ТАСС по согласованию с Кремлем заморозил проект "20 вопросов Владимиру Путину". Серии выходили одна за другой с конца февраля. Оставалось досмотреть всего три. И вдруг – остановка. Якобы в связи с меняющимися обстоятельствами. Но эти обстоятельства не помешали показать серию "Владимир Путин об образе царя и планах после 2024 года", хотя записана она была до того, как в эти планы были вписаны соответствующие поправки в Конституцию. Так что же заставило остановить показ проекта? По устойчивым слухам – Путин в нем не понравился сам себе. Попытаемся разобраться – чем именно? – вместе с телевизионным обозревателем МК Александром Мельманом. политическим аналитиком Глебом Павловским и политтехнологом Виталием Шкляровым.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Информационное агентство ТАСС прервало сериал о Владимире Путине. Но что-то мне подсказывает, что не будет телезрительских мешков с требованиями продолжить его, потому что оборвали на самом интересном месте. Но почему оборвали, почему не показали все 20 серий, а показали только 17, поставили точку, заморозили проект? Сказали, что будет когда-нибудь большой фильм, в который мы включим все остальное. Об этом мы попробуем поговорить. И что же это за сериал такой, который на самом деле не очень понравился в Кремле. С нами Александр Мельман. Да, были такие слухи, они просочились оттуда, из-под этих стен, ковров, что Владимир Путин не понравился сам себе. Он смотрит на себя в этих клипах, 20 очень коротких фрагментов, и как-то ему не очень нравится то, что он сам говорит. Вы верите в такую версию?
Александр Мельман: Путин умный человек, и в принципе по-прежнему я его считаю адекватным, поэтому я думаю, что он так нормально реагирует на то, что он видит. Будь я на его месте, не дай бог, мне бы это тоже не понравилось. Впрочем, в этом смысле я гораздо свободнее, чем Владимир Владимирович. Очевидно, ему нашептали на ушко, что давайте попробуем, насмотрелись Дудя, может быть еще кого-то на YouTube, мы тоже будем такими современными. Действительно сделали картинку очень пристойную, все действительно было неплохо. Нужно было обращаться к другой аудитории, для этого все было задумано. Но задумки были хорошие, на рубль, а удар оказался на копейку. То, что получилось в результате, совсем не получилось, я бы сказал.
Елена Рыковцева: В интернете очень маленькая посещаемость этих клипов, их практически никто не смотрит. Их пытаются раскручивать по телевизору, не думаю, что в телевизоре была очень большая аудитория. На самом деле там есть, конечно, очень любопытные моменты, фрагменты, которые даже позволили сделать предположение, что кремлевская администрация, Дмитрий Песков посоветовали это снять, чтобы прекратили издеваться, прекратили смеяться, прекратили веселиться. С нами на связи Глеб Павловский. Вы можете допустить, исходя из того, что вы увидели, что ему самому могло это не понравиться?
Глеб Павловский: Могу. Люди с очень развитым эго и сформировавшие свой образ в самом себе, постепенно изолируясь от всех остальных, от внешних оценок, они обычно на самом деле не любят смотреть, как они выглядят внешне, чужим глазом. А тут еще интервьюер, который выглядит и ведет себя независимо. Я думаю, что иногда зрителям хотелось бы поменять их местами.
Елена Рыковцева: Никто не спорит, что Путин неглупый человек, и он увидел, что есть еще более неглупый человек, чем он, в этой компании. С нами Виталий Шкляров, политолог. Вы высказывались об этом произведении, об этом проекте. Вы верите в то, что он сам это посмотрел, эти клипы, перемежающиеся треском цифр, каких-то цитат и так далее, и ему что-то здесь не понравилось?
Виталий Шкляров: Гадать, конечно, тяжело на кофейной гуще. Давайте предположим, что ему не понравилось. Тогда почему вышло 17 серий, за три серии до конца остановили это интервью, профессионально сделанное. Посмотрите, там более 30 человек участвовало в продакшене, очень круто сделан сам формат, Андрей как интервьюер прекрасно выполнил свою работу. Мне кажется, что Путин очень верит в то, что он говорит, он, можно сказать, позитивно оценивает все 20 лет своей службы народу. Понятно, что его переубедить невозможно. В этом смысле мне кажется сомнительным, что ему бы это не понравилось. Конечно, Андрей себя ведет достаточно независимо и круто, но сам формат, если мы посмотрим, сделан не для того, чтобы где-то подковырнуть Путина и поймать его на профессиональном знании всех цифр, он их, конечно, до сих пор может легко, как фокусник, доставать из своей памяти и парировать любой аргумент. Но переубедить его не получается возможным. Сам формат сделан для того, техническая сторона, как цифры выскакивают, показать, насколько точно Путин по памяти воспроизводит все данные, они на самом деле подчеркивают его силу, подчеркивают его компетенцию, знания и профессионализм. Поэтому не понравиться ему такой формат не мог. Он производился изначально с одной целью, чтобы показать Путина в определенном ключе. В этом смысле этот фильм, как адвокат дьявола, свою роль выполнил, безусловно.
Елена Рыковцева: Это интервью было сделано в конце февраля, и сразу говорилось, что это такие "консервы", которые могут устаревать. Почему-то именно сейчас было решено, что это действительно "консервы", хотя было очевидно, что на месяц это растягивать невозможно. Но мы сейчас посмотрим фрагменты из последней серии, показанной нам, которая как раз называется "Путин в 2024 году". Хотя эта серия была снята до того, как Валентина Терешкова появилась на свет со своей поправкой, тем не менее ее решили нам продемонстрировать, хотя, казалось бы, и она устарела.
Елена Рыковцева: Потом он еще несколько раз скажет, что как народ решит, я уважаю мнение народа. И тут Ванденко, этот коварный интервьюер, начинает намекать Владимиру Путину, что народ не всегда говорит то, что думает. С этим Владимир Путин категорически не соглашается и просит не путать себя с народом.
Елена Рыковцева: Путин сейчас сказал, что раз народ говорит, что хочет, – значит, он действительно хочет. Простой человек никогда не скажет неправды. Если он проголосовал за меня, значит он действительно меня хотел. Если он пойдет поддержать Конституцию – значит, он этого хочет. Никогда не наврет в лицо, особенно Владимиру Путину, простой человек. Я понимаю, что он хочет в это верить, но вы думаете, что он действительно верит, что все, что они мне говорят хорошего обо мне, – это святой истинный крест и правда?
Глеб Павловский: Это же Путин, который себя написал. Он пишет себя, он себя изобретает. "Что должен говорить Путин?" – думает Путин. Затем он говорит вам, он уже так врос в эту маску, в роль Путина, давно, 20 лет как врос, он не сможет отделить одно от другого. У него появляются простые люди. Но, заметьте, они появляются в ответ на то, в чем он заподозрил атаку интервьюера, он ведь защищается, это защита. Все, что он говорит о простом человеке, выказывает такое же историческое невежество и социологическое невежество, как то, что он говорит о революционерах, которые далеки от народа. Кстати, между прочим, о царях тоже. В одной из этих серий он, который как бы все время предлагает нам вернуться в старые времена, он царя описывает как фельетон, как клоуна: сидит такой человек наверху, ничего не делает, ему снизу кричат "ура", а он сидит и посматривает, сложив руки. Русские цари, при всем моем критическом к ним отношении, так себя не вели. То есть он просто не знает ничего ни о ком из тех, кого он упоминает, ни о простом человеке, ни о царе, ни о революционере.
Елена Рыковцева: Александр, вы когда слушали вашего коллегу Ванденко, когда он говорил о том, что я думаю о своих коллегах, о том, что с ними будет дальше, что будет с моим агентством, если я что-то не то спрошу, вы его хорошо понимаете, вы бы так же, наверное, разговаривали с Владимиром Путиным и давали ему понять, что я не могу сказать вам все, что я о вас думаю, потому что моего главного редактора уволят с работы, а меня отправят подальше?
Александр Мельман: Нет, все-таки журналистика и свобода – это должны быть синонимы.
Елена Рыковцева: Он же не рискнул сказать, что он хочет, чтобы он ушел, хотя он, наверное, этого хочет.
Александр Мельман: Ванденко действительно все-таки журналист ТАСС, государственного агентства, он здесь действовал очень тонко. В этой тонкости, в этой двусмысленности, в этом эзоповом языке интервью как раз Путин и проиграл. Потому что он не был готов вообще в принципе к такого рода ведению интервью господином Ванденко, к такой стилистике. Я не согласен с предыдущим нашим коллегой, с Виталием, который говорит, что у Путина много информации. Он много информации выдает на своих пресс-конференциях, его там хорошо готовят, действительно это выглядит достаточно впечатляюще. Ванденко достал из Путина маленького человека, такого Акакия Акакиевича. По поводу того, что Путин говорит о народе таким образом – это, что называется, последний довод королей, когда нужно уже обращаться к "Уралвагонзаводу", ничего другого не остается. Но это тоже иллюзии, мы по истории знаем, как это происходит. Мы знаем, как, условно говоря, когда началась Первая мировая война, как необычайно популярен был Николай Второй, и что случилось буквально через два-три года с отношением к Николаю Второму. Если и когда Владимир Путин, пойдя на пятый, потом на шестой срок, а потом мы услышим в программе "Время", когда какой-нибудь Кирилл Клейменов скажет, что Владимир Путин отстранен от власти как не справившийся со своей работой, этот народ будет потирать ладошки и смотреть, чем дело дальше закончится, посадят или не посадят нашего Владимира Владимировича. Никто не выйдет за него, как никто не вышел во время распада Советского Союза 19 августа 1991 года. Так что все эти великие люди здесь хорошо проявились. Такой критерий важный, когда человек говорит, что у нас 70% среднего класса – это, извиняюсь, такая глупость и такое незнание того, что происходит в стране, которой он управляет 20 лет, что здесь просто люди охнули, причем и сторонники Путина тоже.
Елена Рыковцева: Я хочу обратить внимание, что он дал очень четкий пас, надо отдать ему должное: а вы хотите, чтобы я ушел?
Александр Мельман: Я могу говорить на свободном Радио Свобода, что я бы объяснил Владимиру Путину, почему он должен уйти. В шкуре Ванденко я не присутствовал. Я вижу, что он действовал очень тонко. По всему было видно, что Ванденко хочет, чтобы он ушел. Прямо он не говорит, но по тому, как он это делает, все понятно.
Елена Рыковцева: В конце концов, он мог сказать, что не хочу, чтобы вы уходили, он этого тоже не сказал, он просто повеселился. Давайте посмотрим сюжет, мы собрали разные мнения об этом проекте.
Елена Рыковцева: Виталий, как профессиональный политтехнолог, верите ли вы в то, что он говорит? Я хочу обратить ваше внимание, как его раздражает Ванденко, он глагол употребляет любопытный: вы сами будете "токовать" или мне дадите? Его раздражает, когда ему подбрасывают уточняющие вопросы. Но, тем не менее, картина такова: вы что, бардак хотите? У нас куча партий, у нас 50 несистемных, 4 в парламенте, они не согласны с решениями "Единой России". Это он верит или играет, что верит? Или он доигрался до того, что стал верить?
Виталий Шкляров: Я сейчас смотрел и подумал: ведь это все делается не просто одним махом, шашкой порубить и поставить в интернет, как Дудь. Это долгий продакшн, безусловно, каждая серия наверняка согласовывалась с Кремлем. Мне почему-то кажется, что это очень удачный формат. Мне кажется, что это как раз была цель Кремля – объяснить людям. За годы у людей собралось много вопросов: почему Зюганов, почему мигалка, что такое свобода. В его понимании это бардак: вы хотите так, как в Украине? Свобода – это бардак. Он не доверяет людям, в этом корень проблемы. Люди не могут избрать Думу. Он, по сути, объясняет это. Я думаю, что они именно этого и хотели – дать подробный ответ не просто в стиле какого-то маразматического Генсека СССР: коммунизм – наше светлое будущее. Нет, он парирует жесткие вопросы, но парирует их искусственно с точки зрения народа, со своей точки зрения. Поэтому для него оппозиция – пожалуйста, 50 неизвестных партий. Есть у нас? Конечно же есть. Что такое бардак – посмотрите на Украину, посмотрите на Францию. Вы хотите, чтобы так же было у нас? В этом смысле он обращается не к Ванденко, он обращается не к либералам, он обращается не к Западу, он обращается к народу, у которого есть те же самые вопросы, он очень популярно им это объясняет со своей точки зрения. Это его роль человека, который должен этому люду, который не понимает это, спокойно, нормально все объяснять, и он это объясняет. В этом смысле, конечно, это расчет – и четкий, крутой, трезвый расчет. Я не считаю, что он здесь как-то раздражается или слабо выглядит. Он очень хорошо себя продает.
Елена Рыковцева: То, что вы сказали, это очень любопытно. Конечно, это блестящий выбор собеседника, потому что для человека, на которого рассчитывает Владимир Путин со своей риторикой, путинская позиция должна быть выстрадана в споре с оппонентом. Давайте посмотрим фрагмент, когда он опять же отрицает, что бьют ни за что на демонстрациях. Если бьют, то за дело, говорит Владимир Путин.
Елена Рыковцева: Глеб, получается, что Владимир Путин видит, что Ванденко с ним не согласен. У Андрея Ванденко, в принципе, есть возможность свое несогласие продемонстрировать. Но победителем в глазах зрителя, на которого все это было сделано, все равно будет Путин. Я не знаю, кого нужно против него посадить, чтобы он не победил в этом споре.
Глеб Павловский: Ведь это не формат политического боя – это формат все-таки интервью. Ванденко, провоцируя, в каких-то пределах, провоцирует с целью получить интересное сообщение, интересное не себе, интересное зрителю. Путин, слушая сейчас, я подумал, что 20 лет назад это было бы совершенно нормально, это было бы прекрасное интервью и оно было бы принято на ура. Люди хотели, чтобы с ними говорили. Вообще в успехе Путина, я думаю, не меньше трети – это его способность коммуницировать, способность говорить, не просто продавать себя, как многие политики умеют продавать себя, а вызывать ощущение доверительности, что он обращается именно к тебе. Но сегодня он говорит уже с другим простым человеком. Человек, если и прост, то не так, как 20 лет назад. Это человек эпохи кризиса, эпохи шатающегося сырьевого государства, эпохи коронавируса. Все, что он говорит, приобретает совершенно другой, несколько автопародийный характер. А так, конечно, он мобилизует свои силы, как может. Я думаю, конечно, он смотрел все до того, как показать нам.
Елена Рыковцева: Он смотрел и сам себе казался убедительным. Я хочу дать несколько маленьких цитат из этого интервью, в которых Путин отрицает то, что нам с вами кажется совершенно очевидным. Говорит Ванденко, что совершенно очевидно, что от нас отворачивается мир. Путину никак это не очевидно.
Елена Рыковцева: Есть проблемы, конечно, у этого формата и у любого другого общения с Путиным: почему-то он ему не говорит, что кроме Грузии есть масса других отползающих стран. Он не добивает, не дожимает, не говорит, что все, что вы говорите о его беготне по крышам, происходит на территории Украины, к Грузии Саакашвили давно не имеет отношения. Вот этих добивок, конечно, здесь уже нет. У вас остается четкое впечатление, что нет никаких врагов, все нас любят. А Грузия – это проблема Саакашвили, который когда-то ее настроил против РФ. Про молодежь он его спрашивает: от нас уезжает молодежь. Не уезжает, говорит Владимир Путин, перевернув факты с ног на голову.
Елена Рыковцева: Или еще санкции, про которые уже даже члены правительства, высокопоставленные министры, чиновники говорят, что они бьют по российской экономике. Не на того напали, Владимир Путин думает совершенно по-другому.
Елена Рыковцева: Что мы видим на экранах российских телеканалов? Колоссальное возмущение санкционной политикой в эпоху коронавируса высказывает Мария Захарова, другие чиновники. Константин Косачев говорит, что давайте, уже отмените эти санкции, это бесчеловечно, это негуманно. А этот говорит: да плевать хотели. Как-то бы они между собой договорились.
Александр Мельман: Владимир Владимирович один такой богатырь, держит удар. Эта терминология, когда он начинал, "мочить в сортире" – это было сильно, наверное, продуманная не им одним такая фраза 20-летней давности, а сейчас говорить таким подзаборным шаблоном... Он действительно, может быть, обращался таким образом через интернет к простому народу так называемому. В моем представлении это настолько одномерно, настолько неумно. Я не узнаю здесь, кстати, Владимира Владимировича. Говорить, что здесь он якобы победил, я никак не могу, он здесь выглядит очень примитивно. У нас оказался примитивный президент, когда с него эти шкурки слетели с помощью господина Ванденко, ну и замечательно, мы увидели голенького Владимира Владимировича, что он себе там думает. А он думает как простой человек. Но простой человек, действительно я согласен с Глебом Павловским, он уже другой, все это не вошло в резонанс, потому что время очень быстро поменялось в связи с последними событиями, когда интервью выходит в относительно спокойной ситуации: доллар был еще другой, не было пандемии, а теперь все это происходит. Просто раздвоение сознания, когда это смотришь.
Елена Рыковцева: Есть, конечно, вечные темы, такие как семья или враги, ваши человеческие потери, почему это нужно было отменить? Не очень понятно. Тем не менее, мы покажем еще один фрагмент, что он думает о том, что думает народ, как народ представляет себе торгашей. Это очень интересный фрагмент.
Елена Рыковцева: Он про себя говорит: я не боец, меня дурят, а я махну рукой. Меня это удивило, а вас?
Глеб Павловский: Здесь две части. На самом деле он сперва раскрылся, а потом понял это и стал рыть запасной ход, тогда появляется советская торговля с ее жуликами. Вообще говоря, он о торгующих так думает, он так думает о своих друзьях, которые его окружают, о тех, кто получает контракты и выставляет двойную-тройную цену. Он просто думает так обо всех торгующих. А потом он понял, что это неполиткорректно совсем, вспомнил светлые лица людей, которые на наших глазах получают Героя России за то, что торгуют и жульничают при этом, дал задний ход. Тогда начались мнимые воспоминания про советскую торговлю. Это такая защита разведчика.
Елена Рыковцева: Если говорить о его друзьях, которые в бизнесе, то действительно, разговор начинался с современных бизнесменов, он фактически признался, что считает их чем-то таким непотребным. Но очень интересный здесь есть момент, его Ванденко спрашивает: а чем те старые олигархи отличаются от новых олигархов, которые рядом с вами, которым вы доверяете? Он совершенно спокойно говорит то, что говорил всегда. Он говорит, что те лезли в политику, а эти не лезут в политику, я их научил, что не надо лезть в политику. Это тоже для народа, это тоже сработает: правильно сделал, молодец, так их и надо держать в узде, поэтому они хороши?
Виталий Шкляров: Мне кажется, вообще все это интервью было для народа, безусловно. Я сейчас еще раз смотрел некоторые фрагменты и подумал, понимаете, это похоже на то, как в учебниках школьных бывает в конце раздел "Ответы", когда ты не можешь справиться с заданием, у тебя есть всегда возможность посмотреть ответы, поэтому в русском языке часто говорят "подогнать под ответ". Мне показалось, что это интервью – это такой подгон под ответ. Путин подменил сознание людей, интервью обращено не для того, чтобы переубедить, какой Путин крутой, какой он другой, посмотрите на него с другой стороны. Зачем? Он 20 лет у власти, он прекрасно знает, кто он, трезво оценивает свои силы, самоуверенный, верит в то, что он говорит. Он, мне показалось, подогнал эти ответы, дал людям возможность понять и получить готовые ответы для таких кухонных споров. Наверняка в каждой семье кто-то может парировать: а что же про друзей? Про друзей, посмотрите, я их держу в узде. А что же про меня? Меня тоже часто обманывали. А что же про оппозицию? Да у нас 50 партий. Это готовые ответы для глубинного народа, который где-то в душе сомневается и потихонечку чувствует, что не все так хорошо. Здесь, пожалуйста, готовые 20 тем и 20 или 120 ответов на вопросы. В этом смысле это, конечно, гениально, потому что он не пытается показать себя каким-то другим, он пытается людям еще раз доказать, что он из народа. Он поэтому и говорит: я такой же, как народ, меня тоже обманывали. И это ровно то, что нужно русскому человеку. Когда русский человек настолько идеализирует власть и государя, при этом различает президента и государство как таковое, я думаю, что это очень важный был посыл с этой точки зрения, как бы это ни звучало, очень удачный со стороны Кремля, со стороны Путина.
Елена Рыковцева: В таком случае я покажу еще один фрагмент. Если вслушаться в то, что вы сказали, то этот новый фрагмент, над которым смеется молодежь, потому что он показывает, как Путин относится к научно-техническому прогрессу, он будет как раз мил и угоден этому глубинному народу, который тоже, может быть, кроме телефона, ничем особо и не пользуется.
Елена Рыковцева: У меня создается впечатление, что экран компьютера он тоже никогда не видел или, может быть, когда-то видел, но не пользуется.
Александр Мельман: Я как раз не считаю, что в компьютере все дело. Наоборот, может быть, когда человек меньше залезает в компьютер, голова у него больше работает. У него голова компьютер, зачем ему тогда нужен этот компьютер? Здесь у меня никаких особенных вопросов нет, можно действовать и так. Другое дело, что тебе подсовывают в этих папочках и какую информацию, значит, тобой могут манипулировать. Значит, Путин в какой-то степени это признает, те, кто хочет, это понимает. Откуда появляются разные путинские решения, наверное, может быть, таким образом. Правда, Борисом Николаевичем тоже манипулировали. А кем не манипулировали? Так что это все, в принципе, возможно.
Елена Рыковцева: Весь научно-технический прогресс в данном случае сводится к папкам, к бумажкам. Вертушка и бумажки.
Александр Мельман: Я слышал по государственному радио "Вести ФМ", как заволновались пропагандисты во главе с Владимиром Соловьевым по поводу этого интервью. Конечно, это, может быть, для них конкурирующая организация, может быть, есть какой-то элемент зависти, что не Соловьев берет такое интервью. Соловьев уже брал, мы видели как: позвоночник был изогнут, "чего изволите?". Соловьев говорил в одной из программ: власть же должна быть сакральна. Здесь действительно видно, что обижают их любимого Владимира Владимировича, что он здесь выглядит как-то не так. Действительно, можно сказать, по-человечески, с одной стороны, но нет, он выглядит очень мелковато. Сакрализация власти, в чем я в принципе с господином Соловьевым согласен, должна быть, иначе в России ничего не получается. А здесь Ванденко снял эту шкурку и получился у нас такой интересный президент.
Елена Рыковцева: Мы вернемся к царю, с чего начинал Глеб Павловский. Его обижает, что его с царем сравнивают, или ему это льстит? Попробуем понять из этого фрагмента.
Елена Рыковцева: Это то, что вы говорили в начале, такое у него представление о работе царей. Петр Первый сидел на печи и поплевывал. Как вам показалось, ведь он же не возмутился, что царь?
Глеб Павловский: Он сумел еще вмонтировать в свой ответ неявно довольно похабный анекдот насчет "не царское это дело". Да, он всегда так думал, между прочим. 20 лет назад я слышал от него примерно такие же вещи, когда он говорил конкретно о Николае Втором. Это говорит о том, что он никогда не вникал в отношения власти и истории. Он под историей понимает историю себя. Цари превращаются действительно в каких-то клоунов. Между прочим, по-моему, Ванденко здесь, хотя, видимо, это было согласовано, но как-то он его задел, потому что он сперва не мог ответить, немножко заметался.
Елена Рыковцева: Есть у вас ощущение, что он еще не привык, что он царь, что царь я или не царь – он точно еще не знает для себя?
Виталий Шкляров: Вы правда думаете, что человек, который 20 лет рулит такой огромной страной, не привык к этому? Мне кажется, это кокетство. Однозначно он привык, однозначно он об этом думает и так далее. Давайте помнить, кому адресовано это интервью – народу. Он четко показывает народу, что он не царь, который сидит с короной на голове в кресле и не знает, чем заняться. Посмотрите: он жестко работает, как он говорит. Это семена, которые прекрасно ложатся в эту почву, в эти головы народа и в понимание народа, что такое президент и почему ему еще можно остаться. То есть он на своем месте, он отрабатывает. Это единственный посыл: что он компетентен, что он отрабатывает, он профессионал и то, что он другой. Посмотрите, он говорит: вот наш приятель Песков, наши дружки, которых я тоже держу, хотя это не мои дружки, олигархи, которых я держу крепко в кулаке, этот Запад, посмотрите на их закон об "иностранных агентах", они первые это сделали. В этом смысле он разговаривает не с либералами, не с Ванденко, он дает ответы на вопросы глубинному народу. Я думаю, это единственная цель. Он просто великолепно ведет свою линию. Это, конечно, хорошо смонтировано, срежиссировано, просто профессиональный продукт Кремля.
Елена Рыковцева: Там есть очень занятный кусок разговора, когда Ванденко ему говорит: ну что же эти топ-менеджеры получают такие сумасшедшие деньги? А тот говорит: да, я сам возмущаюсь. Ну что я могу с этим сделать? Удивляется, возмущается, а сделать ничего не может.
Александр Мельман: Особенно было интересно, когда он ответил не Ванденко, а простой женщине, которая к нему подошла, по поводу, как прожить на 10800, на что Путин сказал: я тоже меньше получаю, чем некоторые товарищи. Ответ, мягко говоря, неубедительный. С другой стороны, когда проводят опросы разных аудиторий, кого бы выбрали сейчас – Путина или Лукашенко, то большинство за Лукашенко. Путин или Сталин, то большинство за Сталина. В глазах народа Путин недостаточно крут, недостаточно царь, а народ хочет действительно царя Грозного или Иосифа Виссарионовича. Путин недотягивает.
Елена Рыковцева: Давайте мы посмотрим, заметили ли люди на улице этот проект агентства ТАСС.
Елена Рыковцева: Можно поделить восприятие этого интервью на восприятие провинцией, русской глубинкой и столицами? Каждому свое, получается, каждому свой Путин.
Глеб Павловский: Это тоже были простые люди, те самые простые люди, о которых говорит президент. В этом проблема: он перестал попадать в их восприятие, в дорожку звуковую их восприятия.
Елена Рыковцева: Завершился проект, завершаем и мы свою передачу.
ВИДЕО ЭФИРА
