Уже три года украинские следователи не могут довести до конца дело об убийстве бывшего депутата Госдумы России Дениса Вороненкова, застреленного в Киеве 23 марта 2017 года. После завершения очередной реформы системы правоохранительных органов Украины дело было передано из прокуратуры в Шевченковский отдел Национальной полиции. Здесь пока подробности не комментируют – видимо, с делом еще не ознакомились. Тем не менее за последние три года с момента убийства с главного подозреваемого, который в деле фигурировал как заказчик, были сняты подозрения, после того как в его оправдание выступила в суде вдова Вороненкова, оперная певица и в прошлом депутат Госдумы от партии "Единая Россия" Мария Максакова, переехавшая в Киев в 2017 году.
Организатором убийства Генпрокуратура Украины называет криминального авторитета из Харькова Юрия Василенко. Он находится в розыске, а возможно, убит, хотя официальных подтверждений этому нет. Василенко якобы выполнял задание Владимира Тюрина, бывшего гражданского супруга Марии Максаковой, с которым у нее двое общих детей. В некоторых публикациях Тюрина называют вором в законе. Его имя есть в списке Управления по контролю за иностранными активами США – за участие в межнациональных преступных организациях. Ранее Тюрин подозревался в отмывании российских денег в Испании и был объявлен в международный розыск, но Россия отказалась его выдавать. Обвинения в заказе убийства Вороненкова с Тюрина были сняты после показаний, которые Максакова дала в украинском суде, рассматривавшем дело Александра Лося и Ярослава Тарасенко, подозреваемых в причастности к убийству бывшего депутата Госдумы в Киеве. Оба они находятся под стражей и свою вину отрицают, а их адвокаты настаивают: у следствия нет убедительных доказательств, что именно Лось и Тарасенко участвовали в слежке за Денисом Вороненковым накануне убийства.
В 2017 году тогда генпрокурор Украины Юрий Луценко заявлял, что Тюрин связан с ФСБ, а его мотивом был в том числе факт показаний Вороненкова по делу о присутствии российских войск в Украине и госизмене бывшего президента Украины Виктора Януковича.
Но вдова Вороненкова Мария Максакова считает, что убийство мог организовать Денис Панаитов, бывший сотрудник Следственного комитета России, который якобы хотел завладеть квартирой певицы в Москве: после переезда в Киев Максакова и Вороненков поселились в апартаментах, принадлежащих сестре Панаитова, и незадолго до убийства Вороненкова занимались оформлением обмена московской квартиры на киевскую. Сделка так и не была завершена. Сейчас в Украине заведено уголовное дело о мошенничестве в связи с тем, что киевская квартира была переписана на третьих лиц, а в России продолжается суд по иску Максаковой о возврате ей недвижимого имущества, за которое она не получила средств. Максакова считает, что мотивом Панаитова было желание завладеть элитной недвижимостью в обоих городах и что жертвой его злого замысла могла быть в том числе она.
– Прошло три года с момента смерти вашего мужа. И уже полгода, как сообщают украинские СМИ, дело неподвижно лежит в Шевченковском отделе Национальной полиции, оно передано из прокуратуры. Как вы оцениваете те версии, которые в деле представлены как наиболее вероятные, в качестве причины убийства?
– Начнем с того, что дело действительно лежит в Шевченковском отделе полиции, но я бы не стала говорить, что неподвижно, потому что оно туда попало сравнительно недавно. Я пока не знаю фамилию следователя, я с ним еще не общалась и не могу сказать ничего по этому поводу. Они, вероятнее всего, сами знакомятся с этим массивом. Моя позиция по поводу всего того, что происходило в рамках следствия, очень сильно изменилась, как вы, наверное, заметили.
– Да, и я хотела бы узнать почему?
– Здесь надо разделить на несколько этапов. Лично я не подвергаю никаким сомнениям все, что касается следствия, когда оно действовало совместно со всеми силовыми структурами Украины и вышло на след. Более того, очевидной является цепочка вплоть до Василенко. Я согласна с той версией, которая изначально была у прокуратуры. Однако давайте посчитаем просто, что произошло с тех пор. Павел Паршов – киллер – умер в тот же день в больнице. Дальше произошел взрыв машины Шаповала – он погиб (полковник украинской разведки Максим Шаповал якобы был начальником сотрудника, который занимался охраной Дениса Вороненкова, однако официального подтверждения этому нет. – Прим. РС). Потом был расстрелян в Харькове Аксельрод (предприниматель, который якобы помог Тюрину познакомиться с Василенко. – Прим. РС). Потом без вести пропал Левенец (один из исполнителей убийства Вороненкова, находится в розыске. – Прим. РС). Далее при попытке похищения Василенко его тоже убили (официальных подтверждений убийства нет. – Прим. РС). Потом в Харькове совершенно безобразным образом расстреляли Бороха (Генпрокуратура Украины заявила, что его показания не являются ключевыми. – Прим. РС). И завершает этот список на данный момент убитый адвокат Пархоменко (защищал Александра Лося, подозреваемого в причастности к убийству. – Прим. РС). Есть его интервью о том, что Борох будет давать показания в суде, и затем Пархоменко и Бороха расстреляли. То есть сейчас мы говорим о том, что, помимо Дениса, погибли еще семь граждан Украины.
Пока шло следствие, я была с ним совершенно согласна. Более того, я считаю, что это были совершенно выдающиеся шаги по раскрытию, вплоть до Василенко. Совершенно очевидно, что следствие шло по правильному следу, потому что кто же потом всех названных мной людей зачищал? Но дальше следствие выстроило гипотезу, согласно которой Василенко получил заказ от Тюрина, и это для меня была очень мучительная информация, с которой мне приходилось как-то жить. Я действительно верила им, потому что все, что они раскрыли, вплоть до Василенко, не вызывало никаких сомнений. Наоборот, я считала, что это совершенно самоотверженная работа, ведь когда они шли на задержания, каждый раз были перестрелки. Я поверила, сравнительно мало требуя убойных доказательств, потому что мне много говорилось о том, что я сама все пойму, ознакомившись с материалами дела. К сожалению, когда я пришла на ознакомление, – прошло уже полтора года с момента убийства – я с ужасом поняла, что все это время я напрасно публично обвиняла Тюрина. Там нет доказательств его общения с Василенко, нет доказательств заказа как такового. Но есть другие вещи, которые очень сильно меня настораживают в связи со всем этим. Есть человек, по фамилии Панаитов, он провел квартирную аферу, чтобы лишить меня квартиры в Москва-Сити, и сейчас мы, кстати, выиграли кассацию, наше дело перешло обратно в апелляцию, решение предыдущей апелляции было отменено, то есть эта квартира по-прежнему находится в судебном разбирательстве, и, вполне вероятно, мне удастся доказать свою правоту.
Но тут возникает вопрос. Случайным образом как будто бы в средства массовой информации слилась пленка, которая была сделана с моего согласия и по решению суда в рамках расследования, когда Панаитов дважды приходил ко мне домой. Это происходило в рамках негласных следственных действий, о которых я вынуждена была молчать из-за тайны следствия. Было записано два разговора: один – вечером, а другой на следующий день с утра. Каким-то образом тот разговор, который был на следующий день с утра, вдруг стал достоянием общественности, потому что его опубликовал портал "Страна.ua". Сейчас это отчасти помогает мне бороться в российском суде за квартиру, потому что там он это все говорит сам, от первого лица. Это известные факты, следствие знало это с самого начала. Записали и разговор, который был накануне, но его не постигла счастливая судьба утреннего разговора, он почему-то в прессу не попал. А там он рассказывает о том, что он друг Качура, о том, что Качур его познакомил с Вороненковым, о том, что он, между прочим, точно так же прекрасно общается с Тюриным, и тот тоже с ним знаком (о деле рейдерского захвата здания в центре Москвы российские СМИ писали после отъезда Вороненкова в Украину: якобы он нашел покупателя на здание, которое было продано в отсутствие хозяина другому собственнику по заниженной цене. Этим покупателем был предприниматель Виталий Качур, осужденный за участие в мошеннической схеме на срок 4 года и 2 месяца. Несмотря на то, что свидетели по этому делу указывали на причастность к нему Вороненкова, Генпрокуратура РФ дважды не позволила лишить депутата неприкосновенности. Отъезд Вороненкова в Украину совпал с окончанием его полномочий, так как он повторно не выиграл выборы в Госдуму. – Прим. РС).
Уж если следствие настаивало на версии заказа со стороны Тюрина, тогда прямым делом надо было допросить Панаитова, на чем я настаивала несколько раз. Притом они меня спрашивали: "Ну хорошо, мы его допросим. И отпустим". Я говорю: "Как это возможно? Мы живем в его квартире, в тот момент она еще принадлежала его сестре, он за нами круглосуточно следил: мы поняли, что камеры наружного наблюдения передают о нас куда-то информацию. Он нас изначально уговорил переехать в Украину. Выяснилось, что он общается и с тем, кого вы считаете заказчиком". То есть в любом случае это связующее звено, так или иначе. Ну, как это может быть, что он не был допрошен? И они, более того, знали его передвижения, видели, куда он едет, и когда он пересекал границу, дважды дали ему спокойно уехать (руководитель следственной группы Павел Кононенко тогда заявил, что Максакова оговорила Панаитова из-за спора о квартире. – Прим. РС).
– Вы назвали семь человек, которые были убиты после того, как застрелили вашего мужа. Какое отношение имеет к убийству харьковский предприниматель Эдуард Аксельрод?
– Если вы посмотрите материалы дела, вы там найдете упоминания об этом – может быть, это не вошло в материалы, доступные общественности. Аксельрод с точки зрения следствия наблюдал за происходящим. Он находился там в день убийства, вроде как за несколько часов до произошедшего прошелся по всем местам. Как считало в тот момент следствие, он дал какие-то свои указания. Но потом, возможно, – я не могу этого утверждать, но есть такая точка зрения – он пошел на сотрудничество и стал рассказывать, откуда вообще всплыла вся эта версия.
– А Шаповал?
– А вот Шаповал – это точка зрения российских СМИ. Потому что Шаповал назначал мужу охрану. Шаповал был тот человек, который знал все, что происходит вокруг Вороненкова, и ему непосредственно докладывали все, кто работал каждый раз на смене.
– Вы подозреваете, что Шаповал как-то связан со спецслужбами России, раз его убили?
– Наоборот, упаси бог, я считаю, что от внимания Шаповала, возможно, не ускользнули какие-то детали, которые были нежелательны для тех, кто на самом деле стоит за этим преступлением.
– Почему, по вашему мнению, Денис Панаитов был тот человек, который мог совершить убийство?
– Я с самого начала, как только это произошло, когда ко мне пришел следователь, рассказала историю про квартиру, что есть ситуация с Панаитовым. Они сразу очень насторожились, потому что вся сделка была построена на доверии, их это очень обеспокоило. И в суде я вернулась к своим первым показаниям, а не дала новые. То есть я не меняла своих показаний, а просто в суде озвучила те показания в отношении Панаитова, которые я давала с самого начала. Потому что больше всего меня насторожило то, что Панаитов, приехав в Киев через две недели после произошедшего, стал убеждать меня в том, что это сделал Тюрин. Это первый раз я услышала от Панаитова, и меня это дико удивило. Он стал меня настраивать на то, чтобы я непременно давала показания против Тюрина, потому что таким образом смогла бы обезопасить себя, так как с точки зрения Панаитова именно Тюрин хотел убить, и возможно, нас двоих. Что и было полностью отражено на записях, которые велись в рамках следствия, и естественно, что прокуратура и все следователи были ознакомлены с этой точкой зрения Панаитова. Дальше происходит то, что следствие по какой-то причине тоже начинает вдруг утверждать, что это сделал Тюрин. Я не то чтобы изменила показания, я подтвердила свои первоначальные показания, потому что меня душило то, что я говорю следователям одно, а в деле в итоге совершенно другое. Они меня много раз допрашивали конкретно по Тюрину: был ли конфликт, ненавидел ли и так далее, разного рода вопросы. Действительно, в феврале был конфликт, но конфликт был из-за того, что Тюрин хотел забрать нашего общего сына Илью из Суворовского училища, а я сопротивлялась. Конфликт возник и закончился, потому что я уступила ему, и он забрал ребенка. Даже если исходить из того, что он был недоволен влиянием меня или Вороненкова на воспитание детей, он получил детей в свое полное ведение, и уже не о чем было говорить. Если бы были доказательства вины Тюрина, поверьте мне, я бы смирилась с этим, и я бы, естественно, считала, что справедливость гораздо важнее всего остального.
– Если взять во внимание версию с Панаитовым, что он имел мотив для убийства, вы же после убийства супруга остались живы и имели возможность сопротивляться, обращаться в суды.
– Безусловно, квартира за два миллиона – это мотив. Безусловно, для Панаитова оптимальным вариантом было бы, если бы на встречу пришли мы вместе, потому что в таком случае, если бы были убиты мы оба, как и должно было быть, ведь на эту встречу я не пошла совершенно случайно, тогда, соответственно, не только никто бы не вспомнил про эту квартиру, но ни у кого даже не возникло бы исковых требований к ней. И это я говорю как довод. Но при этом я с самого начала говорила следствию, что меня больше всего настораживает то, что мне, к сожалению, не говорил Вороненков и сказал почему-то попавший под запись Панаитов, что потом, естественно, подтвердилось из других источников много раз, что это именно Качур познакомил Вороненкова с Панаитовым. Качур, который оговорил Вороненкова, Качур, который сидел в тюрьме, Качур, который давал показания против Вороненкова, и благодаря показаниям Качура удалось сфабриковать дело о мошенничестве. Это именно Качур. И вот этот Качур оказался близким другом Панаитова. Панаитов, оказывается, рассказывал Вороненкову, что он с ним не общается, не согласен и вообще полностью на стороне Вороненкова. Но есть совершенно другие основания полагать, что это не соответствует действительности. Было следствие, которое велось в Российской Федерации, полностью основанное на показаниях Качура, и надо сказать, что пока Качур по УДО не вышел из тюрьмы, Панаитов не наступал настолько активно. Он говорил, что он потом когда-нибудь со мной рассчитается. Как только освободился Качур, его риторика резко изменилась: он сказал, что он мне вообще ничего не должен. Дальше истории известная.
– Денис Панаитов – бывший сотрудник Следственного комитета. Вы выступали по НТВ в программе, посвященной вашему спору, и в эфире обратились к главе Следственного комитета Бастрыкину с просьбой помочь вам в расследовании…
– В этом нет никакой логической нестыковки. Наоборот, он же был по нереабилитирующим обстоятельствам оттуда изгнан. Я не могу вам точно сказать, я здесь не большой специалист, но его оттуда уволили со скандалом. Он был на слуху со своим поведением, пока он там был главой отдела. Причем, заметьте, Одинцовского, и вы понимаете прекрасно, что к этому району относится все Рублевское шоссе.
– Когда ваш муж погиб, вы говорили, а также следствие заявляло о том, что к этому преступлению могла иметь отношение ФСБ. Вы прослеживаете только линию с квартирой или видите в том числе политические мотивы?
– Я говорила и буду говорить: сам Вороненков много раз и мне, и в средствах массовой информации говорил о том, какие конкретно сотрудники Федеральной службы безопасности Российской Федерации фабрикуют против него дела, его преследуют и всячески, как он в тот момент говорил, выдавливают его из страны. Он видел в них своих оппонентов и врагов. Я не могу сказать, я не знакома с ними, я их не знаю, но он так считал. Если он так считал, то, скорее всего, это информация, которая требует пристального внимания следствия.
– А вы разделяли взгляды вашего супруга после переезда в Украину?
– Дело в том, что мой супруг перешел в оппозицию все-таки в момент своего переезда в Украину. Это я там со всеми с ними боролась, это я там наживала себе врагов, это я не давала безобразным волчьим законам стать частью законодательства Российской Федерации, я боролась с ними, как могла. Я не голосовала по "Диме Яковлеву", я не голосовала по Крыму, и все это прекрасно знали, что моей карточкой воспользовались. Хотя я даже доверенность на это не давала. Я не голосовала по "пакету Яровой" и так далее. Моя позиция не менялась, я всегда себя так вела. Я, например, просто к слову, почему себя хорошо чувствую в Украине, потому что все прекрасно знают, что я не голосовала за аннексию, и все прекрасно знают, при каких обстоятельствах я точно не могла находиться не то что в Думе, а находиться даже в Российской Федерации, я на три недели уехала в Таиланд.
– А почему вы согласились выступить на российских телеканалах, особенно на телеканале НТВ, который, в общем, довольно критически относится к Украине, участвовал в пропагандистской кампании, которая была в 2014 году? И в том сюжете, который был снят с вашим участием, довольно много критики звучало в адрес бывшего генпрокурора Украины Юрия Луценко – в закадровом тексте на этом постоянно делался акцент. Почему вы решили именно на российском телевидении рассказать свою историю?
– На данный момент именно в российских судах есть продвижение по поводу аферы Панаитова. Я вам хочу сказать, что если даже НТВ в рамках своих политических ток-шоу, как и все российское телевидение, поддерживает генеральную линию Кремля, то что касается информационного сопровождения моей истории, это не так. В других программах доминантной точкой зрения была следующая: они понимали, что я человек достаточно известный и резонансный, и это все довольно долго будет принимать внимание, поэтому они решили, что морально-этические качества жертвы таковы, что она не имеет права на полноценное, всестороннее и справедливое расследование… То есть они решили, что, если они очернят персону Вороненкова, чем они и занимались 2,5 года, то повлияют на мнение обывателя… И в этом, кстати, им помогала вся семья, собственная мать Вороненкова гастролировала по всем ток-шоу, преследовала меня по миру: ей даже оплачивали турне, чтобы носиться за мной, концерт был в Риге, они и туда приезжали. В общем, их позиция выражалась в том, что, раз он такой плохой, то чего вообще о нем говорить, убили и убили. Вот в чем проблема. Там основная проблема в том, что они хотели политизировать этот процесс и не расследовать даже то, что я туда направляла. Вы хотите сейчас сказать, что если эта телекомпания в тот момент поддерживала, как и все российское телевидение, точку зрения Кремля, то я не должна была выступать там и сотрудничать, даже несмотря на то, что они проливают свет там, где все остальные отказываются? То есть, с вашей точки зрения, мне должна быть важнее политическая позиция, чем честное расследование по поводу убийства моего мужа? Я должна сейчас сказать: ах так, вы такие-сякие, и ладно, тут никто ничего расследовать не будет, убили и убили, и все, так я должна себя вести?
– Нет, я просто задаю вопрос…
– Мне просто интересна ваша логика, мне от вашего вопроса стало неприятно. То есть вы считаете, что я должна побояться выходить на российские эфиры в связи с тем, что они поддерживали аннексию Крыма? Так я же не поддерживала! Моя цель – чтобы расследование было доведено до логического завершения! Я хочу, чтобы хотя бы был допрошен этот Панаитов. Я не утверждаю, что на этом цепочка оборвется, я не утверждаю это, потому что я даже слышала от следователей: "А вы докажите, что Василенко общался с Панаитовым, тогда мы будем писать его, а не Тюрина в этих бумагах". То есть я должна доказать. То есть я должна искать какие-то биллинги или что я еще должна делать? Я и так могу сказать, что эти люди между собой знакомы, это известно. Панаитов знаком с Качуром, осталось полпинка еще – посмотреть, когда и где они пересекались с Василенко. Это я должна делать?
– Что бы вы хотели, чтобы сделало украинское следствие, чтобы это дело было полностью расследовано?
– Я бы хотела, безусловно, я возлагаю на это огромные надежды, что если в деле и были, так скажем, политически ангажированные элементы, никто не мешает скинуть все лишнее и делать выводы на основании фактов. Но я хочу, чтобы это было доведено до конца, чтобы мы дошли хотя бы до предельного звена. Сейчас заместителем министра внутренних дел является Антон Геращенко – единственный в то время действующий украинский политик, который нашел в себе мужество прийти на похороны моего мужа. Я надеюсь, что это тоже сыграет роль в расследовании.
Время, безусловно, упущено, потому что кто заговорит? С того света нам никто уже ничего не скажет. Это раз. А второе, – ангажированность и политизированность процесса возникла, потому что это сказал Луценко. У него была еще боковая версия, что якобы сын Тюрина приезжал на встречу со Святославом Михайловичем Пискуном, все его знаем, бывший генпрокурор Украины (Святослав Пискун был генпрокурором Украины с 2002 по 2007 год, а затем стал депутатом Верховной рады от Партии регионов. – Прим. РС). У Пискуна был дом в Крыму, который он хотел продать Тюрину, а Тюрин действительно в этом доме несколько лет отдыхал с детьми. И сын встречался с Пискуном на тему покупки этого дома, но они не сошлись в цене, и на этом все закончилось. Естественно, никаких денег он не привозил, понятно, у них были просто переговоры. Так вот, за эту встречу почему-то зацепилось украинское следствие. И Пискун пришел туда к ним и сказал: "Что вы делаете? Я дам показания. Я вам могу объяснить, зачем и почему я встречался с Дмитрием Тюриным, никакого отношения это не имеет к тому, что произошло в дальнейшем с Вороненковым".
– Украинские СМИ писали, что следователи предлагали вам дать показания против Януковича после гибели вашего мужа. Так ли это? И какое решение вы приняли?
– А что я могу рассказать о Януковиче, которого я не знаю? Я даже с Вороненковым, может быть, и могла бы это обсуждать, если бы любила это, но я люблю петь, я петь хочу, мне оперная сцена нравится, и я никогда не копалась в этом. Я знаю, что у него действительно были какие-то очень важные, очень серьезные доказательства того, что у этих людей существовал нелегальный бизнес.
– А вы что-то знали об этом?
– В том-то все и дело, что никогда не интересовалась. Я вообще не думала, что мне придется оказаться в ситуации, которая возникла. Я, в отличие от всех его родственников, от людей, которые являются кратковременными попутчиками и сбегают, как только история начинает казаться им слишком опасной, просто не могу уйти с поля боя, я не могу дезертировать, не могу предать его память. Мне не доставляет никакого удовольствия копаться во всем этом, понимаете, но я не могу развернуться и сделать вид, что этого не было. Я не могу потом смотреть в глаза своему взрослеющему сыну и объяснять, что я ничего не делала.
– Собираетесь ли вы оставаться в Украине в ближайшее время или вы все-таки хотели бы вернуться в Россию? Как вы планируете свою жизнь дальше?
– Я давно живу и собираюсь жить в Украине, это, по-моему, очевидно.
– Но вы говорили, что все-таки вас привели в Украину жизненные обстоятельства, почему вы решили остаться?
– Обстоятельства, возможно, меня и привели, но моя биография позволяла мне остаться в Украине, а еще моя позиция. Основатель династии Максаковых, Максимилиан Карлович Максаков, 150 лет назад родился в Черновцах, это Украина, и уехал он в 16–17-летнем возрасте. Я ношу его фамилию, и это фамилия, которая была творческим псевдонимом моего дедушки Максимилиана Шварца. Поэтому меня гораздо больше связывает с Украиной, чем, может быть, кому-то издалека может показаться, – говорит Мария Максакова.
Оперная певица Мария Максакова была депутатом Госдумы от партии "Единая Россия", а ее супруг Денис Вороненков – от КПРФ. В октябре 2016 года пара переехала в Киев, где Вороненков дал показания по делу о госизмене экс-президента Украины Виктора Януковича. Вместе с Ильей Пономаревым, он был одним из ключевых свидетелей. В декабре 2016 года стало известно о том, что Вороненков получил гражданство Украины, так как в стране у него проживали близкие родственники. До переезда в Киев депутат поддерживал аннексию Крыма, хотя после отъезда из России утверждал, что его карточкой воспользовались и в момент голосования он не присутствовал в зале заседаний. Вороненков был застрелен в Киеве 23 марта 2017 года Павлом Паршовым, которого убил на месте охранник. Суд пока не вынес решения по делу об убийстве и не подтвердил доводы следствия о заказчике преступления.
