В детстве ребенка пугают: если он будет плохо себя вести, его отдадут вон тому дяде в пальто или вот этому милиционеру в синем кителе. В школе хулиганам грозят постановкой на учет в, как называют в народе, "детскую комнату милиции" (хотя и милиции давно нет, и детские комнаты упразднены). Подростков стращают вообще всем подряд, от полиции до воспитательной колонии. Испугать взрослого и вовсе ничего не стоит – выговор, штраф, увольнение, арест, тюрьма.
Нас с детства приучают следовать правилам, попутно убеждая в том, что их соблюдение – гарантия благополучия и стабильности: хорошо учись – и поступишь в вуз, делай, что говорят, – и будешь жить хорошо, не нарушай закон – и полиция будет тебя беречь, плати налоги – и государство о тебе позаботится. Если человек противится правилам, к нему применяются репрессивные меры: нарушил – получи. А если не противится, то ему вроде как не о чем беспокоиться: выполняй свои обязанности, пользуйся правами и горя не знай.
Так должно быть по закону, но в России не так.
Главный документ, который указывает человеку на его права и обязанности, – Конституция. Конституция создает для всех ветвей власти жесткие установки, которые ограничивают полномочия президента, парламента, судей. Конституция указывает на то, что обязанности есть не только у граждан, но и у власти, что у людей, обладающих властью, есть пределы, за которые они не могут переступить, не нарушив права других. Например, Конституция гарантирует гражданам право свободно передвигаться (ст. 57), если в стране не действует особый режим. Это значит, что нельзя по щелчку запереть дома полстраны и назначать штрафы тем, кто ослушался. Конституция гарантирует гражданам право собираться мирно и без оружия (ст. 31), право на свободу слова и мысли (ст. 29), право на медицинскую помощь (ст. 19) и достойные и безопасные условия труда (ст. 37), на справедливое судебное разбирательство и судебную защиту (ст. 46). Это значит, что сотрудники полиции не имеют полномочий задерживать человека, который проводит одиночный пикет, и разгонять мирный протест; целый ряд управлений и ведомств обязан обеспечивать врачей всем необходимым, чтобы те могли оказывать медицинскую помощь в условиях любой пандемии, будь то коронавирус или птичий грипп; сотрудники суда и ФСИН должны обеспечивать присутствие обвиняемого на судебном заседании (в крайнем случае, по видеосвязи) и допуск адвоката в здание суда.
Эти права нарушались и до пандемии, но не все сразу, постепенно и в разных городах, масштаб нарушений для людей, которые не следят за этим целенаправленно, был не очень заметен. И именно пандемия сделала так, что системность нарушений стала очевидна большой части населения России. Гражданам выписывают штрафы за несуществующее нарушение несуществующего режима, протестующих "винтят" на улицах, медикам запрещают говорить о нехватке медикаментов и средств защиты, фиксируются случаи, когда заключенным не позволяли участвовать в судебном заседании даже по видеосвязи. Всё это делается со ссылкой на особый режим, в котором нет обычных правил, но одни люди обязаны гулять по пропуску, в то время как другим позволено всё.
Так происходит не потому, что люди, наделенные властью, не знают правил или в их детстве и юношестве не было "правового" шантажа, напротив: знают – и знают, что должны соблюдать закон практически с остервенением. Но знать – это одно, а делать – совсем другое.
Многие нарушения прав воспринимаются просто как родимые пятна на коже
Безусловно, конституционные права человека в России нарушались всегда – независимо от того, насколько этот человек следовал правилам, пальто того, кто наделен властью, всегда оказывалось более белым. Последних общество, конечно, немного журило, но в целом ничего принципиально не менялось. Не менялось, потому что сотрудники полиции, судьи, чиновники, депутаты, мэры, губернаторы, министры, президент – все они сначала выходили за рамки постепенно, как бы срезая незначительный краешек прав, принадлежащих не им.
Сегодня в России цветет пышным цветом коррупция, но это никого не удивляет, потому что воспринимается как что-то от России неотделимое. Фальсификация выборов – данность для общества, протесты против фальсификации – неприятная данность для власть имущих. Тюрьма за пост в социальных сетях (ст. 282 УК, экстремизм) стала чудовищной практикой, давно вшитой в реальность. Тюрьма за мирный протест (212.1 УК, неоднократное нарушение порядка проведения массовых мероприятий) – норма, с которой борются лучшие юристы страны, но и к ней уже начинают привыкать. В больницах не хватает лекарств – да всегда так было, в тюрьмах еда с червями – тоже всегда было. Внимание на это обращают только люди, работающие в этой сфере, не более.
Всё это случилось не в один миг, постепенно. И сегодня многие нарушения прав воспринимаются просто как родимые пятна на уже не самой белой коже, не более. Но очень скоро людям у власти надоело стряхивать крошки со своих пальто и замывать пятна на рукавах, они обнаружили, что у них этих пальто целый шкаф, и одно белее другого. Проще говоря, не хочешь следовать правилам – перепиши их. Так в том числе появилась поправка в Конституцию – память предков, передавшая веру в Бога, государство, которое несет ответственность за воспитание детей, и еще много увлекательного, но главное – "обнуление" сроков президентства Владимира Путина.
Выборы превратились в такой фарс, что их несостоятельность очевидна даже людям, которые "вне политики". Так что почему бы не обнулить сроки, раз все и так всё понимают? Ясно, что даже на изо всех сил сфальсифицированных выборах правящей партии всё труднее удерживать свои позиции, так зачем искушать судьбу?
Тема обнуления обсуждалась и до (необъявленного) карантина, а вот что мы увидели, находясь уже в режиме самоизоляции. Врачи говорят о низкой оплате труда – их вызывают в полицию, журналисты рассказывают об эпидемии коронавируса в тюрьмах – против них возбуждают уголовное дело за фейк (хотя все прекрасно знают, что это не фейк). Введен пропускной режим, москвичей пытаются заставить гулять по расписанию и носить в кармане документы, подтверждающие регистрацию по определённому адресу. Надеяться на надёжность системы госпорталов, которые забирает себе все больше информации о гражданах, не приходится, и когда эти данные окажутся в свободном доступе, вероятно, вопрос времени.
Правила сегодня приобретают всё большее значение не для граждан (они поняли, что их в любом случае не берегут ни полиция, ни государство), а для власть имущих. Им правила сегодня нужны как никогда, они поняли, что могут двигать эти правила, как стулья, а если понадобится, выбивать эти стулья прямо из-под людей. И дело здесь не в "лазейках" и белых пятнах в законах, а в том, какую реакцию встречают нарушения со стороны власти в обществе.
Пандемия – лечебное для системы время, когда она оправдывает и свои действия, и своё бездействие вирусом. Женщину бьет сожитель – пусть она терпит до окончания режима самоизоляции. В это же время правоохранители арестовывают сначала правозащитника Владимира Воронцова, а потом задерживают журналистов, вышедших на одиночные (разрешённые законом!) пикеты в его поддержку, а потом "винтят" и тех, кто вышел в поддержку журналистов.
В условиях пандемии граждане всё сильнее ощущают, как много им нельзя: нельзя говорить про коронавирус, про нехватку медицинского оборудования, про фальсификации на выборах, про нарушение прав, про угрозы со стороны силовиков, про пытки – нельзя говорить, нельзя выходить, нельзя проявлять солидарность.
Зато, несмотря на карантин, голосование за поправки в Конституцию назначили на 1 июля. При этом председатель Центральной избирательной комиссии Элла Памфилова предложила разрешить гражданам голосовать в течение семи дней. Как при этом можно будет непрерывно осуществлять контроль за процедурой голосования, никто не уточняет. Ну и да, эпидемиологи не прочили окончание пандемии раньше осени, но и Путин, и Роспотребнадзор говорят об улучшении ситуации – нехватка мест в больницах, непонятный алгоритм учета смертности людей с коронавирусом – всё это, безусловно, свидетельствует о резком улучшении ситуации в стране. Так видят там, наверху. А вот у обычных жителей России перед глазами другая картина. Никого не вытащат из нищеты выплаченные МРОТ или 5000 рублей на одного ребенка. Обещанные президентом беспроцентные кредиты банки предоставляют далеко не всем пострадавшим предпринимателям. Многие потеряли работу, кто-то задыхается дома от кашля, потому что в больнице для него нет места. О том, что происходит в закрытых системах, тюрьме и армии, неизвестно почти ничего.
Страшно подумать, какой немыслимой должна быть агитация, чтобы психологически измученные люди в экономически разбитой стране пошли 1 июля на избирательный участок/придомовой участок/в интернет/на почту или куда там надо будет идти – и проголосовали за сохранение власти, притом что государство не сказать что сбилось с ног, пока о них заботилось. Одна надежда, в общем, на семидневное голосование и фабрику по пошиву белых пальто.
Светлана Осипова – московский журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
