР, а кто за Парина. Мы, Парины, за Тимофеева-Ресовского!" – заявил на своей странице в Facebook музыкальный критик Алексей Парин, сын академика Василия Парина. Он написал, что был бы рад увидеть улицу имени своего отца, но только не за счет имени другого ученого, которого очень уважали в его семье.

Доцент Уральского государственного медицинского университета Сергей Куликов, автор открытого письма в защиту имени Тимофеева-Ресовского, уверен, что улицу в Екатеринбурге переименовали из-за информационной кампании, очерняющей имя великого ученого. В центре внимания СМИ и обсуждений на городских форумах оказался тот факт, что во время войны Тимофеев-Ресовский жил и работал в Германии, а в 1945 году был осужден на 10 лет за измену родине как невозвращенец. Под влиянием этой информации на одном из собраний жители микрорайона Академический посчитали это имя "неоднозначным" и ходатайствовали о присвоении строящейся улице другого названия. Но в трагической истории советской науки любое имя может представить неоднозначно, говорят противники переименования: академика Василия Парина в Советском Союзе тоже чуть не расстреляли.

– Я не могу сказать, что мой отец и Тимофеев-Ресовский были связаны непосредственно, но косвенно они были связаны, – говорит Алексей Парин. – Я не знаю, встречались они лично или нет, но когда отец был директором Института медико-биологических проблем, он считал необходимым поддержать Тимофеева-Ресовского и зачислил его консультантом в этот институт.

– Тимофеев-Ресовский – это моя очередная боль, – говорит историк Виктор Кириллов, живущий в Академическом районе. – Я тут хожу по улицам, смотрю – появился указатель "улица Тимофеева-Ресовского". Только я порадовался – бах, вывеску сняли. Потом читаю в интернете про какую-то бабушку, которая якобы не захотела прописываться, потому что ей не нравится Тимофеев-Ресовский, потом вижу, как мэрия быстренько сдалась и улицу переименовала, – сокрушается он.

Ровесники века

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский родился в Москве в 1900 году. В 1918 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, но, как пишет Даниил Гранин в документальной повести "Зубр", юность его мало походила на юность ученого. Молодой человек почти сразу ушел служить в Красную армию, где заразился тифом и чудом не умер. А потом с огромным трудом – когда пешком, когда в товарном вагоне – возвратился в Москву.

С начала 1920-х годов Тимофеев-Ресовский участвовал в работе неформального семинара, организованного группой С. С. Четверикова в Институте экспериментальной биологии Николая Кольцова, из стен которого вышли выдающиеся советские генетики. Впоследствии многие из них пострадали от репрессий. Тимофеев-Ресовский был лучшим учеником Кольцова.

Василий Парин родился в 1903 году в Казани. В 1925 году он окончил медицинский факультет Пермского университета, где и началась его трудовая и научная деятельность. По воспоминаниям Алексея Парина, его отец, окончив мединститут, занимался физиологией кровообращения:

– Папа был человек образованный в разных областях. Он обладал способностью очень быстро и много читать, у нас была огромная библиотека, хотя, когда его арестовали, библиотеку всю конфисковали, – рассказывает Алексей Васильевич. – Осталось совсем немного книг.

Когда Василий Парин получал диплом, Тимофеев-Ресовский, по приглашению немецких коллег и по рекомендации наркома здравоохранения Николая Семашко, был командирован вместе с семьей в Германию, в Институт исследований мозга в Бух, пригород Берлина.

– Сейчас наука в основном англоязычная, – рассказывает старший научный сотрудник Института истории естествознания Константин Томилин. – Но в начале XX века центром науки была Германия, языком науки был немецкий. Поэтому поехать в Германию и работать в центре мировой науки было очень почетно.

В 1932 году Василий Парин переехал в Свердловск. Там он восемь лет занимался как научной, так и административной работой, создал свое направление в медицине и собственную научную школу.

– Исследования рецепторного поля легочных сосудов, которые Парин проводил в Свердловском мединституте, до сих пор считаются классическими, – объясняет доцент Уральского государственного медицинского университета Сергей Куликов.

Тогда же был открыт "рефлекс Парина" и написана монография, благодаря которой ученый получил степень доктора медицинских наук.

Летописцы Екатеринбургского медицинского университета в сборнике "История Уральской государственной медицинской академии в биографиях (1930–2000)" высоко отзываются о моральных и профессиональных качествах Василия Парина и называют его "совестью института".

Во время войны и террора

В 1933 году в СССР укреплялась диктатура Сталина, а в Германии к власти пришел Гитлер. В обеих странах для науки и ученых настали сложные времена. Тимофеев-Ресовский не интересовался политической жизнью Германии, он был поглощен своими исследованиями, но, как пишет Гранин, ученого беспокоили вести из СССР. Одного за другим репрессировали генетиков из школы Николая Кольцова – всех, кого Тимофеев-Ресовский ценил.

В 1937 году советские власти предложили Тимофееву-Ресовскому вернуться в СССР, где трое его братьев уже были арестованы. Набирал силу недруг советской генетики – Трофим Лысенко, которому покровительствовал лично Сталин. Тимофеев-Ресовский получил предостережение от своего учителя Николая Кольцова, что на родине его могут ждать неприятности или даже гибель. Научная работа в Бухе была в полном разгаре, прервать эксперименты и переехать на новое место означало откатиться на несколько лет назад. Тимофеев-Ресовский с женой приняли решение остаться в Германии.

– Он вынужден был оставаться в Германии, притом что он был русским, – рассказывает научный сотрудник Института экологии растений и животных Нина Садыкова. – Потом началась война, он продолжал работу в институте Оскара Фогта как иностранный сотрудник. В Германии научная среда была достаточно независимой.

Василий Парин в годы Второй мировой войны был назначен на должность заместителя наркома здравоохранения СССР по делам медицинской науки и образования. Осенью 1941 года ему было поручено эвакуировать в Уфу 60 сотрудников 1-го Московского медицинского института. Судя по документам Фрунзенского райкома ВКП(б) Москвы, уже тогда его впервые коснулась тень репрессий: ученого пытались обвинить в том, что он якобы в панике выехал из города, бросив без руководства ряд медицинских учреждений и коллектив института под влиянием слухов о скорой сдаче Москвы.

– 16 октября 1941 года в Москве закрыли метро, – рассказывает историк науки Константин Томилин. – Это было ошибочное решение властей, и началась паника. Люди уходили по шоссе Энтузиастов на восток. Мои отец с бабушкой шли за молоком на рынок и видели эту огромную толпу. А мой дед на тягаче навстречу этой толпе вез в Москву военное оборудование. Проехать было невозможно. Среди бежавших были и чиновники, которые вывозили сейфы с деньгами, бросив все дела. Ночью москвичи начали выкидывать портреты Ленина и Сталина на помойки, а сам Сталин в этот момент размышлял, эвакуироваться или нет. Жуков его заверил, что Москву не сдадут. Потом движение в метро восстановили. Дальше началась разборка, дано было указание наказать всех паникеров. Скорее всего, Парин, выполняя служебное задание, случайно попал под эту кампанию.

Парина тогда исключили из партии, но вскоре восстановили. В 1942 году его назначили представителем наркома здравоохранения по борьбе с эпидемиями, а годом позже наградили орденом Трудового Красного знамени.

Николай Тимофеев-Ресовский занимался фундаментальными вопросами генетики и попутно помогал беглым "остарбайтерам", изготавливая для них подложные документы. Его сын Дмитрий стал участником антифашистского движения и был арестован. Как пишут многочисленные исследователи, за Тимофеевым-Ресовским усиленно следило гестапо, но в результате известного ученого не тронули. В книге "Рассекреченный зубр. Следственное дело Н. В. Тимофеева-Ресовского" исследователи приводят свидетельство немецкого генетика Ганса Штуббе, что в Тимофееву было предложено участвовать в экспериментах "по стерилизации славян". "За это его сына должны были освободить из заключения. На этот компромисс он не согласился и решительно его отклонил", – пишет Штуббе. Арестованный сын Тимофеева-Ресовского был отправлен в концлагерь и там погиб.

Послевоенные тюрьмы

После падения Берлина в 1945 году Тимофеев-Ресовский отказался уехать в Западную Германию и дождался Советской армии. 13 сентября 1945 года ученый был задержан опергруппой НКВД, этапирован в Москву и помещён во внутреннюю тюрьму НКГБ.

4 июля 1946 года Военная коллегия Верховного суда РСФСР приговорила его как "невозвращенца" к 10 годам лишения свободы по обвинению в измене Родине и отправила отбывать срок в Карагандинский ИТЛ, где ученый чуть не умер от голода. Но в 1947 году в связи с советским ядерным проектом Тимофеев-Ресовский как специалист по радиационной генетике был переведен в закрытый город Снежинск на южном Урале, где руководил научной лабораторией, так называемой "шарашкой".

В 1947 году в СССР началось генеральное наступление на генетику, что означало новые репрессии против оппонентов Лысенко. Параллельно началась борьба с "низкопоклонством перед Западом", под которую попал Василий Парин.

Выполняя официальное поручение Минздрава СССР, он на четыре месяца поехал в командировку в США. Ему было официально поручено в качестве жеста доброй воли передать американским ученым для исследований формулу препарата круцин, разработанного советскими учеными Григорием Роскиным и Ниной Клюевой. Круцин тогда считался перспективным средством против рака. Работа о круцине вот-вот должна была выйти в печать в СССР. Но так получилось, что американцы эту рукопись опубликовали быстрее. В США круцин стал сенсацией, о которой руководство СССР узнало из американских, а не советских газет. Несмотря на то что это было решение Минздрава, разглашение Париным рецепта круцина было воспринято Сталиным как предательство и проявление "низкопоклонства" перед западным миром.

– Отца объявили государственным преступником и врагом народа. Лично Сталин сказал: "Я Парину не верю!" Эта фраза была роковой, – говорит Алексей Парин.

Его отца должны были расстрелять. Спасло его то, что именно тогда смертный приговор по этой статье был отменен, и ученому дали 25 лет. В отношении Роскина и Клюевой власти ограничились проведением "суда чести". "Суд чести" в СССР появился в 1947 году как общественный орган, чьи полномочия ограничивались вынесением общественного порицания и передачей дела в следственные органы. Эти мероприятия в СССР проводились как шоу, при стечении сотен людей.

– До ареста мы жили в Москве в роскошной квартире в знаменитом "доме на Набережной", – рассказывает Алексей Парин. – В отношении отца тоже был проведен так называемый "суд чести", где его склоняли на все лады. На этот сюжет драматург Штейн написал пьесу "Суд чести" и сценарий для фильма, который потом получил Сталинскую премию. Мама всегда смеялась: ее в жизни звали Нина Дмитриевна, а в фильме ее назвали Ниной Ивановной, ее играла актриса Сухаревская. Фильм создавался по решению Политбюро ЦК ВКП(б), причем во внутрипартийных документах 1948 года признавалась литературная слабость сценария, но важное идеологическое значение фильма.

– В этом фильме люди разговаривают практически газетными цитатами того времени, – рассказывает Константин Томилин. – И для чего-то в сценарии выведен высокопоставленный чиновник от науки по фамилии Курчатов, покрывавший ученых-антипатриотов. В это время реальный физик Курчатов работал в атомном проекте. Было ли это давление на физиков? Как физики шутили, все те, кто получили Сталинскую премию за создание атомной бомбы, были фигурантами расстрельного списка.

Из определенных приговором суда двадцати пяти лет Василий Парин просидел в заключении почти семь. Вскоре после смерти Сталина его освободили, реабилитировали и дали возможность работать.

Реабилитация и клеймо предателя

Николай Тимофеев-Ресовский вышел на свободу в 1951 году и продолжил заниматься научной работой, сперва на Урале, а потом и в подмосковном Обнинске. Скончался в 1981 году.

В 1987 году младший сын Тимофеева-Ресовского и представители научного сообщества потребовали его реабилитировать. В ответ Военная прокуратура СССР вместо реабилитации вдруг начала обвинять ученого в переходе на сторону врага. Даже в 1945 году ему не вменялось ничего подобного.

– В оценке деятельности Тимофеева-Ресовского проецировалась ситуация СССР, где все предприятия – государственные, значит, в условиях войны все работают на войну. По этой логике, Тимофеева-Ресовского обвиняли в работе на военную машину Германии, – говорит исследователь истории науки Константин Томилин. – Переживали это в СССР очень сложно, слово "немцы" ассоциировалось с фашистами долгое время. Это отношение можно понять у тех, кто прошел фронт – у них было черно-белое представление. Уже посмертно было проведено тщательное расследование, сотрудничал ли он с нацистами. Единственной его виной оказалось то, что он продолжал независимую научную деятельность в стране, которая с нами воевала. Ключевую роль в реабилитации ученого сыграл роман Даниила Гранина "Зубр" и три документальных фильма Елены Саканян.

– Официальная политика реабилитации уже давно сняла с Тимофеева-Ресовского клеймо "предателя", – говорит историк Виктор Кириллов. – Есть закон о реабилитации, к нему еще множество документов. Это правовое поле нашего государства сегодня, какие тут дискуссии могут быть? Нужно придерживаться буквы закона. Иначе эти споры будут продолжаться бесконечно.

Василий Парин в 1950-е годы занимался космической биологией и медициной. Освободившись в 1953 году, он постепенно улучшал свои позиции. Ездил за границу, был членом многих международных советов, делал презентационные доклады на больших конгрессах.

В 1957 году в Советском Союзе произведен запуск первого искусственного спутника Земли, а следом в космос полетела собака Лайка. Василий Парин занимался организацией жизнеобеспечения собаки на борту корабля. С этого момента его судьба связана с космической биологией и медициной. В период с 1965-го по 1968 год Парин участвовал в решении всех крупных проблем пилотируемой космонавтики.

– Как вы понимаете, у нас дома на стенах висели разные интересные фотографии, и Белки, и Стрелки, – вспоминает его сын. – Мы, конечно, дома какие-то подробности от него узнавали, но понимали, что это – государственная тайна. Накануне запуска Гагарина мы чувствовали, что что-то важное произойдет, потому что отец уехал в неизвестном направлении. У него на щеке потом осталась такая маленькая царапина от шлема Гагарина.

Василий Парин несколько раз награждался орденами и медалями, был действительным членом Международной академии астронавтики и почетным членом нескольких зарубежных обществ и университетов. Скончался в 1971 году.

"Суд чести" 74 года спустя

– Конечно, мой отец понимал значение Тимофеева-Ресовского, потому что это был великий ученый, его имя в нашей семье было почти что святым, – вспоминает Алексей Парин. – А сам папа принадлежит Свердловску, потому что он там руководил мединститутом. В кругах, которые занимаются топонимикой, видимо, вспомнили, что Парина рано или поздно надо увековечивать. Я думаю, что в Екатеринбурге должны быть две улицы: одна – Тимофеева-Ресовского, а другая – Академика Парина. Заменять одну на другую – это большая глупость.

Академический район на юго-западе Екатеринбурга называют "самой большой стройкой Европы". Он расположен за объездной дорогой, где еще 15–20 лет назад город просто заканчивался. По замыслу, район должен стать своеобразным научным кластером: здесь уже находится несколько институтов, и планируется построить еще.

Имя Тимофеева-Ресовского появилось в проектной документации района как название одной из улиц в 2006 году. Но 18 марта 2020 года эта улица постановлением администрации Екатеринбурга вдруг оказалась названа в честь академика Василия Парина.

Заварилась вся каша с переименованием из-за пары слов. В декабре 2018 года СМИ написали о присвоении одной из остановок имени академика Тимофеева-Ресовского. Но дело в том, что Тимофеев-Ресовский в свое время так и не был принят в Академию наук СССР, да и в проектной документации везде значится просто улица Тимофеева-Ресовского. Оказалось, что источник ошибки – постановление администрации города.

– В общепринятой официальной номенклатуре званием "академик" без указания конкретных академий называют только тех, кто являются действительными членами национальных государственных академий наук, – объясняет сотрудник Института экологии растений и животных Нина Садыкова. – Но в СССР Тимофеева-Ресовского в академики не принимали, и сам он на это не претендовал. Это было время "лысенковщины" и разгрома советской генетики. У Тимофеева-Ресовского не могло быть ничего общего с академиками того времени, такими как Лысенко и Презент. Это значило бы встать на одну доску с теми, кто обрек на смерть Николая Вавилова.

Однако комиссия по топонимическим наименованиям Екатеринбурга убрать из названия остановки слово "академик" отказалась.

– Когда мне пришел ответ, что комиссия не нашла оснований, чтобы убрать слово "академик", я сделала пост в Facebook, – рассказывает Садыкова. – Я объяснила, почему слово "академик" является ошибкой, хотя он и был почетным членом нескольких академий, но действительным членом он был только немецкой "Леопольдины". Это в высшей степени уважаемое научное объединение, но Тимофеев-Ресовский вступил в нее в 1940 году, когда Германия, вместе со своими национальными академиями, была под властью Гитлера. Про это был один абзац, а вообще там был большой текст, насколько Тимофеев-Ресовский достойный человек, и почему он не мог быть принят в Российскую академию наук.

Именно абзац про членство ученого в немецкой академии наук во времена Гитлера разошелся по екатеринбургским СМИ. В заголовках говорилось про "нацистское звание" и "измену родине".

– Теперь мне шлют ссылки на публикации, где меня называют инициатором переименования улицы имени Тимофеева-Ресовского, – говорит Нина Садыкова. – Это несправедливо. В нашем институте его чтут как отца-основателя. Боже упаси, я ничего не говорила о "нацистском" звании! Это "испорченный телефон", одни СМИ перепечатывают у других, каждый раз урезая и редактируя мою цитату, и через несколько перепечаток появляется "нацистский академик". Это случилось именно в СМИ, в заголовках, как кликбейт! Это кошмар, когда пишешь одно, а пересказывают с точностью до наоборот.

– Ученого как будто спустя семьдесят лет снова осудили сталинским "судом чести", – подводит итог поднявшейся дискуссии Сергей Куликов. Под петицией против переименования улицы Тимофеева-Ресовского, которую он разместил на Change.org, подписались более 1600 человек.

Председатель комиссии по топонимике, директор музея истории Екатеринбурга Сергей Каменский предложил компромисс:

– Юридически никакого переименования не было. Это была скорее техническая история, когда сначала называются остановки, а потом улицы. В последнее время в комиссию поступило много обращений, связанных с увековечиванием имени академика Парина. Когда выяснилось, что в наименовании остановки Тимофеева-Ресовского допущена ошибка, самым разумным мы посчитали поменять название вообще, потому что в этом случае автоматически меняется название остановок, мы избавляемся от необходимости объяснять, почему мы убрали из названия слово "академик" и спокойно называем другую улицу в честь Тимофеева-Ресовского. И вопрос исчерпан!

Администрация Екатеринбурга в своих ответах Сергею Куликову подтверждает эту версию и говорит о готовности рассмотреть вопрос увековечивания памяти Тимофеева-Ресовского в названии новой улицы, если поступит соответствующая инициатива. Таковая поступила от Русского географического общества.

– Функция топонимики, в том числе, в том, чтобы люди узнавали новые заслуженные имена, – говорит Сергей Каменский. – В данном случае как раз и возникла такая ситуация, когда большое количество людей узнало про Тимофеева-Ресовского. Это очень интересная и прямо классическая русская фигура, со сложной судьбой, и это, наверное, скорее хорошо, что теперь какое-то количество материалов об этом вышло. Если Главархитектура подберет подходящий объект, то мы вскоре сможем присвоить имя Тимофеева-Ресовского другой улице. Я надеюсь, что это случится на ближайшем заседании комиссии, как только мы выйдем с карантина, в крайнем случае – через одно заседание. В течение лета решим, это точно!

25 мая в Русское географическое общество пришел ответ, что Департаментом общественных связей администрации Екатеринбурга уже подыскивается подходящая улица в микрорайоне Академический, в отношении которой возможно рассмотреть вопрос о присвоении наименования "Николая Тимофеева-Ресовского". В ответе отдельно подчеркивается, что никаких информационных материалов, порочащих Тимофеева-Ресовского, на сайте администрации города не размещалось.